Основание всякого духовного делания. Святые отцы о посте. Цитаты Старец Моисей Святогорец

Наставления старцев Ефрема Аризонского и Моисея Святогорца, святого Космы Этолийского, прп Никодима Святогорца, прп Силуана Афонского, прп Паисия Святогорца – для тех кто соблюдает Великий пост.

Старец Ефрем Аризонский

Старец Ефрем Аризонский

“Подвизайтесь в воздержании от пищи, в земных поклонах, в молитвах, в трудах сердца и ума, ибо этот труд во имя Божие свят и получит многократное воздаяние от Господа, ведь за него человек удостаивается венца чести и славы. Бесы особенно боятся поста, ибо пост изгоняет их” –

Старец Ефрем Аризонский

“Святые отцы непременно любое свое дело во имя Божие начинали с поста. Они верили в великую силу поста, утверждая, что Святой Дух не осеняет человека с полным желудком. Однако любой христианин, жаждущий очищения, должен начать с основ, которыми являются пост, молитва и трезвение. Совмещая пост, молитву и трезвение, человек восходит к высшим ступеням духовного совершенства” –

Старец Ефрем Аризонский

“Не стоит совершать ничего выше нужного, ибо мера нужна во всем, поскольку без меры не будет и пользы. Следовательно, пост свят, но он лишь средство. И потому мы устанавливаем его для себя сообразно с указаниями духовника и нашими телесными и душевными силами. Достаточно иметь благое намерение. Ибо, по словам святого Василия Великого, существует такое большое различие между телесной выносливостью разных людей, как между железом и сеном” –

Старец Ефрем Аризонский

Косма Этолийский (1714 - 24 августа 1779)

Святой Косма Этолийский

“Звёздам на небе и песку морскому равны числом и мужи и жены, которые в миру жили благоразумно и целомудренно, постились, молились, раздавали милостыню, совершали добрые дела – всё из любви к Святой Троице. Они и земную жизнь прожили хорошо и наследовали вечную радость Царствия Божия” –

Святой Косма Этолийский

“Когда человек кается, молится и постится, диавол опаляется и уходит от него” –

Святой Косма Этолийский

“Нужно поститься в дни долговременных постов, особенно в Великий пост, как нам предписали святые отцы Церкви, просвещённые Духом Святым. В своих писаниях они велели нам поститься, смирять тело и умерщвлять страсти, подобные опасным диким зверям. Опять же, питаясь умеренно, мы без труда сможем прожить, а когда много едим, то и расходы у нас большие” –

Святой Косма Этолийский

“Тот, кто постится строго первые три дня Великого поста, получит для своей души награду. Но делать так надо, соизмеряясь со своими силами, я не говорю это о тех, кто не может. И один день или два, если сможешь попоститься, принесёшь своей душе пользу” –

Святой Косма Этолийский

Преподобный Никодим Святогорец (1749 - 1 июля 1809)

Преподобный Никодим Святогорец

“Будь мудр и рассудителен в поднятии телесных подвигов – постов, бдений, трудовых работ и подобного. Они существенно необходимы и без них не мечтай преуспевать в духовной жизни, но и в них знай и держи мудрую меру. Мера сия – средина между самоугодливою поблажкой плоти и безжалостным измождением ее без крайней к тому нужды. Средину сию ищи опытом и делом, а не теорией и в правило при сем возьми постепенность, идя снизу кверху” –

“Преподобные отцы постом, бдением, коленопреклонением, воздержанием и другими подвигами освободившись от страстей, открыли и естественный способ возвращения ума в сердце, чтобы легче и быстрее очистить человеку и ум, и сердце и таким образом сделаться способным вместить сверхъестественную благодать Божию” –

Преподобный Никодим Святогорец

Преподобный Силуан Афонский (1866–1938)

“Тело иссушить постом можно скоро, но душу смирить так, чтобы она постоянно была смиренна, нелегко, и не скоро возможно. Мария Египетская 17 лет боролась со страстями, как с дикими зверями, и только тогда обрела покой; а ведь тело она иссушила скоро, потому что в пустыне ей нечем было питаться” –

“Если кто много молится и постится, но любви к врагам не имеет, то не может иметь он мира душевного” –

“Можно много поститься, много молиться и много добра делать, но если при этом будем тщеславиться, то будем подобны бубну, который гремит, а внутри пустой” –

Преподобный Паисий Святогорец (1924 – 1994)

Преподобный Паисий Святогорец

“Если кто-то болен, то он имеет оправдание есть скоромное в пост – общие правила на него не распространяются. Если кто-то съел в пост скоромное не по болезни, а по духовной немощи, то он должен просить: «Прости меня, Боже мой», – он должен смириться и сказать «согреших». Такого человека Христос не станет казнить. Однако если человек здоров, то он должен поститься. А тот, кто безразличен, все равно ест все, что хочет, и его ничего не волнует” –

“Если человек держит в себе злой помысел о ком-то, то какой бы подвиг он ни совершал – посты, бдение или что-то еще, – всей пойдет насмарку. Чем поможет ему аскеза, если он не борется против злых помыслов, но принимает их? Почему он не хочет сначала очистить сосуд от грязного масляного отстоя, пригодного лишь на мыло, и только потом влить в него чистое масло? Зачем он смешивает чистое с нечистым и делает чистое ни на что не годным?” –

Преподобный Паисий Святогорец

Старец Моисей Святогорец

“В период поста часто случаются искушения, испытания, конфликты и падения. Они происходят не случайно, а для того, чтобы мы стали более зрелыми духовно, пришли в равновесие и смирились. Не будем забывать, что жизнь каждого христианина – это крестный путь на Голгофу. Без распятия не бывает и Воскресения. Великий Пост это прекрасная возможность подготовиться и встать на светлый путь восхождения. Великий пост стоит на двух ногах: молитве и воздержании. Но молитва и пост без смирения и любви не принесут никакого плода” –

Старец Моисей Святогорец

“Великий пост действует как рентген, как фотоаппарат, как зеркало. Мы, в некоторой степени, боимся его, так как он открывает наше истинное неприглядное духовное состояние” –

Старец Моисей Святогорец

«Пост усиливает дух в человеке. В посте человек выходит навстречу Ангелам и бесам».

Священник Александр Ельчанинов

«…Первый шаг к любви – воздержание. Оно же приводит и к помощи Божией. А помощь Божия тогда сделается для тебя необходимой, когда ты станешь на воздержание от чего бы то ни было. Тут ты увидишь, что твоих собственных сил слишком мало, что тебе необходима помощь Божия…»

Игумения Арсения

О б истинном и ложном посте – пост телесный и духовный - «Л юди, имже бог – чрево»: о вреде чревоугодия - и угождения плоти - П ольза от поста - П равославная аскеза: пост, воздержание, подвижничество - П ост и молитва - П ослабление поста - К ак проводить пост? - П ост в Священном Писании - П ролог в поучениях

П реподобный авва Дорофей Палестинский (620 ): «В законе написано, что Бог повелел сынам Израилевым каждый год давать десятину из всего, что они приобретали и, делая так, они имели благословение во всех делах своих. Зная сие, святые апостолы установили и предали на помощь нам, и как благодеяние душам нашим, еще нечто большее и высочайшее – чтобы мы отделяли десятину от самых дней жизни нашей и посвящали ее Богу: дабы и мы таким образом получили благословение на все дела наши, и ежегодно очищали грехи, сделанные нами в течение целого года.

Рассудив так, апостолы освятили нам из трехсот шестидесяти пяти дней года сии семь недель святой Четыредесятницы. Бог дал сии святые дни для того, чтобы, если кто постарается со вниманием и смиренномудрием позаботиться о себе и покаяться во грехах своих, - он очистится от грехов, которые сделал в продолжение всего года. Так душа его освободится от тяготы, и, таким образом, он очищенным достигнет святого дня Воскресения и неосужденно причастится Святых Тайн, сделавшись чрез покаяние в сей святой пост новым человеком. Таковый в радости и веселии духовном, при помощи Божией, будет праздновать всю святую Пятидесятницу, ибо Пятидесятница, как говорят отцы, есть покой и воскресение души; сие и означается тем, что мы во всю святую Пятидесятницу (от св. Пасхи до Троицы) не преклоняем колен».

ОБ ИСТИННОМ И ЛОЖНОМ ПОСТЕ – ПОСТ ТЕЛЕСНЫЙ И ДУХОВНЫЙ

«П очему мы постимся, а Ты не видишь? смиряем души свои, а Ты не знаешь?» - Вот, в день поста вашего вы исполняете волю вашу и требуете тяжких трудов от других. Вот, вы поститесь для ссор и распрей и для того, чтобы дерзкою рукою бить других; вы не поститесь в это время так, чтобы голос ваш был услышан на высоте. Таков ли тот пост, который Я избрал, день, в который томит человек душу свою, когда гнет голову свою, как тростник, и подстилает под себя рубище и пепел? Это ли назовешь постом и днем, угодным Господу? Раздели с голодным хлеб твой, и скитающихся бедных введи в дом; когда увидишь нагого, одень его, и от единокровного твоего не укрывайся. Тогда откроется, как заря, свет твой, и исцеление твое скоро возрастет, и правда твоя пойдет пред тобою, и слава Господня будет сопровождать тебя. Тогда ты воззовешь, и Господь услышит; возопиешь, и Он скажет: «вот Я!» (Ис.58; 3-5, 7-9).

Святые Отцы поясняют, что не пост сам по себе, - как обременительная и тяжкая повинность Богу, - нужен Господу от нас, а стремление к одухотворению, к укреплению духовных сил души через послушание, готовность к воздержанию, к жизни по духу, а не по плоти – в этом настоящая цель поста. При этом, если постящийся сам, гордо, с высокомерием и с осуждением относится к не постящемуся ближнему, если он не творит дел милосердия, то такой постник не угоден Господу; пользы от его поста нет – вред один. Об этом через Своего пророка и говорит Господь Бог ропщущим евреям, видя их лукавство и гордыню, за внешними делами «праведности» забывающими о главном – внутреннем преображении и возрастании духовном.

Только внешние дела благочестия не приближают к Богу, а удаляют от Него, потому что полны лицемерия. И Иисус Христос обличает учителей еврейского народа, законников и фарисеев: «так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония» (Мф.23, 28). Бог видит наше сердце, пристально следит за ним, куда склоняется оно, - что человек при этом чувствует, о чем помышляет? Одно и то же дело (милостыня, пост, молитва и т.д.) может быть как угодным Богу, так и нет, в зависимости от нашего внутреннего расположения, от сердечности или бездушности (для вида, а то еще и с темными мыслями, с каким-то расчетом, как иногда, например, подается милостыня) совершаемого поступка.

Быть по виду добродетельным и постящимся, еще не означает на самом деле быть таким. И знает об этом только Бог – Тайнозритель душ и сердец наших. Ибо пост – это, прежде всего, воздержание от страстей, от мыслей оскверняющих человека, и потом уже – от пищи. И когда на устах праведность, и внешне все благочинно, а в сердце – ложь и лукавство (или тщеславие, или человекоугодие, или высокомерие, или презрение ближнего своего и т.д.), то мерзок такой человек Богу. Жертва Богу должна быть чистой – говорят Святые Отцы, т. е. от чистого сердца и со светлыми мыслями. Ведь «Бог есть дух: и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин.4, 24).

Вот что пишет по этому поводу своей духовной дочери старец Михаил (Питкевич) (1877-1962) : «Какой бы ты ни соблюдала пост, даже самый строгий, если без истинного покаяния, то Господь не приемлет его. Такой пост не приведет ни к спасению, ни к утешению. Главное – внутри очищай сердце».

Святые Отцы Церкви об этом пишут так:

С вятитель Василий Великий (330-379) : «Берегись измерять пост простым воздержанием от пищи. Те, кто воздерживается от пищи, а ведет себя неподобающе, уподобляются дьяволу, который хотя ничего не ест, однако ж не перестает грешить».

С вятитель Иоанн Златоуст (347-407) говорит, что «Пост – это лекарство, но даже самое полезное лекарство становится безполезным, если больной не знает, как его употреблять…

Ошибается тот, кто считает, что пост лишь в воздержании от пищи. Истинный пост есть удаление от зла…

Итак, пусть и глаз имеет свои пределы и правила, чтобы не увлекаться тотчас всем представляющимся ему; и язык пусть имеет ограду, чтобы не предупреждать мысли… Должно всячески воздерживаться и от непристойного смеха, и походку иметь тихую и спокойную, и одежду скромную… Ибо благопристойность внешних членов есть некоторое выражение внутреннего состояния души».

П реподобный Иоанн Кассиан Римлянин (350-435) : «Не внешнего врага надобно нам бояться: враг наш заключен в нас самих. Почему и ведется в нас непрестанно внутренняя война. Одержи мы в ней победу – и все внешние брани сделаются ничтожными, и все станет у воина Христова мирно и все ему покорно. Нечего будет нам бояться врага совне, когда то, что есть внутри нас, быв побеждено, покорится духу. Не должны мы верить, что нам для совершенства сердца и чистоты тела может быть достаточен один тот пост, который состоит в воздержании от видимых яств. Нет, к сему должно присовокупить еще и пост души. Ибо и она имеет свои вредные яства, от коих, отучнев, впадает в обрывы сладострастия и без обилия телесного питания. Осуждение ее есть пища, и притом преприятная. Гнев также ее есть пища, хотя не так легкая, а подчас вредная и даже смертоносная. Зависть есть пища души, ядовито повреждающая ее соки и непрестанно мучащая ее, несчастную, счастливыми успехами других. Тщеславие ее есть пища, которая на время услаждает ее приятным вкушением, а после делает пустою, обнаженною и лишенною всякой добродетели и оставляет безплодною и неспособною приносить плоды духовные – и, следовательно, не только лишает воздаяния за безмерные труды, но и привлекает большие наказания… Почему, в святом пощении нашем удерживаясь от всего этого, сколько сил есть, мы соделаем целесообразным и благоплодным соблюдение телесного поста. Ибо утруждение плоти, быв соединено с сокрушением духа, представит приятнейшую Богу жертву и устроит достойное Его святости обиталище в чистых и благоукрашенных сокровенностях сердца. Но если, постясь телесно, мы будем опутываться пагубнейшими страстями душевными, то никакой не принесет нам пользы измождение плоти, когда при этом оскверненными остаемся в драгоценнейшей нашей части, когда то есть мы бываем неисправны тою частью нашего естества, которая, собственно, соделывается жилищем Святого Духа. Ибо не плоть тленная, а сердце чистое соделывается обиталищем Богу и храмом Духа Святого. Итак, надлежит нам, когда постится внешний наш человек, и внутреннего удерживать от вредных вкушений. Его особенно представлять чистым Богу, чтоб сподобиться принять в себя посетителем Христа, увещевает святой Апостол, когда говорит: Во внутреннем человеке верою вселиться Христу в сердца ваши (Еф.3, 16-17)».

Святые отцы о важности не только телесного, но и духовного поста писали: «Всем нам, братие, должно знать, что угодно пред Богом, чтобы не быть осужденными. Что в том, что мы постимся, а не исправляемся, что в том будет пользы? Одно воздержание от скоромной пищи, хотя бы и самое суровое, нимало не принесет нам пользы, если при этом мы будем творить злые дела. Если и одним пеплом будем питаться, а от злобы не отстанем – не спасемся. Если от хлеба воздерживаемся, а при этом гневаемся на брата и завидуем ему, то мы уподобляемся только зверям… Если ты хочешь воздержаться от мяса и рыбы, то при этом отстань и от гнева и злобы, от гордости, клеветы, зависти, обиды, воровства, пьянства, блуда и всякого греха. А кто не пьет ничего и мяса не ест, а злобу в сердце держит, такой хуже скота. И скот ведь не ест мяса и вина не пьет. Если кто и на голой земле спит, а мыслит злое, и такой не хвались: и скот в постели не нуждается. Отстанем, братие, от грехов наших, и тогда не будем подобны скотам. Будем творить плоды добрых дел и Ангелам уподобимся, и со святыми получим вечную жизнь».

П реподобный авва Дорофей Палестинский (620) : «Но мы не в пище только должны соблюдать меру, но удерживаться и от всякого другого греха, чтобы как постимся чревом, поститься нам и языком. Также должно поститься нам и глазами, т. е. не смотреть на суетные вещи, не давать глазам свободы, ни на кого не смотреть безстыдно и без страха. Также и руки и ноги должны удерживать от всякого злого дела. Постясь таким образом, как говорит св. Василий Великий, постом благоприятным, удаляясь от всякого греха, совершаемого всеми нашими чувствами, мы достигнем святого дня Воскресения, сделавшись, как мы сказали, новыми, чистыми и достойными причащения Святых Тайн».

П реподобный Вонифатий (1785-1871) : «По мнению святых отцов, пост и воздержание состоит в умеренности, и что все вообще домогающиеся совершенной добродетели должны принимать пищу, дозволенную для поддержания тела, воздерживаться от похоти. И слабый телом может сравняться в добродетели со здоровыми и крепкими, если будет истреблять похоти, которых не требует немощь плоти…

Известно, что телесно воздерживаемся для того, чтобы посредством поста стяжать чистоту сердечную. Но телесное воздержание бывает тщетно, когда мы не можем постигнуть того конца, для которого предпринимаем труды воздержания; ибо когда мы, постясь телесно, будем жить по внушению страстей, то оскверним самую лучшую часть самих себя, потому что оскверним то место, где должен обитать Дух Святый, которому жилищем, как известно, служит не тленная плоть, а чистая душа».

«…И х бог – чрево… они мыслят о земном» (Флп.3, 19).

«П ища для чрева, и чрево для пищи; но Бог уничтожит и то и другое…» (1 Кор.6, 13).

«П ища должна укреплять тело, а не вызывать болезнь»

Святитель Василий Великий

«В озобладай над чревом, пока оно над тобою не возобладало»

Преподобный Иоанн Лествичник

С вятитель Феофан Затворник (1815-1894) : «Оглянись кругом и рассмотри: чем заняты все люди, из-за чего так хлопочут, на кого работают? Все до одного работают на желудок и все хлопоты об удовлетворении его требований: дай есть, дай пить. Сколь же великое благо обещается в будущем одним обетованием упразднения этого нашего тирана!

Станьте теперь на эту точку и решите: куда же обращена будет неутомимая жажда деятельности, принадлежащая веку сему, в другом веке, когда не будет нужды хлопотать о желудке или вообще о житейском? Решить это надо теперь, чтобы приготовиться к тому, что нас ожидает в безконечном будущем».

С вятитель Василий Великий (330-379): «Чрево – самый неверный в договорах союзник. Это ничего не сберегающая кладовая. Если многое в него вложено, то вред в себе удерживает, а вложенного не сохраняет.

Учись держать чрево в крепкой узде: оно одно не воздает благодарности за оказанные ему благодеяния».

С вятитель Иоанн Златоуст (347-407) : «Для чего, скажи мне, Ты утучняешь тело пресыщением в пище? Неужели принесем себя в жертву? Или предложим на трапезу? Ничто столько не противно и не вредно телу, как пресыщение, ничто столько не разрушает, не обременяет и не повреждает его, как неумеренное употребление пищи. Невоздержанные в пище так неразумны, что не хотят даже столько поберечь себя, сколько другие берегут мехи. Ибо продавцы вин не наполняют мехи более надлежащего, дабы не порвать их, а они и такой заботы не хотят иметь о бедном своем чреве, но до чрезмерности обременяют его пищею и наполняют вином… и таким образом сугубо стесняют дух и ту силу, которая управляет жизнью. Чревоугодие преждевременно приближает к старости, притупляет чувства, омрачает мысль, ослепляет проницательный ум и возлагает большую тяжесть и несносное бремя.

Подобно тому, как корабль, нагруженный более, чем может вместить, под тяжестью груза идет ко дну, так точно и душа, и природа нашего тела: принимая пищу в размерах, превышающих ее силы… переполняется и, не выдерживая тяжести груза, погружается в море гибели и губит при этом и пловцов, и кормчего, и штурмана, и плывущих, и самый груз. Как бывает с кораблями, находящимися в таком состоянии, так точно и с пресыщающимися: как там ни тишина моря, ни искусство кормчего, ни множество корабельщиков, ни надлежащее снаряжение, ни благоприятное время года, ничто другое не приносит пользы обуреваемому таким образом кораблю, так и здесь: ни учение, ни увещание, ни порицание присутствующих, ни наставление и совет, ни страх будущего, ни стыд, ничто другое не может спасти обуреваемую таким образом душу».

П реподобный Иоанн Лествичник (649): «Начальник бесов – падший денница, а глава страстей – объедение.

Чревобесие это ложь чрева, которое, будучи насыщенным, кричит: «Я еще голодно».

П реподобный Симеон Новый Богослов (1021) пишет: «Невозможно и плоть наполнять досыта брашнами, и духовно наслаждаться умными и божественными благами. Ибо, в какой мере кто работает чреву, в такой лишает себя вкушения духовных благ; напротив, в какой мере кто станет утончать тело своё, соразмерно с тем будет насыщаем пищей и утешением духовными».

С (1783-1867) : «Сколько различных искусств, веществ, орудий употребляет разумный человек для того, чтобы наполнить малое и несмысленное чрево! Как унижается разум, когда истощается в изобретениях, чтобы дань, ежедневно требуемая чревом, как неумолимым владыкой, была ему приносима как можно в большем изяществе и была им приемлема как можно в большем количестве! И как ругается над этим раболепствующим разумом чрево, концом всех его забот об изяществе полагая нечистоту и смрад!

Если настоящее назначение пищи и пития – поддержание и возобновление телесного состава, а вкус пищи и приятность пития даны как средства для этой цели, то каждый кусок пищи, съедаемый для вкуса сверх утоления голода, есть объядение, и каждый глоток питья, употребляемый после утоления жажды и после ободрения сил для приятности, принадлежит к чаше пьянства».

С (1829-1908) : «Говорят: не важное дело есть скоромное в пост, не в пище пост; не важное дело носить дорогие, красивые наряды, ездить в театр, на вечера, …заводить великолепную дорогую посуду, мебель, …собирать и копить деньги и прочее. Но из-за чего сердце наше отвращается от Бога, Источника жизни, из-за чего теряем вечную жизнь? Не из-за чревоугодия ли, не из-за драгоценных ли одежд, как евангельский богач, не из-за театров ли…? Из-за чего мы делаемся жестокосердными к бедным и даже к своим родственникам? Не из-за пристрастия ли нашего к сластям, вообще к чреву, к одежде, к дорогой посуде, мебели, …к деньгам и прочему? Возможно ли работать Богу и маммоне (Мф.6, 24), быть другом мира и другом Божиим, работать Христу и велиару? Невозможно. Из-за чего Адам и Ева потеряли рай, впали в грех и смерть? Не из-за яди ли единой? Присмотритесь хорошенько, из-за чего мы не радеем о спасении души своей, столь дорого стоившей Сыну Божию; из-за чего прилагаем грехи ко грехам, впадаем непрестанно в противление Богу, в жизнь суетную, не из-за пристрастия ли к земным вещам, и в особенности к сластям земным? Из-за чего грубеет наше сердце? Из-за чего мы делаемся плотью, а не духом, извращая свою нравственную природу, не из-за пристрастия ли к пище, питию и прочим земным благам? Как же после этого говорить, что есть скоромное в пост не важно? Это самое, что мы так говорим, есть гордость, суемудрие, непослушание, непокорность Богу и удаление от Него.

…Есть и пить, т. е. иметь пристрастие к чувственным удовольствиям, свойственно только язычеству, которое, не зная духовных, небесных наслаждений, поставляет всю жизнь в удовольствии чрева, в многоядении и многопитии. Оттого Господь часто обличает в Евангелии эту пагубную страсть. Да и разумно ли человеку жить непрестанно в желудочном чаду, в желудочных испарениях, поднимающихся внутри от непрестанного варения пищи и ее брожения? Разве человек только ходячая кухня или самодвижущаяся дымовая труба, каковой по справедливости можно уподобить всех занимающихся непрестанным курением? Какое удовольствие жить в непрестанном чаду, испарении и дыму? На что будут похожи жилища наши? Зачем мы будем заражать воздух смрадом и дышать им, а паче всего омрачать и подавлять душу, убивать ее последние духовные силы?

Не имей пристрастия не только к пище и питию, к одежде, к просторному и благоукрашенному жилищу, к богатой утвари домашней, но и к своему здоровью, даже к своей жизни не имей ни малейшего пристрастия, предав всю жизнь свою в волю Господню, говоря: мне еже жити Христос, и еже умрети, приобретение есть (Флп.1, 21). Ненавидяй души своея в мире сем, в живот вечный сохранит ю (Ин.12, 25). Пристрастие ко временной жизни, к здоровью ведет ко многим уклонениям от заповедей Божиих, к потворству плоти, к нарушению постов, к уклонению от добросовестного исполнения обязанностей службы, к унынию, нетерпению, раздражительности. Никогда не спи вечером пред вечерним правилом, да не одебелеет сердце твое от неблаговременного сна, и да не запнет его враг окамененным нечувствием на молитве. Трезвитеся, бодрствуйте (1 Пет.5, 8). Бдите и молитеся, да не впадете в напасть (Мф.26, 41)».

П (1812-1891) . На вопрос кого-то из толпы: сколько раз надо есть в день, - батюшка ответил примером: «Спасался в пустыни один старец, и пришла ему в голову мысль: сколько раз надо есть в день? Встретил он однажды мальчика и спрашивает его о сем, как он думает. Мальчик ответил: «Ну, захочется есть – поешь». – «А если еще захочется?» - спросил старец. «Ну так еще поешь», - сказал мальчик. «А если еще захочется?» - спросил старец в третий раз. «Да разве ты осел?» - спросил в свою очередь старца мальчик. «Стало быть, - добавил батюшка, - надо есть в день два раза».

С тарец Арсений (Минин) (1823-1879) : «Сластолюбивая гортань и несытая утроба – стена между Богом и человеком.

Ты объедаешься, опиваешься, а сколько тысяч юных детей и стариков в это время гибнут от голода, не имея куска гнилого хлеба. Ты изящно одеваешься, сидишь в богато убранной комнате, тебе служат, а сколько не имущих, где главу подклонить, и гибнущих от холода, голода и болезней».

О пользе от поста

О пользе от поста святитель Иоанн Златоуст (347-407) говорит так: «Пост есть пища для души. И как телесная пища утучняет тело, так и пост укрепляет душу, сообщает ей легкий полет, делает ее способной подниматься на высоту и помышлять о горнем и поставляет выше удовольствий и приятностей настоящей жизни. Как легкие суда скорее переплывают моря, а обремененные большим грузом тонут, так и пост, делая ум наш более легким, способствует ему быстро переплывать море настоящей жизни, стремиться к небу и предметам небесным… Напротив, пьянство и объедение, обременяя ум и утучняя тело, делают душу пленницею, стесняют ее со всех сторон и не позволяют ей пользоваться здравым суждением ума, заставляют ее носиться по утесам и делать все ко вреду собственного спасения.

Общий всех нас Господь, как чадолюбивый Отец, желая очистить нас от грехов, сделанных нами в какое бы то ни было время, даровал нам врачевство во святом посте. Итак, никто не скорби, никто не являйся печальным, но пусть все ликуют, радуются и прославляют Попечителя душ наших, открывшего нам этот прекрасный путь, и с великим удовольствием принимают его наступление…

Посмотри теперь на благотворные действия поста. Великий Моисей, проведши сорок дней в посте, удостоился получить скрижали закона… Великий Илия постился столько же дней, и вот он избег владычества смерти, вознесся как бы на огненной колеснице на небо… И муж желаний Даниил уже после того, как провел в посте много дней, удостоился чудного видения; он же укротил ярость львов и превратил ее в кротость овец, не переменив, впрочем, природы их, но изменив расположение… И ниневитяне постом отклонили определение Господне, заставив поститься вместе с людьми и безсловесных животных. И таким образом, отставши все от злых дел, расположили к человеколюбию Владыку вселенной (Ин.3, 7-10)… И Сам Господь наш Иисус Христос после уже сорокадневного поста вступил в борьбу с дьяволом и Собою подал всем нам пример, чтобы и мы вооружились постом и, укрепившись им, вступили в борьбу с дьяволом…

Прекрасен пост, потому что грехи наши он подавляет, как сорную траву, а правду, как цвет, поднимает и растит. Если ты приступил к посту по желанию, то не будь мрачен, но радуйся: он очищает твою душу от яда…»

П реподобный Амвросий Оптинский (1812-1891) : «Не пища имеет значение, а заповедь. Адам изгнан из рая не за объядение, а за вкушение только запрещенного. Почему и теперь в четверг или вторник можно есть что хочешь и не наказываемся за это, а за среду и пятницу наказываемся, потому что не покоряемся заповеди. Особенно же важно тут то, что чрез послушание вырабатывается покорность.

При посте и воздержании плоть не так бунтует, и сон не так одолевает, и пустых мыслей в голову меньше лезет, и охотнее духовные книги читаются и более понимаются.

С вятой апостол Павел говорит: Если внешний наш человек тлеет, то внутренний со дня на день обновляется (2 Кор.4, 16). Внешним человеком он назвал тело, а внутренним – душу. Если, - говорит, - внешний наш человек, то есть тело, тлеет, истлевает, угнетается и истончевается постом и другими подвигами, то внутренний обновляется. И наоборот, если тело питается и утолстевается, то душа истлевает, или приходит в забвение Бога и высокого своего назначения».

М атушка Арсения игумения Усть-Медведицкого монастыря (1833-1905) : «Многие ученые нашего века говорят, что пост и все чиноположения церковные есть пустая обрядность, внешность, ни к чему не ведущая. А я, чем больше живу, тем более убеждаюсь, что все законоположения, установленные святыми отцами по внушению Святого Духа, есть величайшее благо, данное нам Господом, что все они необычайно спасительны по благодати, присутствующей в них. Ученые говорят: «Все это пустяки, важны только истины евангельские». – Я же скажу, что прямо постигнуть, стать на евангельские истины невозможно, обходя и пренебрегая уставами Церкви. Они, только они ведут нас к высочайшим истинам учения Христова. – Теперь мы говорим о посте, то есть о воздержании от многоядения и от излишеств, вообще для того, чтобы сделать тело наше более легким и тонким, более способным для духовных ощущений. И Господь Иисус Христос освятил это установление Церкви сорокадневным постом, и пост стал спасительным для нас, хотя мы по немощи нашей проводим его совсем не так, как должно бы. Но мы должны веровать, что наше естество чрез сорокадневный пост Господа Иисуса Христа очищено и сделано способным к духовным ощущениям. Мы должны веровать, что пост спасает нас не за наши подвиги, а благодатью, присущей ему, как установлению церковному. Один церковный звон подает нам спасение, напоминая нам своим погребальным тоном о смертности всего земного. Воздержание от пищи учит нас воздержанию от помыслов и чувствований страстных. Воздержание есть первый шаг во всех добродетелях… Господь Иисус Христос говорит: Возлюби врагов своих, то есть злословящих тебя и укоряющих. – Как же это сделать? Он злословит тебя в лицо, не можешь же ты вдруг возлюбить его сейчас? Во-первых, воздержись, чтобы не ответить тебе тоже бранью. Далее воздержи свой помысл от дурной мысли об этом человеке и так дальше. Значит, первый шаг к любви – воздержание. Оно же приводит и к помощи Божией. А помощь Божия тогда сделается для тебя необходимой, когда ты станешь на воздержание от чего бы то ни было. Тут ты увидишь, что твоих собственных сил слишком мало, что тебе необходима помощь Божия и станешь просить ее всем существом своим. Так приобретается истинная молитва. Потом, во время поста наше обычное говенье, исповедание грехов и причащение Святых Тайн, кроме тех даров благодати, которые подаются нам при исполнении всего этого, напоминают и подвигают нас к тому величайшему покаянию, к которому мы должны прийти жизнью. Напоминают о том исповедании, которое должен принести человек непосредственно Господу, в глубочайшем познании своего падения и величайшей греховности своего естества, за которым должно последовать вечное соединение с Господом Иисусом Христом. Вот блага. Которые происходят от поста. Не станем бояться его и того, что проведем его не так, а станем радоваться, что он так спасителен!»

П реподобный Вонифатий (1785-1871) о пользе от поста и воздержания говорит: «Объедения и пьянства всячески должно блюстися, ибо они суть начало и корень блуду и нечистоте, ходатаи и приготовители вечной муки, от них тяжесть души, помрачение ума, воспаление плотской похоти, возгорение гнева, удобный приступ к нам бесу, а божественной любви отчуждение. Напротив, жизнь воздержная и трезвая есть рай еще на земле, тогда как растленная и греховная есть величайшее томление души и ад на земле.

Пост соединяет нас с Богом, а пресыщение обращает и спасение наше в погибель. Что удалило Исава от Бога и предало его в рабство брату? Не одна ли снедь, за которую он продал свое первенство? Что, напротив, даровало Самуила матери его? Не молитва ли, соединенная с постом? Что крепкого Самсона сделало непобедимым? Не пост ли? Пост рождает пророков, укрепляет мучеников, доставляет мудрость законодателям, он верный страж души, надежный поборник тела, оружие ратоборцев, укрепление подвижников, друг благой бодрости, зиждитель трезвости. Он прогоняет искушения, воодушевляет к благочестию, придает мужество на брани и прочее».

С вятой праведный Иоанн Кронштадтский (1829-1908) : «Поститься христианину необходимо для того, чтобы прояснить ум и возбудить, и развить чувство, и подвигнуть к благой деятельности волю. Эти три способности человека мы затмеваем и подавляем более всего объядением, пиянством и заботами житейскими (Лк.21, 34), а чрез то отпадаем от источника жизни – Бога и ниспадаем в тление и суету, извращая и оскверняя в себе образ Божий. Объядение и сластолюбие пригвождают нас к земле и обсекают, так сказать, у души ее крылья. А посмотрите, какой высокий полет был у всех постников и воздержников! Они, как орлы, парили в небесах; они, земнородные, жили умом и сердцем на небесах и слышали там неизреченные глаголы, и там научились Божественной премудрости. И как человек унижает себя чревоугодием, объядением и пьянством! Он извращает свою природу, созданную по образу Божию, и уподобляется скоту безсловесному и даже делается хуже его. О, горе нам от пристрастий наших, от беззаконных навыков наших! Они препятствуют нам любить Бога и ближних и исполнять заповеди Божии; они коренят в нас преступное плотское себялюбие, коего конец – погибель вечная. Поститься и потому христианину необходимо, что с вочеловечением Сына Божия природа человеческая одуховлена, обожена, и мы поспешаем к Горнему Царствию, которое не пища и питие, но праведность и мир и радость во Святом Духе (Рим.14, 17). Пища для чрева, и чрево для пищи; но Бог уничтожит и то и другое (Кор.6, 13).

Кто отвергает посты, тот забывает, отчего произошло грехопадение первых людей (от невоздержания) и какое оружие против греха и искусителя указал нам Спаситель, когда искушался в пустыне (постясь сорок дней и ночей), тот не знает или не хочет знать, что человек отпадает от Бога именно наичаще чрез невоздержание, как это и было с жителями Содома и Гоморры и с современниками Ноя, - ибо от невоздержания происходит всякий грех в людях; кто отвергает посты, тот отнимает у себя и у других оружие против многострастной плоти своей и против дьявола, сильных против нас особенно чрез наше невоздержание, тот и не воин Христов, ибо бросает оружие и отдается добровольно в плен своей сластолюбивой и грехолюбивой плоти; тот, наконец, слеп и не видит отношения между причинами и последствиями дел.

Питаясь пространно, делаешься плотским человеком, духа не имущим, или плотью бездушной; а, постясь, привлекаешь к себе Духа Святого и делаешься духовным. Возьми хлопчатую бумагу, не смоченную водою, она легка и, в малом количестве, носится в воздухе, но смочи ее водой, она сделается тяжелой и тотчас падет на пол. Так и с душой. О, как надо беречь душу постом!

Пост – хороший учитель:

1) он скоро дает понять всякому постящемуся, что всякому человеку нужно очень немного пищи и питья и что вообще мы жадны и едим, пьем гораздо более надлежащего, то есть того, сколько требует наша природа;

2) пост хорошо показывает или обнаруживает все немощи нашей души, все ее слабости, недостатки, грехи и страсти, как начинающая очищаться мутная стоячая вода показывает, какие водятся в ней гады или какого качества сор;

3) он показывает нам всю необходимость всем сердцем прибегать к Богу и у Него искать милости, помощи, спасения;

4) пост показывает все хитрости, коварство, всю злобу безплотных духов, которым мы прежде, не ведая, работали, коварства которых, при озарении теперь нас светом благодати Божией, ясно показываются и которые теперь злобно преследуют нас за оставление их путей…»

С вятитель Николай Сербский (1880-1956) пишет в письме торговцу К. К., о плодах поста: «Почему многие не соблюдают поста, спрашиваете Вы. Потому, что не знают плодов поста. Органы здравоохранения нашей страны должны рекомендовать соблюдение поста в один голос с Церковью, потому что пост приносит чудесные плоды, и не только духовные, но и телесные. В доказательство этому можно привести множество примеров, но я задержусь на одном из недавних.

Вот что пишет одна вдова из Бечея: «Я начала поститься в прошлом году на Троицу. Так я решила: если уж хожу в церковь и молюсь Богу, то надо и поститься. Пока был жив муж, мы не знали поста и часто болели. Никогда не было такого, чтобы были здоровы оба: то один в постели, то другой. Так и прожили всю жизнь. Я всегда была в раздражении, малейший пустяк приводил в гнев. Меня мучили страхи. Я боялась всего, даже собственных мыслей и предчувствий. С тех пор как начала поститься (вот уже год прошел от того Троицына дня), я спокойна, в душе радость и в теле легкость. Ни на что не обижаюсь, ни на кого не сержусь. А в душе моей звучат церковные песнопения и молитвы. Сны светлые и благостные. Сейчас я живу у своей обеспеченной подруги, но чувствую, что весь мир принадлежит мне. Я совершенно здорова, хотя стара, ничего не боюсь, даже смерти. У меня только одно неутолимое желание – желание тишины, поста и молитвы: в них я нахожу полноту счастья».

Так о себе пишет старица из Бечея. И своим опытом она подтверждает нам евангельское учение и многовековой опыт Церкви».

С вященник Александр Ельчанинов (1881-1934) : «Пост усиливает дух в человеке. В посте человек выходит навстречу Ангелам и бесам».

Православная аскеза: пост, воздержание, подвижничество

«Душа ничем так не смиряется, как если кто будет воздержанным в пище»

Авва Пимен

С вятитель Василий Великий (330-379) : «Сколько отнимешь у тела, столько придашь силы душе».

С вятитель Иоанн Златоуст (347-407) : «Христианину нельзя жить безпечно, но нужно установить себе законы и правила, чтобы делать все тщательно даже и в отношении к тому, что касается маловажным. Ибо вся настоящая жизнь есть подвиг и борьба, и однажды вступившим на это поприще добродетели необходимо быть воздержанным во всем. Все подвижники, - говорит Апостол, - воздерживаются от всего (1 Кор.9, 25)… Так как у нас борьба не с людьми, а со злыми духами, то и упражнение наше и воздержание должны быть духовные, ибо и оружия наши, в которые облек нас Христос, суть духовные».

П реподобный Нил Синайский : «Скудно питаемое тело – добре объезженный конь, который никогда не сбросит всадника. Пресыщение пищею питает помыслы, а упившийся напоевает сон мечтою. Начало плодоносия – цвет, а начало деятельной жизни – воздержание».

П реподобный Исаак Сирин (550) пишет: «Спаситель постом начал дело устроения нашего спасения. Подобно и все исходящие во след Спасителя на сем основании утверждают начало своего подвига, потому что пост есть оружие, уготованное Богом. И кто, если вознерадит о нем, не будет укорен за сие? Если постится Сам Законоположник, то как не поститься кому-либо из обязанных соблюдать закон? Посему-то до поста род человеческий не знал победы, и дьявол никогда не испытывал поражения своего от нашего естества: но от сего оружия изнемог в самом начале. И Господь наш был вождем и первенцем сей победы, чтоб на главу естества нашего возложить первый победный венец. И как скоро дьявол видит сие оружие на ком-нибудь из людей, тотчас приходит в страх сей противник и мучитель, помышляя и воспоминая о поражении своем в пустыне Спасителем, – и сила его немедленно сокрушается, и воззрение на оружие, данное нам Началовождем нашим, попаляет его. Облеченный во оружие поста во всякое время распаляется ревностью. Кто пребывает в нем, у того ум непоколебим и готов сретить и отразить все лютые страсти.

Как скоро начнет кто поститься, вожделевает уже с этого времени прийти в собеседование с Богом. Ибо тело постящееся не терпит того, чтобы целую ночь проспать на постели своей. Когда на уста человеку налагается печать постов, тогда помысел его поучается в умилении, сердце его источает молитву, на лице у него грусть, и срамные помыслы далеки от него… враг он похотений и суетных бесед… Пост с рассудительностью – обширная обитель для всякого добра

Если не можешь поститься в продолжение двух дней, постись, по крайней мере, до вечера; если же не можешь и до вечера, то остерегайся пресыщения».

П реподобный Серафим Саровский (1759-1833) о посте говорит: images (12)«Подвигоположник и Спаситель наш Господь Иисус Христос пред выступлением на подвиг искупления рода человеческого укрепил Себя продолжительным постом. И все подвижники, начиная работать Господу, вооружали себя постом и не иначе вступали на путь крестный, как в подвиге поста. Самые успехи в подвижничестве измеряли они успехами в посте.

Пост состоит не в том только, чтобы есть редко, но в том, чтобы есть мало; и не в том, чтобы есть однажды, но в том, чтобы не есть много. Неразумен тот постник, который дожидается определенного часа, а в час трапезы весь предается ненасытному вкушению и телом, и умом. В рассуждении пищи должно наблюдать и то, чтобы не разбирать между снедями вкусными и невкусными. Это дело, свойственное животным, в разумном человеке недостойно похвал. Отказываемся же мы от приятной пищи для того, чтобы усмирить воюющие члены плоти и дать свободу действиям духа.

Истинный пост состоит не в одном изнурении плоти, но и в том, чтобы ту часть хлеба, которую ты сам хотел бы съесть, отдать алчущему.

К строгому посту святые люди приступали не вдруг, делаясь постепенно и мало-помалу способными довольствоваться самою скудною пищею…

Святые постники, к удивлению других, не знали расслабления, но всегда были бодры, сильны и готовы к делу. Болезни между ними были редки, и жизнь их текла чрезвычайно продолжительно.

В той мере, как плоть постящегося становится тонкою и легкою, духовная жизнь приходит в совершенство и открывает себя чудными явлениями. Тогда дух совершает свои действия как бы в безтелесном теле. Внешние чувства точно закрываются, и ум, отрешась от земли, возносится к небу и всецело погружается в созерцание мира духовного.

Пищи употреблять должно каждый день столько, чтоб тело, укрепясь, было другом и помощником душе в совершении добродетели…

По пятницам и средам, особенно же в четыре поста, пищу, по примеру отцов, употребляй один раз в день, и Ангел Господень прилепится к тебе».

С вятой праведный Иоанн Кронштадтский (1829-1908) пишет: «Иже восхощет душу свою спасти, погубит ю (Мф.16, 25), т.е. кто восхощет спасти своего ветхого, плотского, греховного человека, тот погубит жизнь свою: ибо истинная жизнь состоит в том, чтобы распять и умертвить ветхого человека с делами его и облечься в нового, обновляемого по образу Создавшего его. Без умерщвления плотского ветхого человека нет истинной жизни, нет блаженства вечного. Чем сильнее и мучительнее умерщвление ветхого человека, тем совершеннее обновление и перерождение его, выше очищение его, тем совершеннее жизнь его и выше блаженство его в будущем веке. Умерщвляй себя и оживешь…»

П реподобный Варнава Гефсиманский (1831-1906) . На вопросы некоторых сестер, обращающихся к старцу за благословением употреблять в пищу мясо, что им предписывается нередко врачами для излечения той или другой болезни, старец строго внушает сестрам отнюдь не следовать такому совету докторов.

Батюшка! Да что же делать-то, когда совсем нет сил нести даже самые легкие послушания, - возражают ему некоторые страдалицы. – Ведь нам и самим тяжело подумать о мясной пище, да и так-то жить, не принося пользы для святой обители, отягощая собой лишь других, не хочется, болит об этом душа. Нам бы только поправить несколько свое здоровье, батюшка!

Но мясной пищей вы, сестры, нисколько не поправите своего здоровья, если только еще его больше не расстроите. Здоровье – дар Божий. Но если оно по воле Божией отнято у нас, может быть для спасения душ наших, то следует ли нам нарушать правила иноческого жития, установленные святыми отцами? Следует заботиться о том, чтобы, укрепивши силы телесные, в то же время не расслабить сил душевных.

Нам, монахам, более должно заботиться о душе, нежели о здоровье и покое тела; должно стараться посильными трудами и терпением изыскивать путь ко спасению, а за скорби и различные лишения, ниспосланные от Бога, благодарить Его, потому что они – лествица на небо.

Мне самому, сестры, врачи советовали оставить на время постную пищу и есть мясную. Иначе, говорили они, я проживу не долее двух дней. Это было в первое время по вступлении моем в обитель, когда действительно я был почти в безнадежном состоянии.

Но, не получив согласия и благословения моих старцев на вкушение мяса, я отказался есть его и вот остался же жив.

Ведь Сама Матерь Божия, указывая одному иноку путь ко спасению, заповедала ему не вкушать мяса. Усердно просил этот инок Царицу Небесную указать ему этот желанный путь, и Она, Владычица, явившись ему, сказала: «Не ешь мяса, не пей вина, чаще молись Богу и будешь спасен».

Итак, сестры, еще раз повторяю вам: не думайте вы получить себе здоровье только от питания себя мясом, ибо без воли Божией не поможет вам и мясо, а пожалуй, и повредит еще. Поэтому убедительно прошу вас, сестры, всегда и во всем полагайтесь на волю Божию, а не на свой человеческий разум, советующий вам, как и в сем случае, нарушением постановлений Святой Церкви принести себе якобы некоторую пользу. Святой апостол говорит: Когда я немощен, тогда силен»; также сказано, что сила Божия в немощи совершается (2 Кор.12, 9).

П реподобный старец Алексий Зосимовский (1846-1928) . Из записок духовной дочери старца: «Часто жаловалась я старцу на то, что не могу держать постов из-за домашних условий. Много неприятностей у меня из-за этого выходило и поститься не было никакой возможности – это значило: ничего не есть. На все мои просьбы разрешить мне не поститься старец говорил решительно и твердо: «Не могу, детынька, не могу я тебя на это благословить: я – монах, и пост положен у нас в уставе. Смотри сама, молись, Бог видит условия твоей жизни. Только на исповеди не забывай каяться в нарушении постных дней».

С вятитель Феофан Затворник (1815-1894) пишет о том, что без поста и подвигов страсти не одолеть: «Основа страстей в плоти; когда измождена плоть, тогда словно подкоп подведен под страсти и крепость их рушится. Без поста же одолеть страсти – было бы чудом, похожим на то, чтобы быть в огне и не обгорать…

Телесные подвиги нужны потому, что тело служит седалищем страстей. Не смиришь плоти, не будешь иметь успеха в преодолении страстей. Надо потому преутрудить плоть лишениями пищи, сна, покоя и всякого услаждения чувств».

А рхиепископ Иннокентий Борисов (1908г.) : «Чувственный человек ничему не противится с такой силой, как святому посту. Посещать богослужение, приступать к исповеди, - на все это соглашаются, но возложить на себя иго поста – это кажется для многих христиан слишком тяжелым и даже опасным бременем. Как же без поста ты думаешь быть истинным христианином? Другие говорят, что опасаются за свое здоровье. Вам жаль вашего слабого сложения? Сжальтесь же над ним действительно и дайте покой своему чреву… В награду вы получите крепость и легкость, и особое чувство здоровья, которого теперь не имеете. Желание пищи, испорченное пресыщением, сделается живее и благороднее. Сколько жили те люди, которые проводили в посте всю жизнь? – И восемьдесят, и девяносто, и даже сто лет».

П реподобный старец Севастиан Карагандинский (1884-1966) : «За несоблюдение без причины постов – придет время – постигнет болезнь. Тогда не по своей воле будешь поститься. Господь попускает за грехи».

С тарец схиигумен Савва (1898-1980) пишет, что «тот, кто не соблюдает четыре поста, среду и пятницу, отлучается от Церкви. Преподобные Пахомий Великий и Серафим Саровский называют таких людей иудами, предавшими Христа, и римскими воинами, Его распинавшими, ибо в среду Господь был предан, а в пятницу распят – и эти дни траурные для каждого христианина.

Многие нарушают пост, потому что боятся потерять здоровье. Забывают о том, что здоровье нам дает не мясо, а Бог. Мясная пища во время поста не служит нам в здравие, а приводит к болезням. Напротив, многие больные, начав поститься, исцеляются…

Человек существо травоядное, таким его Бог создал и дал в пропитание растительную пищу, для нее приспособлен организм человека. Соки животного он не усваивает, быстро стареет, главное же с вкушением мяса рождаются страсти, а от страстей – болезни. Слоны, быки, кони питаются только растительной пищей, значит в ней есть все необходимое для создания больших организмов и для того, чтобы иметь огромную физическую силу.

Святые Отцы говорят, что тело – это осел, на котором мы должны доехать до Небесного града Иерусалима. Если не докормишь его – свалится, если перекормишь – взбесится. Поэтому надо всегда держаться золотой середины, идти царским путем…»

С тарец Паисий Святогорец (1924-1994) пишет:«Православное воздержание и вообще духовные упражнения всегда направлены к наивысшей духовной цели – к освящению души. Тогда как другая, мирская, аскеза, как, например, у прельщенных йогов и так далее, направлена на то, чтобы тело сделать гибким, для того чтобы выкручивать себе руки и ноги, как у бумажного карайоза, и получать похвалы неразумных людей, а затем издевательства насмешливых демонов.

Подвижничество, совершаемое ради любви Христовой, скрывая в себе стремление к спасению души, которую любит Христос, очень услаждает и покоит своей утомительностью душу, укрепляет тело, а также приносит безстрастие, потому что благодаря ему смиряются безчинные движения тела, и тогда оно может обходиться меньшим количеством пищи, ибо этого бывает достаточно, когда в душе мир, а в теле – кротость.

Разнообразие блюд, и особенно жирных, неприлично не только монахам, но и благочестивым мирянам, за исключением, конечно, праздников – ради радости дня, во славу Божию, - или случаев, когда нужно оказать гостеприимство по любви. Речь не идет также о больных, потому что для них пост может быть отменен: им достаточно славить Бога в своих болезнях, чтобы увенчаться, подобно святым мученикам.

Для здоровых юношей воздержание является самой крепкой уздой против страстей, необходимой для того, чтобы господствовал дух и царил двойной мир. Тогда в чистоте сердца они могут уже чисто смотреть на людей, как ангелы смотрят на ангелов. Те же, которые не воздерживаются и живут необузданно, даже на ангелов смотрят плотски, как жители Содома (см.: Быт.19, 5), удалившиеся от Бога. Естественным следствием этого является то, что любящие свою хорошо откормленную плоть и удобства жизни любят людей плотски и их духовно разрушает собственная плоть.

Хотящие, чтобы их плоть была как скелет от подвижничества, тем самым почитают ее, как святые мощи, и любят ее, как доброго друга своей души, а также всех людей любят тогда непорочной любовью как образы Божии, как своих братьев…»

П ротоиерей Андрей Ткачев : «Пост – это подвиг, а всякий подвиг, как дом, нужно строить на фундаменте и основании. Твердым основанием любого подвига является смирение, желание прославить имя Божие, а не себя; послужить, а не превознестись. Такими должны быть основания для всякого доброго дела. Если их нет, то лучше, чтоб и подвига не было. Потому что подвижничество без смирения – это уподобление бесам, которые не едят, не пьют, однако, не имея ни смирения, ни страха Божия, погибают. Вся жизнь их – это непрестанная смерть. Как говорит апостол Иаков, бесы веруют и трепещут – и не меняются. И у людей встречается такая бесовская вера, когда человек верует и не меняется».

Пост и молитва

С вятитель Иоанн Златоуст (347-407) говорит в одной из своих бесед: «Великие блага происходят от двух добродетелей: от молитвы и поста. Ибо тот, кто молится как должно, и притом постится, не многого требует; а кто требует немногого, тот не будет сребролюбив; а кто не сребролюбив, тот любит подавать милостыню. Кто постится, тот становится легким и окрыляется и с бодрым духом молится, угашает злые пожелания, умилостивляет Бога и смиряет надменный свой дух. Посему-то апостолы всегда почти постились. Кто молится с постом, тот имеет два крыла, легчайшие самого ветра. Ибо таковой не дремлет, не говорит много, не зевает и не расслабевает на молитве, как то со многими бывает… Таковой особенно является врагом и ратоборцем против демонов, так как нет сильнее человека, искренне молящегося…»

П ротоиерей Валентин Свенцицкий (1882-1931) : «Пост и молитва – два крыла духовной жизни, два крыла, подрезанных у современного христианского общества мирским мудрствованием.

…Ведь когда теперь, с Божией помощью, понемногу восстанавливается постничество среди рядовых христиан, то это встречает не меньшее недоумение в среде верующих, чем в среде неверующих.

«Вы постничаете?» Этот удивленный вопрос задают вовсе не безбожники, его совершенно так же задают верующие люди. Для них как будто бы дело решенное, что пост должен быть понемногу изъят из церковного употребления.

Никогда этого не будет, ибо никогда в церковной жизни не прекратится жизнь духовная, а без постничества никакой духовной жизни быть не может.

Можно только поговорить о духовной жизни, а если хоть чуточку от слов перейти к делу, так сейчас же и понадобится пост. Говорить о ненужности поста может только тот, кто даже и не пытался поставить себе вопрос о жизни духовной как цель и задачу жизни.

Сколько раз указывалось мной на ту причину, которая вызывает это недоумение у православных христиан в вопросе о посте, - недоумение, зиждящееся на том, что обычная повседневная христианская жизнь почти совершенно слилась с обычной повседневной безбожной и мирской жизнью.

Только в самое последнее время все наши тяжкие испытания и переживания вновь создали стремление к оцерковлению нашей повседневной жизни и отсюда к решительному разделению между жизнью мирской и жизнью церковной. Но обычно все же жизнь вне храма, если взять наше отношение к людям, наше отношение к скорбям, наше отношение к материальному благополучию, наше отношение к обидам, к клевете, взять эту общую нашу мирскую жизнь повседневную, то окажется, что она так совпадает с жизнью людей неверующих, что явилась весьма пагубная мысль: для того чтобы жить так, вовсе не требуется никаких постов.

Да, верно, для того чтобы жить так, как они живут, не требуется, совершенно не требуется!

Если вы хотите продолжать жить так же, и не нужно поститься!

Если вы хотите на всякое слово отвечать зуб за зуб, если вы хотите на каждую обиду отвечать обидой, если вы хотите устраивать свои мирские дела, решительно ни с чем не считаясь, через все перешагивая, думая только о своем благополучии, словом: если вы хотите жить так, как допускает жить безбожный мир, не поститесь. Ешьте все и в Великий пост, ешьте все и в Страстную седмицу; какое может быть воздержание?!

Но ведь вы так жить не хотите! Вы так живете лишь по своей немощи, по своей слабости!

Мы так мучаемся, почему у нас не хватает сил жить так, как должно, почему мы делаем злое, которого не хотим, а доброе, что хотим, не делаем. Почему не смиряется наш дух, почему не хватает достаточно смирения перенести обиду, почему у нас все так же, как и у безбожников, хотя мы веруем!

Вот тут-то мы и узнаем, что одной из причин является нарушение нами поста. Духовник, принимающий исповедь, как никто знает это ужасающее положение вопроса о посте.

Ведь здесь он видит людей наиболее церковных, наиболее сознательно вставших на путь жизни духовной. Уже нет сомнений в вере: их посещают лишь как мимолетные, проходящие бесовские мысли, уже чувствуется необходимость в частом причащении, уже сознается высокое христианское достоинство, уже нисколько не смущают насмешки и недоумения окружающих людей, все как будто бы благополучно. И вот вопрос о посте. В ответ слышатся слова страшные: «Разрешите мне, батюшка, в пост есть молочное!» - «Вы больны?» - «Нет». – «Почему же?»

Ответы бывают разные, но всегда неудовлетворительные. Матери заботятся о здоровье своих детей, как бы они не заболели от этого. Взрослые смущаются: хватит ли у них сил провести пост, у иных на этой почве семейные разногласия – много всякого! Но за всем этим все время чувствуется: да потому это, что в глубине души не веришь в пост.

В глубине души нет веры, что пост является движущей, не всегда сознаваемой силой, но могущественнейшей силой в деле нашего духовного устроения.

Ты не заметишь, почему у тебя в душе расстройство, ты сам не осознаешь; но вот загляни в творения святых отцов и там ты найдешь объяснение: там тебе будет сказано, что пост есть первая ступень духовной жизни, что дальнейшие достижения на пути духовном всегда связаны с твоим подвигом постническим.

Так велико значение этого подвига постного, тесно связанного с подвигом молитвенным. Ибо это есть два крыла, и если одно перебито, то другое, если и будет стремиться поднять человека, не сможет.

Истинный пост немыслим без молитвы. И молитва невозможна без поста…»

Святые Отцы о посте и воздержании:

«З аповедь о посте имеет такую же древность, как и сам мир. Это первоначальная заповедь, данная Богом человеку (Быт.2, 17). Блаженный Августин сравнивает тело с яростным конем, увлекающим душу, необузданность которого необходимо укрощать уменьшением пищи, для этой цели главным образом и установлен пост.

Учись держать чрево в крепкой узде: оно одно не воздает благодарности за оказанные ему благодеяния.

От пищи постись по временам, а от невоздержания постоянно».

Послабление поста

С вятитель Филарет, митрополит Московский (1783-1867) : «Не следует возлагать на себя поста, превышающего силы. Пост для человека, а не человек для поста. Облегчение поста для немощных позволительно, по правилу церковному, и весьма справедливо, потому что немощь сама собою доставляет то, что ищется посредством поста, то есть укрощение чувственности и бездействие плотских страстей; и, следовательно, для немощного не то нужно, чтобы усмирить плоть постом, а то, чтобы немощное тело поддерживать питанием и лекарством, чтобы оно не сделалось вовсе неспособным служить душе».

С тарец Михаил (Питкевич) (1877-1962 ): «А я смотрю так на пост – это воздержание, а не изнурение себя. Главное в посте – это сердце сокрушенное, с искренним покаянием и смирением: сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс.50, 19). Надо тебе работать, живешь в миру, нужны силы – не лакомься, не услаждайся, не позволяй себе излишества, и если по необходимости придется съесть тебе и в посте яйцо или молоко, Господь не взыщет, не вменит в грех…»

Как проводить пост?

А рхиепископ Воронежский и Задонский Антоний (1773-1846) на вопрос «Как …проводить пост Великий?», сказал:

«Ходите в церковь. Матерь наша Церковь научит нас, как проводить Великий пост. С молитвой соедините воздержание от запрещенных Церковью снедей, с воздержанием милостыню, с милостыней любовь, смирение и прочие святые добродетели. Нужно поговеть, исповедаться, приобщиться Святых Христовых Тайн и, так спасительно приготовившись, встретить в небесной, неизглаголанной радости и Светлое Воскресение Христово».

Пост в Священном Писании

Ветхий Завет

«К огда насыщались, то превозносилось сердце их, и потому они забывали Меня» (Ос.13, 6).

«Н о и ныне еще говорит Господь: обратитесь ко Мне всем сердцем своим в посте, плаче и рыдании» (Иоиль 2, 12).

«Н е будь между упивающимися вином, между пресыщающимися мясом: потому что пьяница и пресыщающийся обеднеют, и сонливость оденет в рубище» (Притч.23, 20-21).

В книге Товита ангел Рафаил говорит Товии: «Доброе дело – молитва с постом и милостынею и справедливостью… Лучше творить милостыню, нежели собирать золото» (Тов.12, 8).

В псалмах царя Давида упоминается о том, как он постился, одевался во вретище, изнурял постом душу свою. Например: «Колени мои изнемогли от поста» (Пс.108, 24).

Новый Завет

«К огда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры; ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою» (Мф.6, 16-18).

Х ристос, изгнав беса из некоего юноши, сказал апостолам: «Сей же род изгоняется только молитвою и постом» (Мф.17, 21).

О посте в среду и пятницу: «Придут дни, когда отнимется у них Жених, и тогда будут поститься в те дни» (Мк.2, 20).

«Г осподь Иисус Христос поведен был Духом в пустыню; там сорок дней Он был искушаем от диавола и ничего не ел в эти дни» (Лк.4, 1-2).

«К огда они (апостолы) служили Господу и постились, Дух Святой сказал: «Отделите Мне Варнаву и Савла на дело, к которому Я призвал их». Тогда они, совершивши пост и молитву и возложивши на них руки, отпустили их» (Деян.13, 2-3).

«В се мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною» (1 Кор.6, 12).

С вятой апостол Павел во Втором послании к Коринфянам, увещевая верных всем являть себя как служителей Божиих, между иными богоугодными делами упоминает и пост: «…в бдениях, в постах» (2 Кор.6, 5) – и затем, вспоминая свои подвиги, говорит: «…в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте» (2 Кор.11, 27).

Пролог в поучениях. О необходимости и пользе поста

(Слово святого Иоанна Златоустаго)

С вятая Церковь, следуя примеру Господа и Его Апостолов, установила для нас в определенные дни посты. Так, по ее уставу, мы соблюдаем посты: Великий, Рождественский, Успенский и Петровский; постимся в среды и пятницы, в день Воздвижения Честного и Животворящего Креста Господня и в день усекновения Главы Честного и славного Пророка, Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Здесь, говоря о постах и перечисляя их, мы на минуту остановимся и спросим себя: посты то установлены, но дело в том, нужны ли они и есть ли нам от них какая-нибудь польза?

Что ответить на сие? Св. Златоуст рассуждает: «Многие говорят: зачем пост для чисто живущих? Но они ошибаются. Кто был святее Адама до грехопадения? Но и ему указан был пост. От всякого дерева в саду, было заповедано ему, ты будешь есть; а от дерева познания добра и зла, не ешь от него (Быт.2, 16-17). Вот первый пост, который был в раю. Но если он был необходим для человека в раю, то тем более стал для него необходимым по грехопадении. Если он нужен был для нас и тогда, когда мы еще не согрешили; то тем более стал необходимым по грехопадении. И Бог гневается на тех, которые хулят пост, и любит тех, которые соблюдают оный. Не соблюл Адам поста и услышал грозный голос: земля еси и в землю пойдеши. Из этого поймите, что Бог гневается на тех, которые хулят пост, и на смерть осуждает нарушающих его. Вы разумейте силу поста. Он спасает от казни, идущих на оную; и не одного или двух, но и великое множество. Вспомните ниневитян: они все бы погибли, если б не обратились на покаяние и пост. Честный пост исторгнул их из самой бездны погибельной. И нам урок от них. Они не знали закона и соблюли пост. Нам ли, имеющим закон и указания на пост, нарушать оный? И Моисеи, и Илия, идя на беседу с Богом, прежде всего наложили на себя пост. И Сам Господь Иисус Христос, не нуждаясь в посте, однако, сорок дней постился, чтобы подать нам пример и показать, что постом мы можем победить всю силу дьявола».

Ясно, значить, братие, что пост полезен нам и необходим. И это истинно так. - Пост, заключим поучение словами одного проповедника, есть самое благоприятное средство для спасения души и для здравия тела. Как человеку нельзя ходить без ног, птице летать без крыльев; так душе невозможно спастись без поста. Пост умерщвляет страсти, укрощает восстание плоти, погашает разжение похоти, обуздывает язык и удерживает его от празднословия, отгоняет греховные помыслы, возносит ум к Богу, располагает душу к молитве, смягчает ожесточение сердца, рождает умиленное стенание о грехах, открывает путь к покаянно и примирению с Богом. Какая благодать! Сколько добра приносит нам пост (Поуч. прот. Пискарева ч. 2, стр. 65-66).

Поститесь же, братие, и вы отрешитесь от чувственной жизни, будете чаще помышлять о небе, будете удобнее воспитывать в душе благочестие, будете совершенствоваться в вере, надежде и любви к Богу и украшать себя добродетелями. Аминь.

НАРУШИТЕЛЯМ ПОСТОВ

(Святого пророка Даниила и святых трех отроков Анании, Азарии и Мисаила)

Н ынешние миролюбцы и плотоугодники ни против одного из постановлений Церкви так не восстают, как против постановления о постах. «К чему посты?» кричат они. «Без питательной пищи и здоровье теряется, и разум помрачается, и молиться мы не можем, и раздражаемся от них и т.п.» - кричат так они, и выходит, по их мнению, как будто пост действительно есть зло, и нарушать его нисколько не предосудительно и даже должно. Но на самом деле, они жестоко ошибаются; ибо пост не только не вредит здоровью, но поправляет его; не только не помрачает разум, но просветляет его.

Когда Навуходоносор, царь Вавилонский, отводил Иудеев в плен в Вавилон, то вздумал взять для воспитания при своем дворе несколько детей из лучших семейств еврейских. Между этими детьми были двенадцатилетний отрок Даниил и три его товарища: Анания, Азария и Мисаил. Получая обильную, но запрещенную законом Моисеевым пищу, с царского стола, они не захотели оскверняться ею и просили поставленного над ними приставника, чтобы он давал им в пищу только овощи и воду. Приставник сначала в просьбе им отказал, сказав: «боюсь царя: если он увидит вас изнуренными, тогда лишит меня жизни». На это Даниил отвечал: «сделай над нами опыт в продолжение десяти дней; и если после сего времени отроки, вкушающие царскую пищу, окажутся полнее нас, то откажи нам в нашей просьбе, в противном же случай исполни ее». Приставник согласился, и что же? По окончании срока явишася лица их блага и крепка плотью паче отроков, ядущих от трапезы царской (Дан.1, 15) Это было до Р. Христова. Обратимся к временам новозаветным. Макарий Александрийский в св. Четыредесятницу вкушал однажды в неделю и прожил сто лет. Св. Симеон столпник в св. Четыредесятницу ничего не вкушал и прожил сто три года. Преподобный Анфим тоже Великий пост проводил без пищи и прожил сто десять лет. А некоторые жили и еще дольше, например Павел Фивейский сто тринадцать, а Алипий столпник сто восемнадцать лет. Ясно, значит, что пост не только не вредить здоровью, но и укрепляете его.

Что же касается мнения, будто от поста разум помрачается, то оно еще неосновательнее первого. Упомянутые Даниил и его товарищи держали пост три года и в это время учились. Умалился ли же разум их. Напротив, даде им Бог, сказано, смысл и мудрость во всяцей книжной премудрости (Дан.1, 17). И когда по окончании срока воспитания они приведены были к царю, то беседова с ними царь: и не обретошася от всех их подобни Даниилу и Анании и Азарии и Мисаилу; и сташа пред царем, и во всяком глаголе премудрости и умения, о нихже вопрошаше от них царь, обрете я десятирицею паче всех обаятелей и волхвов, сущих во всем царстве его (19-20). Перейдем теперь, опять к временам новозаветным. Макарий Египетский, великий постник, совсем не был учен; между тем сочинения его отличаются глубоким познанием богословия, души человеческой и природы видимой. Антоний Великий учился только по книге природы и посрамил надменных, своею ученостью философов. Апостолы, тоже люди не ученые, но имевшие обыкновение налагать на себя пост пред выходом на проповедь, не раз также посрамляли мудрых мира сего и покорили Христу целые народы и царства. А Сам Он, наконец? И Он также, вступая в общественное служение, постился дней четыредесять и ночей четыредесять. Нечего после сего распространяться в доказательствах о пользе поста и в опровержениях доводов касательно вреда его. Сластолюбцев, которые стали плотью и кровью, пожалуй не убедишь ничем. Истинные же последователи Христовы, выну распинающие плоть свою со страстями и похотями, останутся, должно думать, верными уставам Церкви и без доказательств, и в каких бы то ни было представлениях пользы поста не нуждаются.

Будем, братие, подражать последним и бегать суемудрия первых. Пусть и на самом деле тело наше от поста ослабеет. Что за дело? Христианин не о полноте и красоте тела должен заботиться, а об обновлении и украшении души; а она и обновляется, и укрепляется только тогда, когда тело подчиним ей. Аще внешний ваш человек тлеет, обаче внутренний обновляется (2 Кор.4, 16). Аминь.

О приготовлении пищи с молитвою о благословении Божием

(Из слова от Патерика о некоем монахе, отбежавшем славы человеческия)

О сновываясь на примере Господа Иисуса Христа, благословлявшего во время Своей земной жизни пищу пред вкушением ее (Мф.14, 19), на учении св. отцов (Кир. Иер. оглас. поуч. XIII, 36) и, наконец, на естественном чувстве любви и благодарности к Богу, милующему и питающему нас, мы, христиане, имеем обыкновение садясь за стол молиться и просить Бога, чтобы Он благословил нам пищу во здравие. Но одного сего, братие, недовольно. Нам нужно наблюдать, чтобы и приготовление ее и начиналось, и сопровождалось молитвою; ибо пища, приготовляемая с испрошением благословения Божия, делается и для вкуса приятною, и для тела здоровою; без благословения же Божия не только теряет вкус, но и для здоровья становится вредною.

При императоре Феодосии Младшем, близ Царь - града, поселился монах, вышедший из пустыни Египетской. Однажды император, проходя мимо его хижины, вздумал зайти к нему и толкнул в дверь. Инок отворил и, не зная кто гость его, принял императора за простого воина. Сотворивши молитву, царь сел и повел беседу с иноком. «Как живут, спросил, отцы Египетские?» - «Слава Богу, - отвечал старец, - и молят о вашем спасении». А затем и в свою очередь спросил: «не хочешь ли съесть что-нибудь?» - «Хочу», был ответ. Инок поставил хлеб, масло, соль и воду. Гость, пил и ел. После трапезы он сказал старцу: «знаешь ли, кто я?» - «Бог тебя знает», - отвечал монах. «Я Феодосий царь». Инок поклонился ему. Царь продолжал: «о, как блаженны вы, иноки, свободные от суеты мирской! Вот я и рожден от царя; но поверь мне, во всю жизнь мою не вкушал я пищи с таким наслаждением, с каким ныне вкусил у тебя». – «А знаешь ли, отчего это?» - сказал старец. «Отчего?» - «Оттого, что мы, монахи, с молитвою и благословением приготовляем пищу; потому сладким делается и худое брашно; у вас же много труда несут, изготовляя ее, но благословения не испрашивают, потому и вкусная пища становится невкусною». Свидание окончилось; но после оного царь стал оказывать старцу особенное уважение. Последний же, не терпя славы человеческой, вскоре снова удалился в Египет…

В настоящее время болезни чрева сделались едва ли не самыми распространенными. Кто ныне не жалуется на потерю аппетита, на расстройство пищеварения? Кто не вопиет: и то, и другое, и третье мне вредно? А от чего это? От невоздержания? Согласен. Но вместе с тем и оттого, что пища у христиан в последнее время вовсе не освящается молитвою. Посмотрите на древних подвижников: не ели ли они гораздо худшую и суровую против нас пищу? А, однако, жили по сто лет и более. Это отчего? Оттого, что, как выразился вышеупомянутый старец, низводимое молитвою благословение Божие и худое брашно делало сладким и животворным; а у нас нет молитвы, на пищу, нет и благословения Божия на нее, нет и освящения, нет, следовательно, и приятного вкуса, и питательной силы в ней.

Итак, будем отселе, призывать благословение Божие на хлеб, который вкушаем, и на чаши, из которых пьем. Не будем подражать людям века сего, считающим ныне за стыд ограждать и пищу, и себя самих, пред вкушением ее, крестным знамением; чаще будем приводить себе на память слова Христа Спасителя: иже бо аще постыдится Мене и Моих словес в роде сем прелюбодейнем и грешнем, и Сын Человеческий постыдится его, егда приидет во славе Отца Своего со Ангелы святыми (Мк.8, 38). Аминь.

Дьявола гонят пост, чтение Евангелия и борьба со злыми помыслами

(Слово о Марке монахе)

Г оворя с вами о средствах, которые даны нам для борьбы с дьяволом и служат к посрамлению его и отгнанию от нас, мы указывали на молитву, смирение, чтение Псалтири, трудолюбие и молитву к св. архистратигу Михаилу. Ныне же намерены сказать о пользе и еще некоторых, именно: поста, чтения и изучения Евангелия и борьбы со злыми помыслами.

Преподобный Макарий, сидя однажды при дороге, увидел дьявола в образе человека, обвешанного какими-то сосудами и направлявшегося к близ лежавшему монастырю. Молитвою святый остановил беса и спросил: «куда идешь?» «Да иду навестить братию», - был ответ. «А что за сосуды с тобой?» сказал преподобный. «А это, отвечал бес, различные кушанья для монахов». «Для чего же их так много с тобою?» спросил Макарий. «Да чтобы, если одно не понравится, так другим угостить братию. Один мой злой совет или внушение не примут, ну так другой еще горший предложу, и таким образом кого-нибудь уловлю», сказал дьявол и пошел своим путем. Преподобный же остался ждать его возвращения. Дождавшись, спросил: «ну, как твои дела?» «Худы, - отвечал бес, - почти все монахи не приняли меня и только один несколько слушается». «А как ему имя?» «Феопемпт», - отвечал дьявол и исчез. Макарий отправился в монастырь. Узнавши о приближении его, монахи с ваиями в руках вышли на встречу ему, и все наперерыв друг перед другом звали его каждый к себе. Он же, узнав, кто из них Феопемпт, отправился к последнему и был принят с радостью. Началась беседа. «Как поживаешь?» спросил преподобный своего хозяина. «Хорошо, молитвами твоими», - отвечал Феопемпт. «Ну, а злые помыслы не смущают тебя?» продолжал старец. Стыдясь признаться в оных, инок сказал, что не смущают. «Какой счастливец! воскликнул преподобный; а я уж вот сколько лет пощусь, и сам видишь, как все почитают меня, а между тем скверные помыслы до сих пор не дают мне покоя». Тогда и Феопемпт признался: «Да, отче, и я весьма обладаем от духа любодейного!» Старец затем стал выпытывать у него и другие злые мысли, обуревавшие его, и Феопемпт признался в очень многих. «До которого ты часа постишься?» спросил после сего Макарий. «До третьего часа пополудни», отвечал инок. Преподобный сказал ему: «старайся соблюдать пост до вечера; читай и изучай Евангелие и писания св. отцов; если придет злая мысль, всеми силами твоей души гони ее от себя, и Господь поможет тебе победить врага». Феопемпт обещался последовать совету старца, и Макарий ушел от него. Вскоре после сего он опять встретил дьявола и на свои вопрос: «куда идешь?» опять получил отвить: «иду навестить братию». Снова дождавшись возвращения беса, преподобный по-прежнему и еще спросил: «как твои дела?» – «Весьма худы» - отвечал дьявол, - «ныне, уже все без исключения монахи не приняли меня и Феопемпт с ними. И не знаю, кто это так развратил его. Ибо ныне он был для меня хуже всех». Бес после сего исчез, а преподобный возвратился в свою келию, славя Бога.

Видя отсюда, сколь нестерпимы для дьявола пост, слово Божие и борьба со злыми помыслами, будем и мы употреблять эти средства в брани с ним и противопоставлять их нашему общему врагу. Он всеми мерами старается погубить нас: и мы, со своей стороны, все меры должны употреблять, чтобы победить его. Он нам объявил непримиримую брань: и мы объявим ему. Он, яко лев, рыкая ходить, ища, кого поглотить: и мы будем выходить против него облеченными во все оружии Божии. Аминь.

О ВОЗДЕРЖАНИИ И МОЛИТВЕ

"Всегда носим в теле мертвость
Господа Иисуса, чтобы и жизнь
Иисусова открылась в теле нашем".
Апостол Павел (2 Кор. IV, 10)
"Если истинно возлюбим Бога, то
сею самою любовью отгоним страсти".
Преп. Максим Исповедник (Д III, 204)

Есть два основных недоразумения в нашем представлении об аскетике. Первое - это то, что в ней все "изобретено монахами", а не завещано Апостолами, а второе, что в ней проповедуется презрение к человеческому телу. Недавно один верующий сказал мне: "Я принимаю христианство, но зачем же зарывать себя в землю?"

Тут дело, конечно, не в академическом споре. Мы живем не в эпоху "религиозно-философских собраний", а в более серьезное время - окончательного определения себя или как христиан, или как не христиан. Мир страдает от оскудения любви. Отцы учили, что воздержанием человек борется со своей гордостью и самолюбием, - с неразумной любовью к самому себе, т. е. с силой, противоборствующей смирению и любви к людям. "Телесные труды (подвига воздержания) приводят душу к смирению, - пишет св. авва Дорофей, - потому что душа состраждет телу и соучаствует во всем, что делается в теле. (Так) как труд телесный смиряет тело, то вместе с ним смиряется и душа" (Д II - 607). Смирях постом душу мою (Пс. XXXIV, 13), - читаем мы в псалме.

"Самолюбие есть неразумная любовь к телу, - говорил св. Максим Исповедник. Кто (эту) мать страстей отвергнет, тот, при помощи Божией, удобно отложит и все другие страсти: гнев, печаль, злопамятство и прочие (Д III, 188, 178).

Чтобы не иссякла любовь к другим, чтобы через победу над гневом, гордостью выйти на дорогу любви к людям, - человек должен уменьшить свою любовь к себе, должен надеть на себя узду воздержания. Невоздержание есть прямой источник увеличения холода в мире. Как сказано в Евангелии: по причине умножения беззакония во многих охладеет любовь (Мф. XXIV, 12).

В 5 главе Послания к Галатам невоздержание, так же как в Евангелии, противополагается любви к людям. К свободе призваны вы, братия, только бы свобода ваша не была поводом к угождению плоти; но любовью служите друг другу . Слово "но" разделяет два противоположных устремления: служение любви отрывает нас от угождения своей плоти.

Все свое учение о подвиге воздержания Отцы взяли из Слова Божия. Вот некоторые выписки Апостольских откровений, положенных Отцами в основу аскетики.

Плоть желает противного духу, а дух - противного плоти: они друг другу противятся, так что вы не то делаете, что хотели бы (Галат. 5, 17).

Все подвижники воздерживаются от всего. Усмиряю и порабощаю тело мое (1 Кор. 9, 25-27).

Помышления плотские суть вражда против Бога, ибо закону Божию не покоряются, да и не могут (Рим. 8, 7).

Царство Божие не пища и питие (Рим. 14, 17).

Не живет во мне, т. е. в плоти моей, доброе потому, что желание добра (есть) во мне, но чтобы сделать оное, того не нахожу. Доброе, которое хочу, не делаю, а злое, которого не хочу, делаю. По внутреннему человеку нахожу удовольствие в Законе Божием, но в членах моих вижу иной закон, противоборствующий закону ума моего и делающий меня пленником закона греховного, находящегося в членах моих. Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти? (Рим. 7).

Так что "тело смерти" не придумано монахами, и всякий, кто честно хочет принять чистое Апостольское христианство, неизбежно должен принять и монахов, в совершенной точности повторяющих учение Апостолов. Эта точность повторения ясно осознавалась Отцами.

"Кто хочет, - пишет св. Исаак Сирин, - чтобы вселился в него Господь, тот принуждает тело свое служить Господу, работать в заповедях Духа, написанных у Апостолов, и хранить душу свою от дел плотских, описанных Апостолом (Гал. 5)" (Д II - 653).

Пр. Филофей Синайский пишет: "Апостол говорит: подвизаяйся от всех воздержится " (1 Кор. 9, 25). Ибо невозможно с насыщенным пищею чревом ополчаться против начал, против невидимых зложелательных сил тем, кои связаны сей плотью, тяжелой и всегда похотствующей на Духа". Несть бо Царство Божие брашно и питие (Рим. 14, 17). Мудрование плотское вражда есть на Бога, закону бо Божию не покоряется, ниже да может (Рим. 8, 7). Не может, очевидно, потому, что, будучи земно, к земному всегда имеет пристрастие и услаждается погибельными удовольствиями настоящего века". Мудрование бо плотское смерть есть: сущие же во плоти Богу угодити не могут (Рим. 8, 8) (Д III - 447).

Авва Филофей мог бы взять из Апостольских текстов гораздо больше выписок, чем четыре приведенные им, но не видел необходимости.

Принимая Апостольское христианство, приходится не возражать против учения аскетики о "теле смерти"(Рим. VII, 24).

В практическом осуществлении пути воздержания советы и указания Отцов имеют для нас великую ценность, и особенно там, где они прямо освещают нам слова Апостолов и приближают к нам дух Первоначальной Церкви. Наша церковная эпоха неуклонно идет к первохристианству, конечно, не археологически или "живоцерковно" возвращаясь к нему, а ища его впереди себя в истории, как новую форму древней силы и совершенства. Господь укорил Эфесскую Церковь: Но имею против тебя то, что ты оставил первую любовь свою (Ап. 2).

Вера ищет своей первой любви.

В освобождении души из неестественной для нее тюрьмы страстей, чтобы она могла свободно и легко идти за своим Учителем и Богом, Отцы видели одно из двух основных значений подвига воздержания.

"Подвигам воздержания приучать себя надлежит нам, чтобы легче было тещи вслед Господа нашего" (преп. Филофей Синайский, Д III - 459).

"Страсти, возобладая умом, - пишет преп. Максим Исповедник, - привязывают его к вещественным предметам и, отлучив от Бога, заставляют заниматься ими". "Страсть есть неестественное движение души, или по неосмысленной любви, или по безрассудной ненависти". "Ум, обращаясь к видимому, естественно (т. е. должностно) понимает вещи при посредстве чувств. Ни ум, ни естественное понимание вещей, ни вещи, ни чувства, - не усть зло: ибо то суть все Божии создания. Что же тут злое? Очевидно, что страсть, прицепляющаяся к пониманию вещей естественному. Она может не иметь места... ежели ум бодрствует" (он же). "Не пища зло, но чревоугодие; не деторождение, а блуд; не деньги, а сребролюбие; не слава, а тщеславие... В сущем нет ничего злого, кроме злоупотребления, которое от нерадения ума" (он же). Естественные пожелания и удовольствия не подвергают укору тех, кто испытывает их, так как они суть необходимые следствия устроения нашего естества. Ибо естественное доставляет нам, и помимо воли нашей, удовольствие, ...пища и питие и сон... Все такое уместно... в разумных пределах, не допускающих, чтобы он подвергся чрез то рабству". "Вся брань против демонов состоит в том, чтобы отделить страсти от мыслей. Отделяем же посредством духовной любви и воздержания" (он же, Д III - 193, 196, 213, 219, 220, 289).

Вот ясное изложение основы подвига воздержания, данное одним из величайших Святых. Тело смерти , о котором писал Апостол, есть, по учению Отцов, совокупность страстей, держащих душу в неестественном рабстве. Задача заключается в том, чтобы освободить ее через подвиг.

Но освобождая ее, мы одновременно освобождаем и тело. Тут мы подходим ко второй, очень важной стороне аскетики. Продолжая откровения Апостолов, Отцы оставили нам учение о том, что подвиг так называемого "умерщвления тела" имеет целью не только освободить душу, но и сделать наше тело достойным божественной вечности.

Св. Григорий Палама пишет: "Если Апостол называет тело смертью, когда говорит: кто мя избавит от тела смерти сея (Рим. VII, 24), то разумеет при сем чувственное и плотское мудрование. ...И опять: вем - говорит - яко не живет во мне, сиречь, во плоти моей доброе (Рим. VII, 18). Видишь, что не плоть, а что живет в ней, называет он злом. Зло то, что не ум, а этот закон, сущий во удех наших и противувоюющий закону ума живет в теле (Рим. VII, 23). Почему мы, противувоюя сему закону греха, изгоняем его из тела и поселяем там ум... и через него полагаем законы каждой силе души и каждому из членов тела подобающее ему... Апостол говорит, храм живущаго в нас Святаго Духа суть (1 Кор. VI, 19) и опять, что мы - храм Божий (1 Кор. III, 16)... Что же сподобилось быть жилищем Бога, в то вселить ум свой кто из имеющих ум сочтет неподобным?.. Такие слова прилично обратить к еретикам, кои говорят, что тело зло и есть творение злого начала. Мы же быть уму в телесных мудрованиях почитаем злом, а в теле быть ему не почитаем злом: так как тело не зло. Почему каждый из прилепляющихся к Богу жизнью вопиет к Нему с Давидом: возжада Тебе душа моя, коль множицею Тебе плоть моя? (Пс. LXII, 2) и сердце мое и плоть моя возрадовастася о Бозе живе (Пс. LXXXIII, 3) (Д V - 314, 315).

Свою задачу аскетика видит в том, чтобы научить человека отделить страсти не только от мыслей, но и от тела, для того чтобы то и другое - и тело и душа человека - сделались подобными вечной душе и вечному телу своего Учителя.

"Если человек, - пишет преп. авва Исаия, - не восподвизается, даже до смерти, сделать свое тело таким, какое носил возлюбленный Иисус, то не сретит Его с радостью" (Д I - 423).

Поскольку приходится, к своему удивлению, сталкиваться очень часто с полным незнанием этой стороны христианства, я приведу еще несколько выписок.

"Изводя на подвиг кающегося, - говорит Антоний Великий, - Дух Божий подает ему Свои утешения и научает его не возвращаться вспять... Для этого он открывает очи души и дает ей узреть красоту чистоты, достигаемой трудами покаяния, и чрез это возгревает в ней рвение к совершенному очищению себя вместе с телом, так чтобы оба (и душа и тело) стали одно по чистоте. Ибо в этом цель обучительного руководства Духа Святого, чтобы совершенно очистить их и возвесть их в то первобытное состояние, в котором находились они до падения... Тогда тело станет во всем покорствовать велениям ума, который будет властно ограничивать его в пище и питии и сне и всяком другом действии, постоянно научаясь от Духа Святого, по примеру Апостола Павла умерщвлять тело свое и порабощать ... Таким образом все тело навыкает всякому добру и, подчиняясь власти Святого Духа, так изменяется, что наконец становится в некоторой мере причастным тех свойств духовного тела, какие имеет оно получить в воскресении праведных" (Д I - 24, 26).

Эта цель подвига непосредственно вытекает из догмата о воскресении мертвых. Именно знание о вечном достоинстве тела заставляет человека спешить приготовить его к божественному уделу. Перед великими праздниками тщательно чистят и убирают дом.

"Кто верует, что тело его воскреснет, тот заботится очистить его от осквернения" (преп. Ефрем Сирин, Д II - 487).

"Позаботься о своем теле, как о храме Божием. Позаботься о нем: оно должно воскреснуть, а ты должен дать отчет Богу, что сделал ты со своим телом. Сколько заботишься об уврачевании тела, когда оно заболит, столько позаботься о том, чтоб приготовить его к воскресению очищением от всех страстей" (преп. авва Исаия, От. 232).

"За воскресением души, которое есть возвращение ее к Богу через исполнение Божественных заповедей, воскресение тела после последует, когда оно опять соединится с душою... Пожившие здесь по Богу... в воскресение возьмут и тело к Богу" (св. Григорий Палама, Д V - 280).

"Всякая душа, верою и тщанием о всех добродетелях еще здесь сподобившаяся облещись во Христа в силе и удостоверительно, сподобляется всегда получать существенное ведение небесных тайн... В день же воскресения тело, в силу того же славного образа, спрославится душе и Духом восхищено будет в сретение Господа на воздухе, соделавшись сообразным телу славы Его" (прп. Макарий Великий, Д V - 451).

"Что делаем мы, приступая к св. крещению? - Мы исповедуем пред тем - принесенные с неба догматы, в числе коих произносим и следующее: верую в воскресение мертвых... При крещении ты веруешь воскресению мертвого тела" (свят. Иоанн Златоуст, Ф - 1).

"Иисус Христос... явился нам, соединив Божество с душою и телом, чтобы, как Богу, избавить от смерти и душу, и тело" (св. авва Фалласий, Д III. - 337).

"Когда душа украшается, то и тело, с душою соединившееся, красоту восприимет в свое время, когда тленное сие - по свидетельству Апостола - облечется в нетление (1 Кор. XV, 53).. Чем более душа украшается ныне, тем большую красоту восприимет и тело по воскресении. Чем же более тело украшается ныне, а душа пренебрегается, тем больше тогда и душе и телу последует безобразие. Ныне красота ее (души) не видна на теле, но тогда сияние ее явится. Тогда бо душа яко солнце, блистание красоты своея издаст, и на теле явится доброта ея" (свт. Тихон Задонский, "Странник", 1861, № VII.).

"Эти же самые тела восстанут тогда, но только они сделаются нетленными, бессмертными и славными... А в том, что сказано: плоть и кровь Царствия Божия не наследят, ниже тление нетления (1 Кор. 15), (то) под плотию и кровию разумеется нечистота, лукавство и вожделение" (преп. Варсонофий Великий, В - 421, 423).

"Земно будет тело нетленное, без мокрот однако же и дебелости, быв неизреченно претворено из душевного в духовное, так что будет и перстно и небесно. Каким создано было оно в начале, таким и воскреснет, да сообразно будет образу Сына Человеческого по всецелому причастию обожения" (св. Григорий Синаит, Д V - 206).

"Седалище страстей, опора их и орудие - это тело, когда душа не исполнена Духа. Исполненная духом Божиим душа вооружается против страстей и изгоняет их из тела... Тело воскреснет тоже (таким же), так что всякий признает то тело, в каком воскреснет, своим собственным телом, тем самым, которое носил, живя прежде; но оно будет обладать совсем другими качествами. Оно будет то же, да не то же" (свт. Феофан Затворник, Ф 1-581).

Если учение о духовном очищении тела основано на догмате о воскресении мертвых, то этот догмат, в свою очередь, имеет своим основанием догмат о воскресении и вознесении человеческого тела Спасителя. Для того-то и нужно было в эпоху вселенских соборов отстоять действительность человеческой природы Спасителя, чтобы на ней, воскресшей и превознесенной превыше всякого начальства и власти и силы (Еф. I, 21) утвердить реальность спасения Им всего естества человека, - и тела его и души - утвердить незыблемую веру в благодатно обожествляемую вечность спасаемых Христом людей.

Больше того, взаимная связь этих двух событий настолько велика и незыблема, что в христианском сознании утверждение второго есть одновременно утверждение и первого, или отрицание второго, т. е. будущего воскресения человеческих тел, есть одновременно отрицание реальности первого, т. е. воскресения человеческого тела Спасителя. Апостол говорит, что если допустить, что не будет воскресения мертвых тел, то это будет означать, что не было и воскресения Христова: Если мертвые не воскресают, то и Христос не воскрес (1 Кор. 15). Апостол дважды повторяет эту фразу, так как в этом предположении упразднение всего христианства. Ведь в том, что душа бессмертна - никакие еретики в эпоху Апостольского послания не сомневались, и все обличение 15-й главы 1 Послания к Коринфянам направлено именно на сомнения в воскресении тел. Еретики учили, что воскресение надо понимать аллегорически, как очищение души, как ее "воскресение от греха". "Такое учение, - пишет свт. Феофан Затворник, - внушал им бес. Ибо если бы поверили, что нет воскресения тел, то он мало-помалу убедил бы, что и Христос не воскрес" (Ф 1-524).

Учением о воскресении тела наполнена вся святоотеческая письменность, так как отказ от него, или умаление его в иллюзорность, означает отказ от воскресения Христова и, тем самым, от Его Голгофы, от Его страданий, от Его крови. Если не будет воскресения тел, или оно аллегорично, то такой же аллегорией было не только воскресение Господа, но и те капли крови, которые стекали на Его лицо. А Отцы-подвижники скорее отказались бы от своего бессмертия, чем от того, чтобы о них забыть. Прильпни язык мой гортани моему, аще забуду тебе, Иерусалиме .(Пс. CXXXVI, 6, 5).

Реальность любви человека к его распятому Богу сметает с пути своего всю демонскую ложь о призрачности или аллегоричности как Голгофы, так и Воскресения. На них - действительно бывших "человек утверждает и себя самого, и тоже не призрачного, а живого, единственного и реального, страдающего в подвиге духовного рождения и уже оживающего в предвоскресении, идущего по этой грешной, но тоже реальной и единственной земле - в России, Франции или Египте - в поисках святой правды Божией. Голгофа и Воскресение человеческого тела Бога, а вслед за ним и уподобление Ему, страдание в подвиге и совоскресение человека - факт, не только совершенно реальный, но и единственный, неповторимый и не требующий повторения: им покрыта вся творческая нужда мироздания. Человек после Воскресения Христова уже не нуждается в перевоплощениях, так как в воплотившемся Боге ему открыта вся возможность воплотившегося бытия.

"Предадим себя всецело Господу, да и Его восприимем всецело и соделаемся чрез Него богами" (преп. Максим Исповедник, Д III - 175).

"Да подаст же всем вам помощь великий оный Брат наш; разумею Господа нашего Иисуса Христа... О! Кого имеем мы своим Братом!.. Бога, чтобы и нас сотворить богами" (преп. Варсонофий Великий, Д II - 573).

"Нося светло-осиянную одежду Духа, мы пребываем в Боге и Он в нас, бываем по благодати богами и сынами Божиими" (преп. Симеон Новый Богослов, Д V - 20).

На эту высочайшую надежду указывает учение христианства о воскресении Христовом и тем самым о реальности воскресения тел, и именно через него любовь человека к Богу, переставая быть отвлеченностью, становится еще более личной любовью навсегда обрадованного сердца и ума: Бог принимает не призрак человека, а его теплого и живого.

Для понимания Отцов-подвижников очень важно то, что свою веру в воскресение тел они основывали не только на догмате о воскресении и вознесении тела Спасителя, и не только на ясном учении Апостола Павла, но и на личном опыте предвоскресения своих тел.

"Прежде воскресения тел, - пишет преп. Симеон Новый Богослов, - бывает воскресение душ". Это воскресение души, добавляет он, "и тело освящает своим собственным сиянием и светоизлиянием Духа" (Д V - 58, 23).

"Есть чистота ума, в коей, во время молитвы, воссияет свет Святыя Троицы. Но удостаиваемый света оного ум и соединенному с ним телу сообщает многие знаки божественной красоты" (св. Исаак Сирин, Д V - 301).

"В устремивших ум свой к Богу и душу привергших к вожделению божественного, - и плоть, перенастроившись, возвышается вместе с ним и вкушает божественного общения, через что и она бывает стяжанием и домом Божиим" (св. Григорий Палама, Д V - 321).

"Непрестанною молитвою и поучением в Божественных Писаниях отверзаются умные очи сердечных и зрят Царя сил, и бывает радость великая и сильно воспламеняется в душе Божественное желание неудержное, причем совосхищается туда же и плоть действием Духа и человек весь соделывается духовным" (св. Филимон, Д III - 397).

"Если душа неколеблющимся и немечтательным движением воспламенится в любви Божией, влеча как-то в глубину сей неизреченной любви и само тело... то ведать надлежит, что это есть действо Святого Духа" (блаж. Диадох, Д III - 26, 55, 22).

"Когда благодатию Божиею - дар сей - дар благодатных слез в нас умножится, - тогда и брань с врагом бывает легче, и помыслы умиротворяются и утишаются, и ум, как некою обильною пищею, насыщается и услаждается молитвою. Из глубины сердца льется некая несказанная сладость, ощущаемая по всему телу" (преп. Нил Сорский, НС - 91).

"Когда человек боится оскорбить Бога каким-нибудь грехом, - это первая любовь. Кто имеет ум, чистый от помыслов, - это вторая любовь, большая первой. Третья, еще большая, когда кто ощутимо имеет благодать в душе. А кто имеет благодать Святого Духа и в душе и в теле, - это совершенная любовь" (авва Силуан, ЖМП 1956, № 1, 2, 3).

"В тех, кто ревностно преуспевают в ведении, благодать, чрез чувство ума, и самое тело обвеселяет радованием неизреченным... Преступлением Адама оно (естественное чувство) разделилось на два действа, но Святым Духом оно опять соделывается единым и простым. Этого же однако никто не может увидеть в себе, кроме тех, которые... воздержанием иссушают всякое вожделение телесных чувств. Ибо только в таковых ум... может чувством неизреченно вкушать божественную благостыню и в то же время, по мере своего преуспеяния, сообщать свои радости и телу, безмерным некиим словом в любви изъявляя свое обрадование исповеданием, говоря: "на Того упова сердце мое и поможе ми, и процвете плоть моя и волею исповемся Ему" (Пс. XXVII, 7). Такое обрадование, бывающее в сем случае в душе и теле, есть нелестное напоминание о вечно нетленном житии" (блаж. Диадох, Д III - 26, 55, 22).

"И процвете плоть моя". А вот св. Федор Эдесский пишет: "Цвет плоти заставляющий увянуть подвигами и всякую волю ее отсекающий, вот кто "язвы Христа Господа носит на мертвенной плоти своей" (Гал. VI, 17) (Д III - 337). Теперь уже ясно, что никакого противоречия здесь нет: "цвет плоти" св. Федора - это "вожделение телесных чувств" блаж. Диадоха. После того, как "цвет плоти" увянет в подвигах, плоть Святых входит в лучи Воскресения.

Отношение к телу у Отцов единое и неизменное: тело человека - соучастник его вечности. "Христос есть Спаситель души и тела" (авва Фалласий, Д III - 315).

Так как в теперешнем своем состоянии после Адама и тело, и душа осквернены грехом, то в огне подвига они очищаются для нетления. В подвиге умерщвляются страсти и спасается тело. "Св. Отцы научили нас быть страсто-убийцами, а не тело-убийцами" (блаж. Каллист и Игнатий, Д V - 382). Внешнее совпадение терминов тела перешло от Апостолов к Отцам: "тело смерти" и "тело - храм Духа Святого" сохранились и здесь, даже и в этом Отцы ничего не добавили к Апостолам. Тело убивает не подвиг, а наоборот, грехи человека: "тело смерти" борется с "телом - храмом Духа Святого".

"О, како поревновах Ламеху, первому убийце, - душу яко мужа, ум яко юношу, яко брата же моего тело убив, яко Каин убийца, любосластными стремленьми", - читаем мы в великом каноне св. Андрея Критского.

"Брат-тело" больше всего требует подвига очищения, как наиболее беззащитный от внешнего нападения. И у детей стараются искоренить их плохие наклонности, впрочем, не забывая об их утешении.

"Как мать печется о чаде, так и Христос печется о теле злостраждущего (терпящего ради Его телесные лишения) и всегда есть близ тела его" (св. Исаак Сирин и блаж. Каллист и Игнатий, Д V - 375).

"Подвизающемуся необходимо знать, когда и какими яствами следует питать тело, как врага, и когда следует утешать его и подкреплять, как друга изнемогшего" (св. Илия-пресвитер, Д III - 472).

Временное разложение тела после смерти не ощущает христианское сознание. Если от христианства отнять чудо, то тем самым от него отнимешь Бога. Бл. Диадох говорит о том, что это бесы душевных страстей "влагают мысль о безмерной ничтожности человеческого естества, как никакого достоинства не имеющего, по причине разложения плоти" (Д III - 57).

"Нужно, чтобы тело через смерть, как бы через огонь в горниле, подобно золоту, очистившись от земной и мрачной тяжести тления, возрастало из гроба нетленным, чистым и озаренным светом бессмертия" (преп. Иоанн Дамаскин, "Слово на Успение").

"Истинная смерть - внутри, в сердце, и она сокровенна; ею умирает внутренний человек. Посему, если кто перешел от смерти (этой, внутренней) к жизни сокровенной, то он истинно во веки живет и не умирает. Даже если тела таковых и разрушаются на время, то снова будут воскрешены во славе, потому что освящены. Поэтому смерть христиан называем сном и успением" (преп. Макарий Великий, Д I - 269).

Об этом поется в Великую субботу:

"Воскреснут мертвии и восстанут сущии во гробех, и вси земнороднии возрадуются".

У Отцов обычно принято делить страсти на два вида: душевные и телесные. Телесные - это все виды плотоугодия, все, что ведет к оземленению человека. К душевным страстям Отцы относят: забвение, леность, неведение, осуждение, гнев, памятозлобие, зависть, тщеславие, гордость, лицемерие, ложь, ересь, неверие, любостяжание, уныние, малодушие, неблагодарность, ропот, высокомерие, любоначалие, человекоугодие, насмешливость, двоедушие и т. д. О борьбе с душевными страстями преп. Ефрем Сирин пишет так: "Сколько стараемся охранять от явных грехов внешнего человека, т. е. тело как храм Божий, столько же нужно иметь старательности и подвига к охранению внутреннего человека, т. е. души от всякого лукавого помысла, по сказанному: "Всяким хранением блюди твое сердце: от сих бо исходита живота" (Притч. IV, 23). В сем очищении сердца преуспеем мы, если всегда будем противоборствовать и противоречить лукавым помыслам - тщеславия, ненависти, кичения, лести, похоти, соперничества, любоначалия и преп., со всею строгостию испытывая самих себя и сохраняя ум свой от союза и согласия с тайными душевными страстями" (ДП - 366).

В Апостольском учении мы не найдем этого разделения страстей на телесные и душевные: и те и другие - совокупность "тела смерти". По Апостолу, плотским человек будет не только в грехе чревоугодия или прелюбодейства, но и в грехах гордости, зависти, вражды и во всех прочих грехах мысли и слова.

"Дела плоти известны, - пишет Апостол, - они суть: прелюбодеяние, блуд, нечистота, непотребство, идолослужение, волшебство, вражда, ссоры, зависть, гнев, распри, разногласия, соблазны, ереси, ненависть, убийство, пьянство, бесчинство и тому подобное" (Гал. V, 19-21). Из всех перечисленных Апостолом "дел плоти" мы обычно по крайней мере десять никогда не относим к разряду "плотских". Тот же самый принцип неделения на категории, а объединения их в единой совокупности "дел плоти" проводится и в других Апостольских и Евангельских текстах. Даже деление учеников по принципу учительской школы или духовного руководства Апостол называет плотским делом: "Когда один говорит: я Павлов, а другой: я Аполлосов, то не плотские ли вы?" (1 Кор. III, 4).

Это очень для нас важный факт. Часто, особенно в монашеском быту, люди, начавшие какой-то подвиг и уже успевшие что-то о себе возомнить, с пренебрежением говорят о других как о "плотских". Ведь злых недоразумений здесь очень много и много глаз ими затуманено. В прежнее время иные монахи, читая аскетику и уже считая себя на "Лествице", говорили иногда про чтение Евангелия: "Это для мирских". Не в обличение ли их Достоевский показал Смердякова читающим Исаака Сирина? Есть в душе темнота, которую может рассечь только меч Слова Божия. Апостольское неделение страстей утверждает их равнозначимость, их единство в "теле смерти", оно ставит перед человеком во всем ужасе правды единую и неделимую Смерть, т. е. благодаря этому способу определения разоблачается коварство врага и гордость как первоисточное зло и все душевные страсти, из него вытекающие, уже никуда теперь не спрячутся: все они в едином потоке духовного гниения человека. Всякий тщеславный или высокомерный, или завистливый, или лукавый - плотский человек, человек "тела смерти". Именно в свете этого Апостольского учения получает свет наше недоумение, когда мы, подходя к лицам внешне духовным, не чувствуем в них при всем нашем желании никакой духовности. В них нет ее, как и в нас самих, ее ищущих и наполненных "душевными" страстями. Мы плотские, хотя, может быть, не пьем водки и не прелюбодействуем.

Введение Отцами двойной категории страстей очевидно имело ту цель, чтобы показать даже еще большую пагубность для человека страстей душевных.

"Иные страсти суть телесные, и иные душевные. Кто первые из них отревает, а о вторых никакой заботы не имеет, тот подобен человеку, для защиты от зверей построившему себе высокую и прочную ограду, а птицам охотно попускающему клевать славные грозды мысленного винограда" (преп. Илия пресвитер, Д III, 440). "Поскольку душа несравненно выше тела... постольку душевные пороки тяжелее и пагубнее телесных... хотя, не знаю почему, ускользает сие от разумения многих. Пьянства, блуда, воровства и близких к сим пороков... боятся и избегают, но равнодушно смотрят на пороки гораздо важнейшие, как душевные: - зависть, злопамятство, высокомерие, лукавство и корень всех зол сребролюбие, и подобные сим" (преп. Ефрем Сирин, ДП - 376).

"Все грехи мерзостны перед Богом, но мерзостнее всех гордость сердца" (преп. Антоний Великий, Д 1-58). Сказал авва Пимен (Великий): "человека согрешающего и кающегося предпочитаю человеку не согрешающему и не кающемуся. Первый имеет мысль благую, признавая себя грешным, а второй имеет мысль ложную и душепагубную, признавая себя праведным" (От. 417). "Грешный и ленивый человек, (но) сокрушенный и смиренный сердцем, угоднее Богу человека, делающего много добрых дел и зараженного по причине их самомнением" (авва Федор Фермейский, От. 450).

"Горделивый праведник есть грешник, не видящий своей греховности" (еп. Игнатий Брянчанинов).

"Гордость есть начало и корень всех зол в роде человеческом и поистине есть гибель или смерть души" (преп. Амвросий Оптинский, АМ - 201). "Помышляя о внешних своих делах благочестия, что они хороши у них, они думают, что достигли уже совершенства и, возгордеваясь от этого, начинают осуждать других. После сего нет уже возможности, чтобы кто-либо из людей обратил таковых, кроме особого Божия воздействия. Удобнее обратится на добро явный грешник, нежели скрытный, укрывающийся под покровом видимых добродетелей" (преп. Никодим Святогорец, Н - 15).

"Писание диавола называет нечистым за то, что с самого начала отверг он благое сокровище смиренномудрия и возлюбил гордость" (преп. Исихий Иерусалимский, ДП - 171). "Не блуд только сквернит предающихся ему, но и гордость, даже последняя гораздо больше" (свт. Иоанн Златоуст, ВЛ - 187).

Как трудно нам, внешним, понять это "гораздо больше!". Нам все кажется, что подобные слова сказаны в стиле какой-то литературной гиперболы, к которой можно не относиться серьезно. Мы так пропитаны душевными и тягчайшими пороками, мы, неся их нечистоту, чувствуем себя такими нравственно чистыми людьми, что только после какого-то большого душевного страдания бываем способны хотя отчасти понять страшную реальность слов святых Отцов о нечистоте душевных страстей.

Вот почему Отцы настойчиво учат, что телесный подвиг - пост, сокращение сна и т. д., служащий средством главным образом для борьбы с телесными страстями, несмотря на всю его важность, есть подвиг все же второй по значению в сравнении с "внутренним деланием", с внутренним очищением человека от его душевных пороков: только очищение души может надежно изгнать не только душевные, но и телесные страсти.

"Пимен Великий, - пишет еп. Игнатий Брянчанинов, - посвятил всего себя разумному монашескому подвигу - деланию душевному, дав значение подвигу телесному настолько, насколько он необходим для содействия подвигу душевному, отнюдь не в ущерб второму, отнюдь не для собственного его достоинства" (От. 388).

"Пост, хотя как орудие благоустрояющее хотящих целомудрия, имеет цену, но не перед Богом. Почему подвижникам благочестия не должно высокоумствовать по поводу его, но от единой веры в Бога чаять достижения своей цели" (блаж. Диадох, Д III - 34).

Веру все святые понимали, конечно, по-Апостольски, т. е. как силу, действующую любовью и доказывающую себя в святости духа.

"Определив (плоти) подвиг по силе ее, весь ум свой обрати на внутреннее. Ибо телесное обучение мало полезно, а благочестие на все полезно (1 Тим. 4, 8). Пребывающий внутри и заботящийся непрестанно о внутреннем целомудрствует, долготерпит, милосердствует, смиренномудрствует; и не только это, но и созерцает, богословствует и молится. Сие то и есть, то, что разумеет Апостол, говоря: "Духом ходите" (преп. Максим Исповедник, ДIII - 239, 240).

"Хорошее дело пост, бдение, странническая жизнь, однако это только труды наружной благой жизни, но чин христиан есть более внутренний" (св. Марк-подвижник, Д 1-515).

"Невозможно тому, кто предается злым помыслам, быть чисту от грехов по внешнему человеку" (преп. Филофей Синайский, ДIII - 459).

"Како польза тело соблюдать девственным, когда душа блудодействует с бесом непослушания" (блаж. Диадох, ДIII - 32).

"Всегда борющийся с плотью и в одних телесных деланиях упражняющийся, при всем злострадании причиняет сам себе великий ущерб в вещах высших, не замечая того, как непостигший цели божественной воли. Ибо по св. Павлу, телесное упражнение мало полезно (1 Тим. 4, 8), пока перстное мудрование плоти не будет поглощено потоками покаянных слез, и в тело не войдет животворная мертвость духовная, и закон духа не воцарится в мертвенной плоти нашей. Благочестие же душевное, которое под действием божественных помышлений созерцается как древо жизни в мысленном делании ума, везде и во всем полезно, как чистоту сердца созидающее, ...как всякую доброту духовную с собою вводящее" (преп. Никита Стифат, Д 5-146, 147).

Св. Отцы очень часто в своем учении о преимущественной важности внутреннего делания, по сравнению с телесным подвигом, ссылаются на эти слова Апостола Павла: "Телесное упражнение мало полезно, а благочестие на все полезно, имея обетование жизни настоящей и будущей". Для нас слово "благочестие" не только слово загадочное, но и одиозное, а в то же время как раз в нем по всему смыслу текста св. Писания лежит объяснение того, почему же все-таки "телесное упражнение мало полезно" и какая существует сила сильнее и надежнее телесного подвига для отсечения и телесных страстей. Смысл этого слова объясняет Апостол Иаков: Благочестие есть то, чтобы призирать сирот и вдов в их скорбях и хранить себя неоскверненными от мира (Иак. 1, 27). Благочестие, следовательно, есть, во-первых, любовь, а тем самым и смирение, и во-вторых, - отречение от мира, т. е. оно есть опять та же первоисточная и единая сила устремленности к Богу, которая сама в себе есть величайшее и надежнейшее оружие человека в его воздержании и от душевных, и от телесных страстей. Только в огне великого устремления к Божественной любви может действительно сгореть яд тления. Только в самозабвении любви человек познает спасающую его благодать и потому делается неспособным возомнить о своем подвиге, т. е. попасть из огня да в полымя. Вот почему благочестие "имеет обетование жизни", вот почему оно "древо жизни" - кто отлучит нас от любви Божией? (Рим. VIII, 35). Именно стремление к этой любви, т. е. к Богу, надежнее всего погашает все страсти.

"Когда ум возьмет силу и уготовит себя следовать любви, погашающей все страсти плоти и тела, тогда он этою силою ее противоборствует неестественности, пока совсем не отторгнет ее (неестественность страстей) от того, что по естеству" (преп. авва Исаия, Д 1-363).

"Если истинно возлюбил Бога, то сею самою любовью отгоним страсти" (св. Максим Исповедник, Д III - 221).

"Не уничижаю я воздержания и пощения, - говорит Варсонофий Великий, - советуя любви твоей надлежащим образом удовлетворять всегда потребности тела; вовсе нет. Но если внутреннее делание по Богу не поможет человеку, то напрасно он трудится во внешнем. Потому-то и Господь сказал, что не входящее в уста сквернит человека, но исходящее из уст его (Мф. XV, 11). Ибо внутреннее делание с болезнею сердечной производит истинное безмолвие сердца: такое безмолвие производит смирение, а смирение делает человека селением Божиим; от вселения же Божия изгоняются лукавые демоны и начальник их диавол с постыдными их страстями, и человек делается храмом Божиим, освящаемым, просвещенным, очищенным и исполненным всякого благовония, благости и радости. Человек сей делается Богоносцем... Да не смущает же тебя помысл, или вернее сказать, лукавый, что будто телесная пища препятствует тебе достигнуть обетованного; ибо пища свята, а невозможно, чтобы из доброго произошло злое. Но исходящее из уст, проникающее из сердца, то удерживает человека и препятствует ему скоро достигнуть предлежащих ему обетований. Не сомневайся же, удовлетворяя потребности тела; но по силе внутреннего человека трудись над тем, чтобы смирить свои помыслы. И тогда Бог откроет очи сердца твоего, чтобы видеть истинный свет и быть в состоянии сказать: "Благодатью спасен я о Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава во веки, аминь" (В - 170, 171).

"Упоенный любовью Божиею... делается бесчувственным ко всем греховным страстям", - в этих словах св. Исаака Сирина (ДП - 688), как в краткой формуле, весь смысл благочестия, которое на все полезно (1 Тим. IV, 8).

Отцы-аскеты опытно раскрыли откровение Апостола о всесильности любви: любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине, все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит (1 Кор. 13, 45, 67).

В этой любви или в этом благочестии много разных мер, но даже и малейшей меры достичь труднее, чем спокойно удовлетвориться одним телесным воздержанием. Первоначальное предощущение совершенной любви должно пройти длинный путь испытаний. Но достигайте любви! , - молит нас Апостол(1 Кор. XIV, 1). Подвиг есть достижение любви. Для того, чтобы ее постоянно достигать, должно быть всегда твердым отречение внутреннего мира человека от мира греха, и прежде всего - от греха первоисточного - гордости, так как только отрекшееся от греха смиренное сердце может, забывая себя, жить в любви Божией. В этом смысл "внутреннего делания", о котором учат Отцы. В сердце - исходиша живота (Притч. IV, 23). Сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит (Пс. L, 19).

"Умерщвление всем страстям есть смиренномудрие, и кто приобрел сию добродетель, тот победил все страсти" (св. Иоанн Лествичник, ДП - 503).

"Блуд последует гордости" (св. Исаак Сирин, От. 337).

"В отношении к блудным страстям, если не иссушить источника помыслов внутри молитвою и смирением, а только постом и умерщвлением тела вооружиться против них, то безуспешно будешь трудиться; если же источник (помыслов) исвятишь смирением и молитвой, то сообщишь освящение и внешнему телу" (св. Григорий Палама, Д 5-294).

"Внутреннее делание есть то же душевное делание, - пишет еп. Игнатий Брянчанинов. - Оно состоит: во внимательной молитве устной и умной, в плаче сердца, в памятовании смерти, в самоукоренении в сознании и исповедании греховности своей, и в тому подобных деяниях, совершаемых подвижником внутри душ, в самом себе" (От. 50).

"В хранении сердца от греховных помыслов заключается начальная причина и сущность спасения" (он же, От. 101).

"Умудряйся направляться к внутреннему христианству, - пишет от. Амвросий Оптинский, - ...и держись этого, памятуя всегда Евангельское слово: Царствие Божие внутрь вас (Лк. XVII, 21) (АМ - 69-70).

"Иное есть бесстрастие души, - пишет преп. Симеон Новый Богослов, - и иное бесстрастие тела. То (душевное) и тело освящает своим собственным сиянием и святоизлиянием Духа; а это одно само по себе ни на что не полезно для того, кто стяжал его" (Д 5-23).

В словах преп. Симеона: "одно само по себе" заключается переход к пониманию значения телесного подвига в духовной жизни. Когда он не "сам по себе", а от "тайны благочестия", т. е. от любви, которая в сердце, тогда значение его несомненно.

"Пост от милостыни (т. е. от любви) заимствует свою твердость. Если ты постишься без милостыни, то пост твой не есть пост и такой человек хуже обжоры и пьяницы, и притом настолько, насколько жестокость хуже роскошества" (св. Иоанн Златоуст, ЖМП, 1956, # 3).

Русский подвижник схимонах Зосима говорил еще более резко: "Не гонитесь за одним постом (то, что у преп. Симеона "само по себе"). Бог нигде не сказал: "аще постницы, то Мои ученицы", но аще любовь имеете между собою (Ин. XIII, 35). И диавол никогда не ест и не спит, но все он диавол. Без любви и смирения, от одного поста и бдения, из человека сделаешься пожалуй бесом" (ПБ - 266).

Но, по учению Отцов, когда пост совершается не как самодовлеющая ценность, а как средство для достижения все той же любви, тогда он питает смирение. Поскольку в нем смиряется тело, тем самым смиряется и душа (св. авва Дорофей, ДП - 607).

"Надлежит тебе строго держаться того, что смиряет плоть и ум освобождает от всего взорущего и гнетущего. Вот что я разумею: умеренную еду, легкое питие, краткий сон, стояние на молитве по силе (бдение), преклонение колен, бедная одежда, малоговорение и другое, что сколько-нибудь может укрощать плоть" (св. Каллист Тиликуда, Д 5-465), т. е. смирять ее и через это укреплять смирение сердца.

"Когда чрево утесняется, тогда смиряется сердце" (св. Иоанн Лествичник, ДП - 517).

Чем больше смиряется сердце, тем оно ближе к любви. В этом первое значение телесного подвига. Второе его значение в том, что он есть определенный физический режим для здорового тела. Если плоть бунтует, то ее надо держать в руках, чтобы оттолкнуться от берега тления.

"Как тучные птицы не могут высоко летать, так и угождающему своей плоти невозможно взойти на небо" (св. Иоанн Лествичник, ДП - 519).

"Ум не покорится, если не покорится ему тело. Царство ума есть распятие тела" (св. Исаак Сирин, ДП - 734).

Тело распинается в воздержании, чтобы помочь благочестию души победить злую волю, тянущую человека вниз, и выйти на просторы Божии. О горнем помышляйте, а не о земном (Кол. III, 2), - учит Апостол, так как Царство Божие не пища и не питие (Рим. XIV, 17). Телесный подвиг, в меру сил каждого, по учению Отцов, не только помогает этому, но по времени осуществления он даже идет как бы впереди внутреннего душевного делания. Любовь к Богу доказывается прежде всего деланием более явным и гораздо более простым: телесным трудом.

"Когда желаешь приблизиться сердцем своим к Богу, докажи ему прежде любовь свою телесными трудами. В них полагается начало жития" (св. Исаак Сирин, ДП - 749).

"Может быть, кто-нибудь скажет: если в молитве заключается главное дело правды, то какая надобность в посте? Всячески большая... Если будем сеять семя молитвы, не удручив прежде тела своего постом, то вместо правды принесем плод греха" (св. Марк-подвижник, Д 1-514).

"Невозможно и плоть наполнять досыта брашнами и духовно наслаждаться умными и божественными благами. Ибо в какой мере кто работает чреву, в такой лишает себя вкушения духовных благ; напротив, в какой мере кто станет утончать тело свое, соразмерно с тем будет насыщаемо пищею и утешением духовным" (преп. Симеон Новый Богослов, Д 5-15).

В учении Отцов очень много указаний о великом значении телесного подвига - они сами всю жизнь были в нем, - но все-таки всегда у них слышится это неизбежное прибавление: "пост для человека, а не человек для поста. Пост бесплоден, если на нем не основана молитва" (еп. Игнатий Брянчанинов, Б 1-136), т. е. смиренное взывание сердца, ищущего любви.

Нельзя видеть в посте гарантию духовности, или, тем более, ее осуществление. "Раздражительность постом не укрощается, а смирением и самоукоренением" (преп. Амвросий Оптинский, АМ - 199). Пост может быть только уздой для страстей, но не может изгнать их из сердца и сделать его селением Божиим.

"Узда для страстей пост, а умерщвление страстей - молитва с милостыней" (преп. Ефрем Сирин, ДП - 485), т. е. опять-таки любовь и смирение.

И вот, когда эта узда налагается на здоровое, не ослабленное болезнями тело, - по смирению любви, а не по тщеславию или лукавству - тогда пост приобретает все свое значение. "Благоразумное пощение, - говорит преп. Никита Стифат, - приявшее в спутники себе бдение с Богомыслием и молитвою, скоро делателя своего приводит к пределам бесстрастия, когда у него при сем и душа в преизбытке смирения будет обливаема слезами и воспламеняема любовию к Богу" (Д 5-144).

Один епископ спросил Варсонофия Великого: "Отец мой, так как я ежедневно стараюсь держать пост до вечера, то прошу, скажи мне - хорошо ли это?" Старец сказал: "Касательно поста скажу: осяжи сердце твое - не окрадено ли оно тщеславием; и если не окрадено, осяжи вторично - не делает ли тебя пост сей немощным в исполнении дел, ибо немощи этой не должно быть; и если и в этом не вредит тебе, - пост твой правильный" (В - 524).

После такого "двойного осязания" пост может стать "началом и основанием всякого духовного делания".

"Подвиги в разуме, - пишет еп. Игнатий Брянчанинов, - приводят к смирению. Приводят подвиги к смирению, когда совершаются с целью покаяния, с целью обуздания страстей своих. Святые Отцы, достигши сверхъестественного благодатного состояния, проходили сверхъестественные подвиги; вообще древние иноки, при крепости телосложения, которое ныне не встречается, были способны к усиленным подвигам. Мы не можем иметь таких подвигов; подвиг, соответствующий силам и обуздывающим страсти, возможен и для нас" (От. 555).

В отношении меры принятия пищи советы Отцов их ученикам обычно сводятся к тому, чтобы после ее принятия у человека оставалось бы еще некоторое небольшое желание насыщаться. Они чаще всего не советуют есть до полного удовлетворения желания есть.

"О мере воздержания в пище и питии Отцы говорят, - отвечает на вопрос авва Иоанн-пророк, - что должно употреблять того и другого несколько менее надлежащего, т. е. не наполнять совершенно желудка. И всякий должен сам себе определить меру... Впрочем, мера воздержания не ограничивается только пищей и питием, но простирается и на разговоры, и на сон, и на одежду, и на все чувства; во всем этом должна быть своя мера воздержания" (ДП - 565). Количество сна Варсонофий Великий устанавливал для своих учеников в размере шести часов.

Но что в вопросе о размере питания Отцы открывали своим ученикам довольно широкую дорогу, видно из следующего наставления св. Григория Синаита: "Три предела имеет пищи вкушение: воздержание, доволь(ство) и сытость. Воздержание (это) - алкать немного и поевши; доволь - ни алкать, ни отягощаться; сытость - отягощаться немного. А по насыщении (т. е. сверх третьей меры) и еще есть - дверь чревобесия, которой входит блуд. Ты же, зная сие наверное, по силе своей избирай лучшее, не преступая пределов: ибо совершенным свойственно и то, чтобы по Апостолу и насыщаться, и алкать и во всем мощным быть (Флп. IV, 12) (преп. Григорий Синаит, Д V, 222).

Следовательно, духовная жизнь не будет нарушена при этих трех законных мерах питания. Даже самая снисходительная третья мера (сытость или насыщение) не сможет противодействовать еще духовной жизни, если тело будет в руках духа благочестия, дерзающего, по Апостолу, и насыщаться, и терпеть голод, быть и в обилии и в недостатке. Только за чертой третьей меры наступает беззаконие.

"Чревообъядение есть причина всех падений", - говорил св. Иоанн Лествичник, (Д II, 518).

"Пищи употреблять должно каждый день столько, чтобы тело, укрепясь, было другом и помощником душе в совершении добродетели; иначе может быть и то, что при изнеможении тела и душа ослабевает" (преп. Серафим, ДС - 233).

Учение Отцов о размере поста еп. Игнатий Брянчанинов формулирует так: "Тот, кто соделает свое тело легким, посредством умеренного поста и бдения, доставит ему и самое прочное здоровье и соделает его способным принять в себя и сохранить в себе духовные движения, т. е. действие Святого Духа" (От. 178).

При отнесении указаний Отцов о посте к нашей жизни нельзя только забывать двух вещей: первое - это то, что они говорят всегда об ежедневном и постоянном пощении в течение целого года, а не только четыре раза в год; и второе, говоря о мерах принятия пищи, они в эти меры никак не вкладывают то "сладкоядение", которое так нас порабощает.

В учении Отцов много указаний на необходимость соразмерять питание с состоянием тела.

"Подобает убо образ питания телесного соразмерять с состоянием сил и крепости тела: когда оно здорово, утеснять его, сколько потребно, а когда немоществует, послаблять ему несколько. Подвизающемуся не следует расслабевать телом" (блаж. Диадох, Д III, 34).

"Болезнь есть вразумление нам Божие, - говорит Варсонофий Великий, - и служит к преспеянию, если будем благодарить Бога... А что поститься не можешь (в болезни) - не скорби. Бог ни от кого не требует трудов сверх силы. К тому же, что такое пост, как не наказание тела для того, чтобы усмирить тело здоровое и сделать его немощным для страстей... А болезнь более всего наказания, и вменяется вместо поста, и ценится даже более его... Вместо того, чтобы ослаблять силу тела постом, оно бывает уже ослаблено болезнью. Благодари же Бога, что ты освободился от труда поститься. Если и десять раз в день будешь есть, не печалься; ты не будешь осужден за то, так как поступаешь так не в поблажку себе.

"Сожалею, - пишет от. Амвросий Оптинский, - что твое здоровье в настоящее время очень слабо, и делает тебя, по-видимому, неспособной к исполнению монастырских подвигов. Но св. Лествичник и болезнь называет подвижничеством и притом подвижничеством отраднейшим, хотя и невольным. Отраднейшим потому, что на произвольное подвижничество охотников мало, и притом тут может примешиваться возношение, осуждение других, а в невольном болезненном подвижничестве нечем человеку погордиться, несть уже оное человек несет, как-нибудь, хотя и невольно, по нужде уж некуда деваться... Поэтому старайся в болезни благодушествовать и благодарить милосердие Божие за невольное вразумление" (А - 118).

Характерно, что совета на ослабление молитвенного подвига больным Отцы не дают.

"Под предлогом немощи не оставляй молитвы" (митр. Феолипт, Д 5-192).

Внутреннее делание никогда не должно быть оставляемо. Больной может не поститься, но и он должен быть в непрестанном взыскании Бога. Точно так же и здоровый человек: три меры питания себя предоставляются его свободному изволению, но какой бы меры он ни придерживался, каждая из них будет законной только при соблюдении основного закона внутреннего делания - искания любви и смирения Божия. Вот почему преп. Ефрем Сирин говорит: "Сел ты за трапезу? - Ешь хлеб, а не осуждай ближняго, чтоб чрез осуждение не сделаться тебе пожирающим брата своего" (ДП - 378).

Непонимание нами христианства как стяжания еще здесь, на земле, Царства Божия, не дает нам правильно представить себе и путь подвижников. В нашем представлении это какое-то сплошное мучительство плоти.

"Путь добродетели, - пишет блаж. Диадох, - для начинающих кажется жестоким и пристрашным не потому, что он был сам по себе таков, но потому, что человеческое естество с самого исхода из чрева материнского привыкает жить в удовольствиях. А для тех, кто успели пройти уже до средины его, он является весь благим и отрадным... душа уже со всем удовольствием шествует по стезям добродетели" (Д III, 69, 70).

"Любовь Божия в нас делает нетрудными заповеди и всякое затруднение при исполнении их устраняет" (преп. Ефрем Сирин, Д II, 365).

"В самом начале отречения, без сомнения, с трудом, самопринуждением и прискорбностью исполняем добродетели; но преуспевши, перестаем ощущать в них скорбь, или ощущаем, но мало; а когда плотское мудрование наше будет побеждено и пленено огнем ревности, тогда совершаем их уже со всей радостью, вожделением и Божественным пламенем" (св. Иоанн Лествичник, Д II- 492).

Очевидно, это относится и к посту, и ко всему телесному подвигу подвижников. Чем больше входят они в "селение Божие", тем все больше питаются Божественной пищей. Постепенное вхождение в Царство Божие, которое внутри нас, все больше уменьшает область той плоти и крови, которые Царства Божия не наследуют (1 Кор. XV, 50). Вот почему святые могли питаться так мало и в то же время быть физически крепкими людьми. Небесное питание не аллегория, а чудо, что в то же время не уменьшает его биологическую действенность.

Когда "все помыслы человека составляют одно целое по Богу, тогда и плоть сия последует помыслу по Богу, и является радость духа в сердце, питая душу и утучняя тело, укрепляя их обоих" (авва Иоанн-пророк, Д II- 568).

"Отказываться самоохотно от сластей (пищи и пития) мы не можем, если самым делом и опытом не вкусим божественной сладости всем чувством (блаж. Диадох, Д III - 33).

"Поверь мне, брат, я знаю человека такой меры, - в течение недели раз и два и чаще восхищается он к духовной пище, и от сладости ее забывает чувственную пищу; когда же приходит вкусить хлеба, то, как бы пресыщенный, не хочет вкушать его" (авва Иоанн-пророк, Д II- 568).

>Тела ваши суть храм живущего в вас Святого Духа, - сказал Апостол (1 Кор. VI, 19). Апостольское учение Отцов о человеческом теле - храме Божием неразрывно связано с их учением о Невидимой брани.

Отцы именовали тело "естественным монастырем души" и учили, что душа должна ощутить свое уединенное пребывание в нем, как в убежище, чтобы отражать нападение помыслов и страстей, чтобы созидать в себе дом Божий. На этом уединенном пребывании внутри себя, а именно в сердце, на этом соединении внимания ума с сердцем в памяти Божией, основана не только защита от нападения в Невидимой брани, но и стяжание мира и возможность непрестанной молитвы. Человек должен войти в свою внутреннюю пустыню, чтобы идти в Землю обетованную.

"Клеть души есть тело... Душа входит в клеть свою, когда ум не блуждает туда и сюда по делам и вещам мирским, но находится внутри сердца нашего" (св. Григорий Палама, ЖМП, 1956, №4). Спаситель заповедал: войти в клеть свою и молиться там Богу Отцу своему втайне (Мф. VI, 6). Клеть эта, как толкует св. Дмитрий Ростовский, означает сердце" (еп. Феофан Затворник, ФШ - 382). "Все желание твое и чаяние да будет всегда обращено к невидимому посещению Божию. Но ведай, что Бог не посетит души твоей, если не найдет ее уединенною в себе самой" (преп. Никодим Святогорец, Н - 271).

"Всячески должно избегать всего, что раздражает в нас злые страсти, особенно же отсекать в себе причины страстей, и то, чем страсти, хотя бы то самые малые, приводятся в действие; когда же, несмотря на это, страсти придут в движение, надо противостоять им и бороться с ними. Для того и другого самое лучшее - погружаться во внутреннего своего человека и там уединенно пребывать, непрестанно возделывая виноградник сердца своего. Когда ум наш пребывает там уединенно и отшельнически, тогда не он уже ведет брань со страстьми, но благодать" (св. Исаак Сирин, Д II- 680).

В чем же основной смысл этой брани, продолжающейся всю долгую жизнь? - испытании человеческой любви и свободы.

"Не хочет Бог, чтобы делание (подвизающихся) оставалось неискушенным, но чтоб подвергалось большим испытаниям. Почему напускает на них огнь искушений и на время сокрывает даваемую им свыше благодать, а духам злобы иной раз попускает взволновывать тишину помыслов их, чтоб видеть склонение души, кому она больше угодить хочет: Творцу ли и Благодетелю Своему, или мирскому чувству и сласти удовольствия чувственного. И потом, или усугубляет им благодать, если они преуспевают в любви Его, или бичует искушениями и скорбями, если пристрастны к земным вещам" (преп. Никита Стифат, Д 5-124).

Свободе человека предстоит в течение всей его жизни постоянный выбор между жизнью и смертью, и этот выбор нужно делать на пороге ума, на пороге во внутреннюю обитель человека.

Учение Отцов полно наставлений о развитии острозоркости, духовного внимания и трезвения, чтобы начинать борьбу с отступающим злом не тогда, когда оно уже вошло в душу, а при первом приближении его к ней.

"Душу окружает целый лес помыслов, внушаемых сопротивною силою, почему потребны великая рачительность и внимательность ума" (преп. Макарий Великий, Д 1-216).

"Внимание должно идти вперед и сторожить врагов как некий страх" (преп. Симеон Новый Богослов, Д 5-500).

Но как сторожить, когда в нас еще нет самого чувства духовной борьбы, когда мы не слышим и не видим Невидимой брани?

"Брат спросил старца: каким образом мирские люди, презирая пост и молитвы, насыщаясь всякого рода брашнами, проводящие жительство по своим пожеланиям, - не падают, т. е. не окаяваяют себя, как грешных, не отлучают себя от причащения Святых Христовых Таин? А мы, пригвожденные к постам, бдениям, молитвам, сухоядению, лишенные всякого плотского успокоения, плачем и рыдаем и говорим: мы погибли, мы утратили Царство Небесное, мы соделались повинными геенне? - Старец, вздохнув, отвечал: "Правильно сказал ты, что они не падают: упав однажды дивным и лютым падением, они ниже (уже не) могут восстать, ниже имеют куда упасть. И диавол нисколько не нуждается бороться с лежащими ниц и никогда не восстающими. Монахи, напротив того, иногда побеждают, иногда побеждаются; падают и возстают; их оскорбляет диавол и они оскорбляют диавола; с ними борется диавол и они борются с диаволом. Однако, ведая, сын, что не только я и ты, мнимые монахи, нуждаемся в непрестанном трезвении, но и великие подвижники нуждаются в них" (От. 475).

"Брат сказал старцу: никакой брани не вижу в моем сердце. Старец на это (сказал): ты подобен четверовратной храмине; всякий, хотящий войти в тебя, входит, откуда бы он ни пришел, и всякий, хотящий выйти, выходит, а ты не понимаешь, что делается в тебе. Если бы твои двери затворялись и запирались и ты не позволял бы посредством их входить в тебя помышлениям греховным, тогда бы ты увидел стоящих вне и борющихся с тобою" (От. 489).

Конечно, только страх Божий затворяет двери души, когда из проходной комнаты помыслов она готовится стать храмом.

"Вооружись, - говорили Отцы, - огненным мечом, страхом Божиим, и когда приблизятся к тебе греховные помышления, то огнь страха Божия попалит их как хворост" (От. 490, 491).

"Пробуждение и воспламенение ревности бывает, когда (к) человеку приходит страх, заставляющий его бояться за то благо, которое он приобрел, или имеет в виду приобрести, чтобы не было оно украдено или уничтожено. Когда возбужден этот страх, тогда ревность день и ночь разгорается, как пылающая печь и, подобно Херувиму, непрестанно внимает тому, что окрест, и всеусердно блюдет свое благо от всяких вражеских искушений совне и совнутрь" (св. Исаак Сирин, Д II- 663).

Мы часто всю жизнь не только не понимаем, но и гнушаемся страха Божия, а Святые, при тревожном свете его "пылающей печи", смотрят в темноту вечности. Им есть что бояться потерять: сокровище памяти Божией. "Пламень страха Твоего да пояст терние грехов моих, и душу мою любовию прохлади", - читаем мы в каноне св. Апостолам. "Совершенное беспопечение о земном и всегдашнее поучение в Божественном Писании приводит душу в страх Божий, страх же Божий приводит трезвение. И тогда душа начинает видеть, как демоны воюют против нее посредством помыслов, и отражать их, о чем говорил и Давид: и на враги моя воззре око мое (Пс. LIII, 9) (св. Максим Исповедник, Д III - 158).

Так, на пороге ума, и начинается невидимая брань: борьба за сохранение памяти Божией.

"Есть в нас мысленная брань, более тяжелая, чем чувственная. Делателю благочестия надобно так тещи и ту цель преследовать умом, чтобы как маргарит или камень многоценный в совершенстве усокровиществовать в сердце память о Боге" (преп. Филофей Синаит, Д III - 443).

"Встань на страже сердца твоего, внимая чувствам твоим и, если в мирном настроении твоем будет действовать память Божия, то усмотришь разбойников, окрадывающих тебя", - преп. авва (Исаия. От. 235).

"Ум (увлекается в страсти) от рассеяния" (преп. Варсонофий Великий).

"Пребывай во внимании ума и не будешь преутружден искушениями. Отступая же от него - терпи, что найдет" (преп. Исихий Иерусалимский, Д II- 170).

"Ибо когда душа ослабит рассмотрительное и напряженное внимание ума, тогда душу ту объемлет ночь" (св. Филимон, Д III - 406).

По учению Отцов, попытка помыслов зла вторгнуться в человека проходит несколько стадий. Сначала возникает "мысль" помысл" и как бы ударяется в двери души, желая войти. Помысл еще не вошел, но постучался. Это первая стадия, возникающая без нашего намерения и воли, называется Отцами "прилог", от греческого слова, означающего действие, когда брошенная вещь ударяется в то, во что она брошена. Это как бы звук стрелы или камня, ударившегося в твердое тело. "Прилог" или "первомыслие" есть голый помысл, или только образ какой-либо вещи или действия и, как таковой, безгрешен, - если человек не откроет дверь для его входа в душу. Он есть только стук греха. По учению Отцов, легче всего в духовной борьбе отразить нападение именно в тот момент, еще на пороге.

"Кто противостоит прилогу, тот за один раз отсекает все" (преп. Филофей Синаит, Д III - 460).

"Бесстрастие, - говорит блаж. Диадох, - есть не то, чтоб не быть бориму от бесов, ...но то, чтоб, когда они борют нас, пребывать не(о)боримыми; подобно тому, как в латы облеченные воители и стрелянию противников подвергаются, и слышат звук от летящих стрел, и видят даже самые стрелы... неуязвядемы же однако бывают ими, по причине твердости воинской одежды своей" (Д III - 74).

"Истязуй помыслы на пороге сердца - наши ли они или от сопротивных; и родные нам и благие вводи во внутреннейшее хранилище души и храни их там, как в некрадомой сокровищнице; а противнические... тотчас изгоняй... или лучше совсем избивай их мечом молитвы и Божественнейшего поучения" (св. Федор Эдесский, Д III - 364).

Если человек этого не сделает, не отгонит "первомыслие" помыслов от порога души, то действие их переходит во вторую стадию, которая в аскетике называется "сочетанием", при котором борьба уже труднее. "Сочетание, - учат Отцы, - есть уже собеседование души с помыслом, как бы тайное от нас слово к нему. В дальнейших стадиях происходит все большее врастание помысла в душу и тем самым все большее пленение ее. Чем сильнее пленение, тем труднее борьба.

"Господь зрит на сердца всех людей, - пишет св. Марк-подвижник, - и за тех, которые ненавидят первое появление лукавых помыслов, тотчас заступается, как обещал, и не допускает, чтобы множество многомыслия, восставши, осквернило ум и совесть их. А тех, которые не низлагают первые прозябения помыслов верою и надеждою на Бога, но услаждаются ими, оставляет, как неверных, без помощи быть биемыми последующими помыслами" (Д 1-493).

"Если первомыслие" не отогнано и началось врастание помысла, то надо для борьбы с ним тотчас противупоставить ему помыслы благие. Это, - учат Отцы, - совершается двояко: или через молитвенное противоречие им, или через прямую молитву на вошедший помысл. Отцы настойчиво советуют первоначальным идти вторым путем, т. е. не пререкаться с помыслами, не пытаться как бы своим старанием отогнать их, уже сочетавшихся с умом, но молиться на них, - как бы жаловаться на них Богу. "Не прекословь (помыслам), - говорит преп. Варсонофий Великий, - потому что враги желают этого, и не перестанут нападать; но помолись на них Господу, повергая перед Ним немощь свою, и Он может не только отогнать, но и совершенно упразднить их" (Д II- 567).

Св. Федор Студит молиться на помыслы советует словами псалма: Суди, Господи, обидящие мя, и побори борющие мя (Пс. XXXIV, 1).

"Если же мы не только молимся, но и противоречим помыслам, то, - как говорит преп. Нил Сорский, - да совершаем это не просто, как прилучится, но именем Божиим и глаголами Божественных Писаний, говоря каждому помыслу: да запретит тебе Господь (Иуд. I, 9), или: Отступите от мене, вси делающии беззаконие (Пс. VI, 9)» (НС, 76).

Еп. Феофан Затворник второй способ признает ненадежным и советует всегда обращаться к молитве, и это точка зрения многих Отцов.

"Держи всегда ум свой собранным в сердце и будь всегда готов, - говорит преп. Никодим Святогорец, - к отражению вражеских стрел. Стоя там, внутри (в сердце), как военачальник среди бранного поля, избери удобное для брани место и, укрепив его как следует, не оставляй никогда, но там укрывайся и оттуда воюй. Место это и укрепление его и вооружение есть искреннее и глубокое сознание своей ничтожности, что ты и беден, и слеп, и наг, и богат одними немощами, недостатками и неодобрительными делами... Установившись так, никогда не позволяй уму своему выходить из сего укрепления вовне, и особенно воздерживайся от странствования по своим, как тебе кажется, плодоносным полям и садам, т. е. твоим добрым делам. Если будешь держать себя так, стрелы вражеского ублажения пагубного не достанут тебя" (Н - 145, 146).

Говоря об отражении помыслов, св. Иоанн Кассиан пишет: "Это придет само собою, когда так приискренно соединимся с Богом, что Он будет действовать в нас... Что бы ни предпринимали мы с целью преодоления помыслов, не будет действенно, пока не станет чрез то действовать сам Бог... Тогда и наши немощные средства станут сильны и всепобедительны... тогда сила Божия будет совершаться в нашей немощи ... Почему все внимание наше должно быть всегда устремлено на то одно, чтобы живо возвращать к памятованию о Боге помыслы (свои) от их блуждания и круговращения... Дух наш (должен утвердить), - говорит он же, - в себе любительную память Божию (память - любовь) как некий неподвижный центр" (Д II- 99, 100, 101).

В духовной жизни и духовной борьбе все возвращается к этому неподвижному центру, главный путь к которому - молитва. Вот почему молитва есть основное оружие в невидимой брани.

"Сладостная память о Боге, т. е. Иисус, обыкновенно разрушает, с гневом сердечным и огорчением спасительным, все обаяния помыслов, разные внушения, слова, мечтания, мрачные воображения и все, чем вооружается всегубительный враг. Иисусе, будучи призываем, все попаляет легко" (преп. Филофей Синаит, Д III - 444, 454).

Внимание и трезвение сочетаются с молитвой и делаются взаимными признаками.

"Насколько бдительно внемлешь уму, настолько с теплым желанием будешь молиться Иисусу... Насколько небрежно надзираешь за умом, настолько отдалишься от Иисуса... Трезвение и молитва Иисусова взаимно входят в состав друг друга, - крайнее внимание в состав непрестанной молитвы, а молитва - в состав крайнего в уме трезвения и внимания" (преп. Исихий Иерусалимский, Д II- 176, 177).

"Трезвение справедливо называется путем, потому что оно ведет в Царство, - и то, которое внутри нас, и в будущее" (преп. Филофей Синайский, Д III - 444, 454).

Сокровенная молитва (или "сокровенное поучение") святых - своим неусыпающим трезвением хранит в душе обретенное сокровище. Умирая, авва Виссарион сказал: "Монах, подобно Херувимам и Серафимам, должен быть весь оком" (От. 90).

В "Сказании о св. Филимоне" есть такой рассказ: "Брат некий, по имени Иоанн, пришел к святому сему и великому отцу Филимону и, обняв ноги его, сказал ему: что сотворю, отче, да спасуся? Ибо ум мой носится и парит туда и сюда, где не следует. И он, помолчав немного, сказал: сия болезнь есть принадлежность тех, кои внешни суть, и в них она пребывает. И в тебе она есть, потому что ты не возымел еще совершенной любви к Богу, еще не пришла в тебя теплота любви и познания Его. Говорит ему брат: что же мне делать, отче? Тот сказал ему: пойди, возымей сокровенное поучение в сердце своем, и оно очистит ум твой от сего. Брат, не будучи посвящен в то, что этим сказывалось, говорит старцу: что же это за сокровенное поучение, отец? И он сказал ему: пойди, трезвися в сердце своем, и в мысли своей трезвенно со страхом и трепетом говори: "Господи Иисусе Христе, помилуй мя" (св. Филимон, Д III - 399). Молитва потому и утверждается Отцами главным оружием брани, что они никогда не забывают бессилие человека и могущество благодати. Молитва есть взыскание помощи Божией и откровенное признание своего бессилия.

"Очистить ум, - говорит блаж. Диадох, - только Духа Святаго есть дело. Ибо если не приидет Сильнейший Сей, не поймает и не свяжет хищника онаго (Лк. 11, 22), то похищенное им никак не может быть высвобождено. Подобает убо всякими добродетелями, наипаче же миром душевным, упокоевать в себе Духа Святаго, чтобы иметь в себе светильник разума всегда светящим; потому что когда он непрестанно светит в сокровенности души, тогда не только явны бывают в уме даже малые темные прилоги бесовские, но и бездейственны и неустойчивы, будучи обличаемы Святым оным и преславным Светом" (Д III - 23, 24).

"Не до того только времени трудиться должно, пока увидишь плод, но надо подвизаться до самого исхода. Ибо нередко и созревший плод побивает внезапно град" (св. Исаак Сирин). "До самого своего исхода трепещи за себя по причине безвестности будущего" (преп. Феогност, Д III - 433). По учению Отцов, человек должен до конца своей жизни быть в постоянном бодрствовании ума. Ему предстоит до смерти стоять на капитанском мостике, вместо того, чтобы спать в каюте.

Но дело не только в том, чтобы бороться с помыслами явно греховными и не совершать греховных дел. Нужно еще быть мудрым, чтобы уметь распознавать зло не явное и чтобы знать свою меру.

"Бывает, что иногда демоны, вложив тебе какие-либо помыслы, сами же побуждают молиться против них, воспротиворечить им, - и тотчас отбегают, чтобы ты впал в прелесть, возомнив, что начал уже побеждать помыслы и устрашать демонов" (преп. Нил Синайский, Д II- 222).

О законе духовной меры мы знали уже от Апостола: До чего мы достигли, так и должны мыслить и по тому правилу жить (Фил. III, 16).

"Какую меру Господь дал каждому человеку, с тою и да соображаемся" (преп. Иоанн Карпафийский, Д III - 91).

"Бесы часто отвлекают нас от легчайшего и полезного и побуждают предпринять труднейшее" (св. Иоанн Лествичник, Д II. - 513).

"И от диавола приходят некоторые желания, - говорит св. Исаак Сирин, - имеющие подобие добрых, и считаются полезными, но не соответствуют мере человека. Диавол, умышляя сделать человеку зло, приносит желание и понуждает усильно стремиться к исполнению его, между тем как человек не достиг еще соответствующего жительства, или то желание чуждо принятому человеком образу, или не наступило время, в которое можно бы было исполнить или начать исполнение его, или для исполнения его человек недостаточен по разуму или по телу, или не способствуют к тому обстоятельства времени. Диавол всеми способами, под личиной добра, старается или смутить человека, или нанести вред его телу, или устроить тайную сеть в уме" (От. 331).

Вот почему все Отцы особенно ценят добродетель рассуждения, ту мудрость змеи, которую иметь заповедал нам Бог.

"Сошлись некогда Отцы к св. Антонию, чтобы расследовать, какая добродетель совершеннее всех... Всякий из них сказал, что казалось ему правильным... А св. Антоний сказал: все добродетели, о которых вы поминали, очень спасительны и крайне нужны тем, кои ищут Бога и кои пламенеют сильным желанием приблизиться к Нему. Но мы видели, что многие измождали свои тела чрезмерным пощением, любили нищету, презирали мирские удобства и, однако же, бывало, что после всего этого они склонялись на зло и падали... Причина этому не другая какая, как то, что они не имели добродетели рассуждения и благоразумия... Ибо она-то и есть та добродетель, которая учит и настраивает человека идти прямым путем, не уклоняясь на распутья. Если мы будем идти царским путем, то никогда не будем увлечены наветниками нашими, ни справа - к чрезмерному воздержанию, ни слева - к нерадению, беспечности и разленению. Рассуждение есть око души и ее светильник" (Д 1-122).

Вот некоторые примеры применения Отцами этой добродетели: "Когда душа гневом подвигается против страстей, ведать надлежит, что тогда время молчать, ибо это есть час брани. Если же увидит, что это возмущение улеглось - молитвою ли, или милостыней - тогда путь уступает влечению любви к изречению божественных словес, сдерживая однако крылья ума узами смирения" (блаж. Диадох, Д III - 15).

"Не в том мудрость, чтоб говорить, но в том, чтоб знать время, когда подобает говорить. С разумом молчи, с разумом и говори" (преп. авва Исаия, Д 1-454).

"Есть уныние естественное от бессилия, и есть уныние от беса... Естественное уныние бывает тогда, когда человек трудится выше силы своей... При сем должно испытать силу свою и упокоить тело, по страху Божию" (авва Иоанн-Пророк, В - 381).

"Когда сердце с жгучею некоею болью принимает бесовские стреляния, так что боримому думается, будто он носит самые стрелы, - это знак, что душа стала ретиво ненавидеть страсти. И это есть начало очищения ее" (блаж. Диадох, Д III - 73).

Имея в виду недостаток в человеке собственной рассудительности, а также для воспитания истинного смирения и отвержения себя, Отцы придавали громадное значение послушанию духовным руководителям.

"Два дарования дал Бог людям, чрез которые могут они спастись и избавиться от всех страстей ветхого человека: смирение и послушание" (Варсонофий Великий, Д III - 590).

"Держись послушания, которое возводит на небо, и приобретших его делает подобными Сыну Божию" (он же, Д II- 576).

"Послушание есть действие (действование) без испытания, добровольная смерть, жизнь чуждая любопытства, беспечалие в бедах, неуготовляемое пред Богом оправдание, бесстрашие смерти, безбедное плавание, путешествие спящих" (св. Иоанн Лествичник, Л - 20).

"Сказали старцы: если увидишь юношу, последующего своей воле и восходящего на небо, то возьми его за ногу и низвергни на землю, потому что такое восхождение на небо пагубно для него" (От. 488).

"Для того, кто добре совершил духовное послушание, плоть подчинив духу, не требуется послушание человеческое, ибо таковый в послушании состоит слову Божию и Закону, как благодарный раб. Но для тех, у коих идет борение и война против тела души, необходимо иметь вождя и правителя и слушаться его, как умеющего со знанием дела править рулем жизни нашей (преп. Феогност, Д III - 417).

Но превознося послушание, как отсечение самоволия и проявление смирения души, Отцы одновременно не оставили нам безусловной заповеди в отношении его практического осуществления. Для того, чтобы войти в послушание человеку, надо сначала найти такого человека, которому не опасно вверять свою духовную жизнь.

"Не мал труд найти руководителя незаблужного ни в делах, ни в словах, ни в разумениях" (св. Григорий Синаит, Д V - 243).

"Не всякому человеку открывай свои помыслы, а только тем, о коих дознаешь, что они духовны" (преп. Ефрем Сирин, Д II - 447).

"Авва Пимен сказал: "Не открывай совести своей тому, к кому не извещается сердце твое" (От. 408).

"Молитвами и слезами умоли Бога послать тебе руководителя бесстрастного и святого. Исследуй и сам Божественные Писания, и особенно деятельные писания св. Отцов, чтоб, с ними сличая то, чему учат тебя учитель и настоятель, мог ты, как в зеркале, видеть - насколько они согласны между собою, - а затем согласное с писаниями усвоять, а несогласное, рассудив добре, отлагать, чтоб не прельститься. Ибо знай, что во дни сии много явилось прелестников и лжеучителей" (преп. Симеон Новый Богослов, Д V - 16, 17).

"Если духовный отец тебе - юному - разрешит пить вино на пиршествах, то смотри, каков он сам: если он богобоязнен, то можешь немного разрешить, а если он не совсем радив, то лучше тебе, не обращая внимания на его благословение, хранить воздержание" (св. Иоанн Лествичник, Д II - 516).

Правда, у Отцов иногда бывает и другое рассуждение об этом. "Ты должен слушаться во всем, хотя бы тебе и казалось, что дело повеленное не безгрешно. Авва, назначающий тебе оное, понесет и грех твой, и с него взыщется ответ за тебя" (авва Иоанн-пророк, Д II - 578).

В связи с этим противоречием можно вспомнить слова того же св. Иоанна Лествичника: "Есть мужественные души, которые от сильной любви к Богу и смирения сердца покушаются на деяния, превосходящие меру их; но есть и гордые сердца, которые отваживаются на такие же начинания (по внушению врагов наших)" (Д II - 510).

Очевидно, что тот, кто хочет идти путем "вседоверия" по совету аввы Иоанна-пророка, должен сам разуметь, правильно ли он поступает. Есть смирение, которое хуже гордости, - "от неправильного и человекоугодливого послушания рождается ложное смирение, отчуждающее человека от даров Божиих" (еп. Игнатий Брянчанинов, От. 155), - и есть смирение мужественной души, которое, как и любовь, все может.

О несоответствии дел и жизни духовных наставников их наставлениям от. Амвросий Оптинский говорил так: Вся, елика рекут вам творити, творите; по делом же их не ходите (Мф. 23, 3). Эти Евангельские слова ясно показывают, что не следует разбирать жития и дела наставников, а только наставления их принимать, если они согласны со словом Божиим и не противны оному. А за дела свои каждый сам отвечает перед Богом, и наставник и повинующийся" (АМ - 51).

"Подвиг послушания утверждается на отречении себя и от всего. Проходящий его да оградит себя тремя оплотами: верою, надеждою и любовью всечестною и Божественною" (св. Федор Эдесский, Д III - 355). Какой трепет в словах Отцов, когда они говорят о любви! Здесь все их сокровище.

"Спрашивать других св. Антоний считал столь спасительным делом, что даже сам, учитель всех, обращался с вопросом к ученику своему, преуспевшему однако же, и как тот сказал, так и поступал. Ибо повествуется, что когда авва Антоний получил от императора Констанция письменное приглашение прибыть в Константинополь, то обратился к Павлу Препростому с вопросом: должно ли мне идти? И когда тот сказал: если пойдешь, будешь Антоний, а если не пойдешь, то будешь авва Антоний, - чем не одобрялось такое путешествие, - то он спокойно остался на месте... Впрочем, и другим доверять советовал он не без ограничений. Надобно наперед удостовериться в правомыслии и в опытности старца, и тогда уж доверяться его слову и беспрекословно принимать его советы. Признак, по которому это можно распознать, есть согласие слова его со Словом Божиим" (преп. Антоний Великий, Д I - 123, 124).

Слово Божие, которое, по слову Апостола, острее всякого меча обоюдоострого (Евр. IV, 12), было для Отцов безусловным и совершенно непреложным критерием духовной жизни.

"Священное Писание, - говорит еп. Игнатий Брянчанинов, - издревле признавалось основным руководством для монашества. Только те советы и наставления старцев принимались за правило жизни, которые были согласны со Священным Писанием" (От. 32).

Среди наставлений Отцов есть особые советы о том, как находить правильное решение в срочных случаях жизни, при отсутствии духовного отца.

"Когда не можешь спросить своего старца, то надо трижды помолиться о всяком деле; и после сего смотреть - куда преклоняется сердце, хотя на волос, так и поступить; ибо извещение бывает заметно и всячески понятно сердцу... Если имеешь свободное время, помолись три раза в течение трех дней; если же случится крайняя надобность, как во время предания Спасителя, то прими в образец, что Он отходил трижды для молитвы, и молясь трижды, произносил одни и те же слова" (авва Иоанн-пророк, Д II - 581).

"Знай, брат мой, что всякий помысл, которому не предшествует тишина смирения, не от Бога происходит, но явно с левой стороны. Господь наш приходит с тихостию; но явно с левой стороны; все же вражеское бывает со смущением и мятежом" (преп. Варсонофий Великий, В - 18).

"Сердце христианское, приняв что-либо Божественное, не требует стороннего убеждения в том, что сие от Господа, но самым тем действием убеждается, что восприятие его есть небесное, ибо ощущает в себе плоды духовные: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, веру, кротость, воздержание (Гал. V, 22). А диавол, хотя бы и преобразился "и в Ангела светла", или представлял мысли самые благовидные, сердце все будет чувствовать какую-то неясность, волнение в мыслях и смятение чувств" (преп. Серафим, ДС - 234).

"Доколе человек не возлюбит Бога от всей крепости своей, доколе не прилепится к Богу всем сердцем своим, дотоле не даруется ему покой от Бога" (преп. авва Исаия. От. 167).

Узкий путь христианства и совершенной любви включает в себя не только скорбь от подвига, но и скорбь от обстоятельств жизни, не имеющих по существу отношения к воле человека, направленной на подвиг, и потому часто застигающих его врасплох.

Отцы различают два вида скорбей: произвольные, т. е. вызываемые волей или зависящие от воли человека в его душевном и телесном самоограничении, и непроизвольные, как посылаемые ему для очищения, испытания, вразумления или наказания. Ко вторым относятся: болезни и немощи, смерти близких, материальные потери, служебные неудачи, незаслуженные оскорбления и т. п.

"Всякий совершенства достигает через подъятие произвольных или непроизвольных трудов и лишений... Но одни свои - произвольные - не так благотворны, как находящие со вне, не по нашей воле. И любовь к Богу наиболее испытывается прискорбностью искушений непроизвольных" (св. Григорий Палама, Д V - 295).

Замену первых скорбей вторыми объясняет преп. Никита Стифат: "Поелику прежде заложенный в нас яд многообилен, то многого и огня требует для очищения своего, т. е. слез покаяния и произвольных подвижнических трудов. Ибо мы очищаемся от скверн греха или произвольными трудами или невольными скорбями. Когда то, что от воли (произвольные труды подвига) предупредит сделать требуемое, тогда не встречается нужды в том, что не от воли (невольные скорби). Когда же первое не производит должного очищения, тогда второе посылается в сильнейшей степени к восстановлению в нас древнего устроения" (Д V - 123).

"Если сами не смиряемся, то Господь нас смиряет" (преп. Амвросий Оптинский, АМ - 27).

"Для того-то и предлежат на пути искушения, многия испытания, скорби, борения и пролития пота, чтобы явными соделались те, которые действительно от всего произволения и всеми силами даже до смерти любили Единого Господа и при такой любви к Нему не имели уже ничего иного для себя вожделенного" (преп. Макарий Великий, Д I - 196).

"Как неразогретый и неумягченный воск не может хорошо отпечатлеть налагаемую на него печать, так и человек, если не будет искушен трудами и немощами, не может вместить печати... божественной красоты" (блаж. Диадох).

"По попущению Божию, чтобы человек достигал наслаждения добром не иначе, как проходя через бурю, огонь и искушение. Ибо говорится: проидохом сквозь огнь и воду и извел ны еси в покой (Пс. LXV, 12) (он же, Д III - 70, 71, 53).

Невольные скорби, несмотря на всю нашу, казалось бы, опытность, мы чаще всего встречаем с полным непониманием их духовного значения. Мы, допустим, совершаем внутри себя какую-то духовную борьбу с помыслами, но на всю остальную жизнь, при ее вторжении в нашу, смотрим как на какую-то арену случайностей. Всякая болезнь, особенно близких, лишение чего-нибудь, неудача в чем-нибудь, или незаслуженная обида, воспринимаются нами как нечто совершенно стихийное, несправедливое и непромыслительное. И замечательно, что это непонимание даже чаще проявляется нами в скорбях мелких, которыми мы окружены ежедневно и которые ежедневно сбивают нас с толку.

"Перенеси терпеливо удары печальных и душераздирательных случайностей, ибо таковыми очистить тебя хочет Божие промышление" (св. авва Фалласий, Д III - 315). "Каждодневно будь готов к подъятию всякой скорби, помышляя, что скорби суть избавления от многих долгов" (преп. Симеон Благоговейный, Д V - 69).

Терпение - учат Отцы - нужно и в большом и в малом, терпением достигается все: и значительное и небольшое.

"Желающий придти в страх Божий, терпением достигает сего... Терпением скорбей спасаем мы души наша, и не иначе делаемся сообщниками Христовых страданий, как терпением скорбей... Долготерпение есть матерь всех благ" (преп. Варсонофий Великий, В - 16, 11).

"Мужайся и да крепится сердце твое(Пс. XXX, 25), - пишет в одном письме преп. Амвросий Оптинский, - ...как и чем объяснить то, что возлюбленный наперсник Христов, Иоанн Богослов, обязанный проповедовать Евангелие, вместо того принужден был неподобною женщиною топить городскую баню и нес эту тяготу в продолжение шести лет? Но за такое притеснение апостола Господь сотворил такое чудо, что весь город обратился к христианской вере... Зная и памятуя это, мы да подклоняем выю нашу, когда возлагается на нас тягота скорбных обстоятельств или поношения, или какого стеснения, имея надежду, что впоследствии выйдет что-либо полезное... Дивны дела Господни и неисследимы путие Его. Не напрасно и не вотще взывал св. Давид к Господу: По множеству болезней в сердце моем, утешения Твоя возвеселиша душу мою (Пс. XCIII, 19).. Да веруем и да надеемся мы, что за понесенные скорби силен Господь утешить и нас, каждого в свое время и по усмотрению каждого" (А - 159, 160).

Способность терпения Отцы возносят на величайшую высоту: ставят его рядом со смирением и любовью.

"Есть добродетели больше других добродетелей, как объемлющие и совмещающие в себе очень многие, или даже и все добродетели, каковы - божественная любовь и смирение и божественное терпение. О последнем говорит Господь: В терпении вашем стяжите души ваши (Лк. 21, 19). - Не сказал: в посте вашем, или в бдении вашем. Терпение ж я разумею то, которое бывает по Богу и есть царица добродетелей и основание мужественных доблестей. Оно есть само в себе - мир в бранях, отишие в бурю и непоколебимое утверждение для стяжавших его" (св. Григорий Син., Д V - 213).

Из этого определения терпения видно, что Отцы понимают его не как какую-то пассивную придавленность, а как активную творческую силу, - "основание мужественных доблестей". Терпение есть мужество верной души, несущей в себе любовь Божию. В этой верности любви - его непобедимая сила.

Один брат сказал авве Пимену (Великому): "Вижу, что где бы я ни был, обретаю помощь". Старец сказал: "Тем, которые имеют меч в руках своих, Бог помогает во время всей жизни. Если будем храбры, то Он сотворит с нами милость" (От. 408).

И наоборот: недостаток терпения есть признак недостатка любви.

"Кто не хочет случайностей тяжелых подъять, печальных перенести, болезненных перетерпеть, - тот шествует вне Божией любви и цели Провидения" (св. Максим Исп., Д III - 233).

"Всякая скорбь обличает настроение нашей воли, - направо склоняется она или налево. Случайная скорбь потому и называется искушением, что подвергает испытанию сокровенные расположения подвергшагося оной... Когда найдет искушение, не ищи отчего и для чего оно нашло; но (о том позаботься), чтоб благодарно, бесскорбно и незлопамятно перенести его" (св. Марк-подвижник, Д I - 558).

"Нечаянное какое-нибудь приключение, или напасть, расстраивают обычно мысленное внимание и, исторгши ум из спасительного благонастроения... увлекают его к грешным любопрениям и распрям. Причиною... бывает то, что не имеем никакого попечения об искушениях" (преп. Филофей Син., Д III 461).

"Бог не увеселяется никакою добродетелию столько, как когда кто впадает в какую-либо скорбь и терпеливо переносит ее до конца с благодарением. Равным образом от больного Бог не истязует поста или подвига телесного, - требует от него только терпения, благодарения и умной молитвы, состоящей в том, чтобы иметь ум всегда направленным к Богу. Пост и труды телесные совершаются человеком для обуздания нечистых страстей, а телесная болезнь выше и крепче поста подвига и телесного труда. Поэтому с немощного не спросится поста и труда телесного; он только должен непрестанно благодарить Бога и молить Его, чтоб даровал ему терпение" (От. 474).

Состояние, противоположное христианскому терпению, есть желание телесного покоя во всем и во что бы то ни стало.

"В том-то и вся ошибка с нашей стороны, - пишет преп. Амвросий Оптинский, - что не хотим покориться воле Всеблагого Промысла Божия, указующего нам чрез обстоятельства душеполезный путь, а все ищем своего какого-то покойного пути, который существует только в мечтательности, а на самом деле его на земле нет; не всем, а некоторым только будет покой тогда, когда пропоют: со святыми упокой. Земный же удел человеческий - скорбь, труд, болезни, подвиг, печали, недоумения, теснота, лишение того или другого, оскорбления, смущения, восстания страстей, борьба с ними, одоление или изнеможение, или безнадежие, и подобное сим. Не вотще сказал пророк Давид: "...несть мира в костех моих от лица грех моих". И праведный Иов взывал: "...не искушение ли есть человеку житие его?" А мы все путаемся на том, нельзя ли как устроиться в покое и на покое и часто думаем: если бы не такое-то неудобство и не такие-то обстоятельства, и не такой-то поперечный человек, то, может быть, было бы мне удобнее и покойнее; а забываем, что неудобства сии часто нисходят извнутрь нас, как и злые помышления" (А - 112).

"Надежда покоя во все времена заставляла людей забывать великое, благое и добродетели. Если человек небрежет о Царстве Небесном, то по надежде малого здешнего утешения. Кто не знает, что птицы приближаются к сети, имея в виду покой?" (св. Исаак Сирин, Д II - 685).

Но с терпением принимая непроизвольные скорби, Отцы не забывали и скорбь произвольную - основное дело своего подвига. Один ученик спросил Варсонофия Великого: "Молю тебя, честный Отец, скажи мне, что значит добрая и злая воля?" Старец ответил: "Брат! Всякий покой телесный мерзок Богу нашему, ибо Он Сам сказал: узкий и тесный путь, вводящий в жизнь (Мф. 7, 14). Избрать этот путь есть добрая воля, и тот, кто держится его, во всяком деле произвольно избирает себе скорбь по силе своей. Или не знаешь, что говорит Апостол: умерщвляю тело и порабощаю (1 Кор. 9, 27). Видишь ли, что божественный муж волею порабощает тело свое, хотя оно и противилось тому. Имеющий сие доброе желание спасения ко всякому из требуемых нуждаю действий своих примешивает небольшую скорбь. Например: могу лечь спать на мягкой, набитой пухом постели, но предпочитаю небольшую скорбь (если только это скорбь) и по собственному желанию ложусь на рогоже... И еще: могу иметь хорошую пищу и чистый хлеб, - должен предпочесть худшее, чтобы поскорбеть хоть немного, вспоминая томящихся голодом... а тем более Владыку нашего Иисуса, Который вкусил желчи и меня ради. Это-то и есть воля по Богу. Воля же плотская состоит в противном тому, то есть чтобы во всем иметь покой... Это-то и есть злая воля; отсеки ее - и спасешься. Если же побеждаешься этим, то укоряй себя, а ближнего своего оправдывай. Трудно спастись! И как заблуждается тот, кто думает спастись, упокоивая себя во всем! Царствие Небесное получают лишь те, которые нудят себя (Мф. 11, 12) (В - 101).

"Расслабление и тягота телесная, прибывающие в душу от лености и нерадения, отбивают от обычного правила и производят омрачение ума и малодушие... Молись со стенаниями сердечными, в сокрушении и слезах, испрашивая избавления от тяготы расслабления и уныния и помыслов злых" (св. Симеон Новый Богослов, Д V - 20, 21).

"Сей тепло-хладной разленяющей страсти мы избежим, если в крайне тесные вставим пределы нашу мысль, держа во внимании одну память Божию; ибо только таким образом дух, востекши в свойственное ему горение, может отогнать от себя неразумное свое разленение" (блаж. Диадох, Д III - 40).

Терпение несправедливых обид и огорчений Отцы всегда включают в те невольные скорби, которые промыслительно посылаются нам.

"Не подумай, что, получив, от брата удар, ты потерпел нечто великое; ибо Господь неба и земли потерпел биение и все прочие страдания" (преп. Варсонофий Великий, В - 336).

"Если скажут о тебе что-нибудь несправедливо и ты смутишься, нет в тебе страха Божия" (преп. авва Исаия, От. 268).

Оптинский старец от. Макарий в одном своем письме говорит: "Вы кажетесь мирны, спокойны, когда никто не беспокоит вас; а страсть внутри вас лежит; при какой-нибудь противности она воспаляется и действует. Итак, тот, кто нас трогает (задевает), только показывает нам оную (страсть), дабы мы попеклись об исцелении - самоукоренением, смирением, снисхождением, милостию. Люди, показующие нам (наши) страсти, суть орудия Божии".

В этом смысле наверное говорил и блаж. Зосима: "Никто не говорит о нас прямой истины, кроме того, кто укоряет нас" (Д III - 121).

Св. Марк-подвижник пишет: "Должно прощать тому, кто нас обидел, зная, что воздаяние за прощение обид превосходит воздаяние всякой иной добродетели... Это есть плодоносие веры, этим доказывается вера наша во Христа; чрез сие можем взять крест свой и последовать Христу; это есть мать первых и великих заповедей, ибо посредством сего можем возлюбить Бога от всего сердца и ближнего, как самого себя; для сего должны мы поститься, пребывать во бдении и удручать свое тело, дабы сердце наше и внутреннее расположение отверзлись, приняли это (любовь) в себя и уже не извергали. Тогда за то, что мы прощаем ближнему согрешения, найдем, что благодать, сокровенно данная нам при святом крещении, будет действовать в нас уже не безызвестно, но ощутительно для нашего сознания и чувства" (Д I - 501, 502).

"Не всем принадлежит терпеть бесчестие за имя Христово, но только святым и чистым. Дело же подобных нам людей - с благодарностью принимать бесчестие, исповедуя, что справедливо терпим за худые дела наши" (блаж. Зосима, Д III - 126).

"Хотя мы перед людьми, может быть, и правы в чем-нибудь, но когда (так как) не правы перед Богом, то должны без самооправдания переносить всякое злострадание, всякое неудобство и всякое утеснение, никого из людей не обвиняя в этом, но принимая все скорби, как посланные от руки Божией к очищению грехов наших, к исправлению нашему, и больше всего к смирению возносительного мудрования нашего" (от. Амвросий Оптинский, А - 120). "Однажды спросили авву (блаж. Зосиму): как достигнуть того, чтобы не гневаться, когда унижают и злословят другие? Он ответил: кто в сердце своем имеет себя ничтожнейшим, тот никаким унижением не возмущается, как сказал авва Пимен: если уничижишь себя, будешь иметь покой" (Д III - 132).

Святые могли не только терпеть обиды и бесчестия, приходящие к ним, но иногда сами искали их, как бы домогались их, ища венца мученического.

"Если Бог страдает плотию, быв человек, то кто не возрадуется, когда страдает, имея Бога соучастником в страдании?" (св. Максим Исповедник, Д III - 269).

Тут грань соприкосновения пути подвига Отцов-аскетов с отдельным путем юродства.

В Патерике есть такой рассказ:

"Некоторый старец жил в монастыре вне Александрии. Старец этот был очень вспыльчив и малодушен. Некоторый юный монах, наслышавшись о нем, дал обет перед Богом, говоря: Господи! за все злое, соделанное мною, я пойду и буду жить с этим старцем, претерпевая от него все, и служа ему, как раб. Так и поступил он: пошел к старцу и начал жить с ним. Старец поступал с ним, как с псом, ежедневно издеваясь над ним. Бог призрел на терпение брата. После шести лет жизни его со старцем он увидел во сне некоего страшного с великим свитком в руке. Явившийся сказал ему, что половина написанного на свитке изглажена, и сказал: вот, половину твоего долга изгладил Владыка! позаботься и о прочем. По соседству их жил другой старец, духовный, и слышал всегда, как малодушествует старец и оскорбляет брата, как брат кланяется ему в ноги, а старец не прощает. Встречая молодого монаха, духовный старец говаривал ему: "Что чадо? как прошло сегодня? приобрели ли мы что? изгладили ли что из свитка?" Брат, зная, что старец духовен, не скрывал от него тайн своих, но отвечал: "Да, отец, сегодня мы немного потрудились". Когда же проводил он день спокойно, не будучи ни обруган, ни оплеван, ни бит, ни изгнан, то приходил к духовному старцу вечером, плача и говоря: "Увы, авва, нынешний день был несчастлив: ничего не приобрели мы, проведя день спокойно"... По прошествии других шести лет брат скончался. И поведал духовный старец, что он видел брата предстоящим Богу в лике мучеников, с великим дерзновением молящегося Богу о старце своем, говорящего в молитве: "Господи: как Ты помиловал меня при посредстве его, так помилуй и его по благости Твоей и ради меня, раба Твоего". По истечении сорока дней брат взял к себе и старца в место упокоения. Вот какое дерзновение имеют к Богу терпящие скорби ради Его" (От. 540, 541). "Любовь покрывает множество грехов", и при этом не только своих. Поэтому несмотря на исключительность практики подобного подвига, его учительный смысл очевиден для всех путей и для всех подвигов.

Есть одна разновидность жизненных скорбей - это скорби ума.

"Если не можешь потрудиться телом, - говорит св. Исаак Сирин, - поскорби хоть мысленно"... "Скорби ума достаточно к тому, чтобы заменить всякое телесное делание" (он же, Д II - 756).

В мужественном и благодарном перенесении скорбей и искушений Отцы видели признак того, что память - любовь божия вошла в сознание. Ведь по Апостолу любовь долготерпит (1 Кор. XIII, 4), и только любовь.

"Если хочешь непрестанно памятовать о Боге, то не отвергай заключений, будто неправедных, но переноси их как праведно тебя постигающие. Ибо терпение каждым случаем пробуждает память о Боге" (св. Марк-подвижник, Д I - 150).

"Видно неудачи - твой крест... Потерпи, поминай заповедь Самого Господа: "В терпении вашем стяжите души ваши"... Где ни придется нам жить, будем терпеть встречающиеся неудобства, ожидая воли и мановения Божия... Когда будет, тогда пусть и будет. Мир тебе, мир душе твоей, мир пребыванию твоему" (от. Амвросий Оптинский, АМ - 180, 181).

"Божии человеки должны приуготовлять себя к борению и подвигу... Христиане должны переносить скорби внешние и внутренние брани, чтобы принимая на себя удары, побеждать терпением. Таков путь христианства. Где Дух Святый, там, как тень, следует гонение и брань" (преп. Макарий Великий, Д I - 250).

Святые оптинские отцы произнесли пророчество о последнем роде. Они предложили вопрос: что сделали мы? Один из них, великий по жительству, авва Исхирион, сказал на это: мы соблюли заповеди Божии. Отцы спросили: что сделают те, которые непосредственно последуют за нами? Он отвечал: они будут иметь делание вполовину против нашего. Отцы опять спросили: а те, которые будут после них? Эти, отвечал авва, отнюдь не будут иметь монашеского делания, но их постигнут напасти и они, подвергшись напастям и искушениям, окажутся больше нас и больше отцов наших" (От. 346).

Скорбями, напастями и искушениями испытывается золото христианских душ. Все учение об этом Отцов есть практическое толкование слов Евангелия: Любящий душу свою погубит ее, а ненавидящий душу свою в мире сем, сохранит ее в жизнь вечную (Ин. XII, 25). Эта жизнь вечная есть Царство Божие, которое у святых начинается еще здесь, на Земле, среди их скорбей и напастей, трудов и болезней. Вот почему они, в своем "предвоскресении", уже жили в великом покое.

"Если терпение возрастает в душах наших, это признак, что приняли мы втайне благодать утешения. Когда душа упоена радостью надежды своей и веселием Божиим, тогда тело не чувствует скорбей, хотя и немощно... Так бывает тогда, когда душа входит в оную духовную радость" (св. Исаак Сирин, Д II - 751).

"Враг встречает нас жестокими и страшными искушениями... Но не знает он, суетный, каких благ бывает для нас виновником, делая нас через терпение более опытными и светлые нам сплетая венцы" (преп. Феогност, Д III - 433). "Невозможно миновать печали тому, кто обучается искушениями; но после сего великой сподобляются радости таковые и слез сладких и помышлений божественных, за то что болезнование и сокрушение возделали в сердцах своих" (преп. Иоанн Карп., Д III - 90, 91).

От скорби происходит терпение, от терпения - опытность, от опытности - надежда, а надежда не постыжает, потому что любовь Божия излилась в сердца наши Духом Святым, данным нам (Рим. V, 3-5).

"О, сколь труден путь Божий! - как-то воскликнул преп. авва Исаия. И он же сказал: "На пути добродетелей есть падения, ибо есть враги, есть преложение, есть изменение, есть обилие, есть мерность, есть оскудение, есть печаль, есть радость, есть болезнование сердца, есть скорбь, есть покой сердца, есть преспеяние, есть нуждение; ибо это есть путешествие, чтобы достигнуть упования" (Д I - 395, 396).

Можно ли без волнения сердца читать эти слова, слыша за ними многотрудные шаги святых? Как их путешествие не похоже на наше! Когда мы трудимся в своих житейских делах, мы забываем про веру, когда хотим веровать - забываем о духовном труде.

"Душевно живущие, - говорит преп. Никита Стифат, - и потому называемые душевными, суть какие-то... как бы параличем разбитые. Никакого никогда не имеют они усердия потрудиться в делах добродетели и исполнения заповедей Божиих, и только славы ради человеческой избегают явных укоризненных дел" (Д V - 121).

Труд подвига веры заключается не только в том, чтобы обороняться от нападений и не падать, но еще больше в том, чтобы вставать после падения.

"Брат сказал авве Сисою (Великому): авва! что делать мне? - я пал. Старец отвечал: встань. Брат сказал: я встал и опять пал. Старец отвечал: снова встань. Брат (сказал): доколе же мне вставать и падать? Старец: до кончины твоей" (От. 433). "Всеми силами крепись не падать, ибо крепкому борцу не подобает падать; если же случится пасть, скорее вставай и стой опять в добром подвиге. Хотя бы тмократно случилось с тобою первое, по отступлении благодати, тмократно да будет у тебя второе, т. е. восстание. Так до конца жизни твоей" (преп. Иоанн Карпафийский, Д III - 105).

"По отступлении благодати". Все учение Отцов о подвиге основано на учении о благодати, а учение о благодати - на учении о смирении. Подвиг неосуществим без благодати, благодать дается только смиренному, поэтому вся цель подвига - научиться смирению, чтобы приобрести благодать. Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (Иак. IV, 6; 1 Пет. V, 5) - вот незыблемая формула Священного Писания и св. Отцов. Трудись до конца жизни своей, изнемогай в труде своем, преодолевай изнеможение свое, но спасение свое ты все-таки получишь не за этот труд, а даром, только за смирение и любовь своей веры, как нищий милостыню. И все труды твои абсолютно необходимы для стяжания именно этой и только этой нищеты.

"Воздаяние бывает не добродетели, - говорит св. Исаак Сирин, - и не труду ради, но рождающемуся от них смирению. Если же оно утрачено, то первые будут напрасны" (Д II - 665).

Какая неожиданная, несравнимая и неизреченная радость в этом учении! Ведь этим учением возвеличивается только одно единственное и никогда уже более не повторимое в мире - спасительная кровь Иисуса Христа. "Когда одерживаем мы победу над врагами, то это кровь Христова побеждает их, как написано в Апокалипсисе: и тии победиша его кровию Агнчею (Ап. 11, 12) (преп. Никодим Святогорец, Н - 220). Иди, как поется в каноне Вербной недели: Возопиша с веселием праведных дуси: ныне миру Завет Новый завещается, и кроплением да обновятся людие Божия крови . "Время некое просвещаемый и упокоеваемый божественною благодатью, - говорит преп. Иоанн Карпафийский, - по умалении же ее впадающий в парения ума и влечения неподобные и ропщущий за то, или бесполезному унынию предающийся, а не ревнующий мужественно молитвою опять восстановить в себе спасительное то настроение, - подобен бедному, который, получив милостыню из палаты царской, негодует, что не введен был внутрь, чтоб возлежать за царскою трапезою" (Д III - 102).

Нищие не могут роптать, но не могут и унывать, они могут только нести свой труд нищеты и надежды. Они слышат, как "Царь царствующих и Господь господствующих приходит заклатися и датися в снедь верным", и они знают, что это слышание они имеют только через свою нищету.

Вот почему, когда святые говорят о смирении, в их словах слышится какой-то благоговейный трепет.

"Смирение есть некая таинственная сила... (она есть) риза Божества. Кто облекается в сию ризу смирения, облекается в самого Христа... Что есть совершенство? - Глубина смирения" (св. Исаак Сирин, Д II - 688, Д V - 395).

"Говорящие или делающие что-либо без смирения подобны строящему храмину без цемента. Опытом, разумом обрести и познать смирение есть достояние весьма немногих. Словом о нем разглагольствующие подобны измеривающим бездну. Мы же, слепые, мало нечто о сем великом свете гадающие, говорим: смирение истинное ни слов смиренных не говорит, ни видов смиренных не принимает, не нудит себя смиренно о себе мудрствовать, и не поносит себя, смиряясь. Хотя все это начатки суть, проявления и разные виды смирения, но само оно есть благодать и дар свыше" (св. Григорий Синаит, Д V - 223).

"Смирение есть нечто величайшее в добродетелях, ибо оно, в ком вкоренится, чрез искреннее покаяние, и в спутники себе приимет молитву с воздержанием, тех тотчас делает свободными от страстей, мир силам их подает, сердце очищает слезами и исполняет его тишины в нашествии Духа... Но поскольку они углубляются в глубины Духа, постольку погружающийся в глубину смиренномудрия; а от сего возрастает в них познание своих мер и немощи человеческого естества, и увеличивается любовь к Богу и ближним, - так что они убеждены бывают, что почерпают освящение от одного приветствия и близости обращающихся с ними" (преп. Никита Стифат, Д V - 131, 132).

"Страшное скажу тебе слово, но не дивись. Если и не достигнешь бесстрастия, по причине, может быть, тиранских предрасположений, но находясь во время исхода в глубоких чувствах смирения ничем не меньше бесстрастного вознесешься на облаках. Ибо пусть сокровище бесстрастных составлено бывает из всякой добродетели, но драгоценный камень смирения паче всех их досточестен и высок и стяжавшему его доставляет не только умилостивление перед Богом, но и вход с избранными в брачный чертог Царства Его" (преп. Феогност, Д III - 432).

"Некоторый брат спросил у старца: что есть смирение? Старец отвечал: древо жизни, возрастающее до небес...". "Смирение состоит в том, чтобы делать добро тем, которые делают нам зло...". "Смирение - дело великое и Божественное" (От. 494, 495, 499).

Вот как говорят о смирении святые. Возможность смирения лежит на самом дне сердца и отсюда начинает бить его "Живоносный Источник", - единственно, что надежно, единственно, что может встретить любовь Божию и Его благодать.

"Смирение, - говорили Отцы, - предтеча любви. Как Иоанн был предтечею Иисуса и всех привлекал к Иисусу, так и смирение привлекает к любви, т. е. к самому Богу, потому что Бог есть любовь" (От. 499).

Вот почему в святых нам уже трудно определить - где кончается смирение и начинается любовь, вот почему нам от Антония Великого осталось это откровение о спасительной силе смирения: "Св. Антоний сказал: я видел сети диавола, простертые по всей земле, возстенал от этого и сказал: горе роду человеческому! Кто может избавиться от них? И сказали мне: смирение спасает от них" (Д I - 145).

"Брат спросил Великого Старца: сделай милость, скажи, как мне спастись? Старец отвечал: "...Возведи на небо ум твой и там да будет поучение твое день и ночь. Сколько имеешь силы - уничижай себя день и ночь, понуждаясь увидеть себя ниже всякого человека. Это есть истинный путь, и кроме него нет другого желающему спастись о укрепляющем его Христе. Да течет (по нему) желающий, да течет желающий, да течет желающий, - "течет да достигнет"; свидетельствуюсь в том перед Богом живым и хотящим даровать жизнь вечную всякому желающему ее" (преп. Варсонофий Великий, В - 315).

"Кроме этого, нет другого пути". У всякого пути есть начало, середина и конец. Святые часто говорят о божественной легкости конца пути смирения, но они опытно испытали на себе весь труд начала этого великого подвига. Со многих высот надо прогнать себя человеку, чтобы подойти к царским вратам любви.

"Самоуничижение... тяжело гнетет и сокрушает, и спасительное выжимает вино, веселящее сердце человека" (св. Григорий Палама, Д V - 298).

"Когда случится тебе сделать что-нибудь доброе, ты должен знать, что это дар Божий. Все доброе есть Божие... Итак никогда не прельщайся поверить помыслу, который хвалит тебя за доброе дело" (преп. Варсонофий Великий, В - 299, 300, 305). Он же советовал при похвалах и от собственных помыслов и от людей всегда говорить себе слова Писания: "Людие мои, - блажащие вас прельщают вас и стези ног ваших возмущают".

Как же научиться смирению - этому предтече любви? Ведь, как сказал преп. Никита Стифат, - "смирение состоит не в наклонении выи или в распущении волос, или одеянии неопрятном грубом и бедном, в чем многие поставляют всю суть добродетели сей, но в сокрушении сердца и смирении духа" (Д V - 128).

И преп. Симеон Новый Богослов предупреждает нас: "Есть мнимое смирение, происходящее от нерадения и лености и от сильного осуждения совести. Возымевшие его нередко почитают его виною спасения, но оно не есть таково воистине, потому что не имеет радостотворного плача, который бы соединен был с ним" (Д V - 29).

"Путь к смирению состоит в том, чтоб человек возложил на себя иго телесных трудов, чтоб считал себя грешником, чтоб считал себя низшим всех? Старец отвечал: быть низшим всех значит не обращать внимания на согрешения ближних, взирать непрестанно на свои согрешения и непрестанно молиться Богу" (От. 495, 496).

"Путем к смирению служат телесные труды, совершаемые разумно, и то, чтоб считать себя ниже всех, и непрестанно молиться Богу" (авва Дорофей, Д II - 607).

"Некто был спрошен - как может человек приобрести смирение? И сказал: непрестанным памятованием своих прегрешений и близости смерти..." (св. Исаак Сирин, Д II - 678).

Учение о памяти прежних грехов можно найти почти у всех Отцов. Кто-то из них сказал: "человеку лучше увидеть свои грехи, нежели увидеть сонмы Ангелов". "Соперник нашей жизни диавол разными помыслами умаляет грехи наши и часто покрывает их забвением, чтобы мы поослабили себе в трудах и не думали более оплакивать свои падения. Мы же, братия, не дадим себе забыть о своих падениях, хотя бы, казалось, они прощены уже нам в силу покаяния нашего, но всегда будем памятовать о грехах своих и оплакивать их не перестанем, чтобы, стяжав себе, яко добрую сожительницу, смирение, избежать нам сетей тщеславия и гордости" (св. Федор Эдесский, Д III - 364).

"Потребно нам великое смирение, если искреннее имеем попечение о хранении ума в Господе... Всячески всегда должны мы сокрушать свое сердце, изыскивая и в дело вводя все, могущее смирять его. Сокрушает же и смиряет сердце, как известно, память о прежней нашей в мире жизни, если она припоминается нами как следует; также память о всех грехах от юности" (преп. Филофей Синаит, Д III - 447). "Как следует" - означает, что это, конечно, не припоминание греховных ощущений, а память своей вины, каких-то печатей Каина в своей прошлой жизни. "Но человек не может увидеть грехов своих, доколе не разлучится с ними разлукою, исполненною труда и горести. Достигшие этого состояния обрели плач и молитву" (преп. авва Исаия, От. 238, 239).

Что касается как бы противоречия с тем, что мы уже принесли покаяние в прошлых грехах на исповеди, то Отцы, во-первых, учат, что "исповедь, совершаемая с небрежением, не только не приносит пользы, но и служит к осуждению" (Отчен. еп. Игнт.), а во-вторых, покаяние надо доказать несовершением этих же грехов в последующей жизни. Если они вновь, хотя бы мысленно, совершаются, - значит, покаяние еще не вполне осуществилось и грехи еще не прощены.

"Признак прощения грехов состоит в том, чтобы возненавидеть их и не делать более. А когда человек размышляет о них, и сердце его услаждается ими, или он и совершает их на деле, - это есмь знак, что грехи еще не прощены ему, но он еще обвиняется в них" (Варсонофий Великий, В - 370).

"Человек когда-нибудь падший находится под покаянием. И не можешь ты иметь твердого удостоверения (об участи своей), пока не познаешь, что совершилось в тебе отпущение грехов твоих. Признаком же сего (отпущения) служит то, если ничто из того, в чем согрешил ты, не движется в сердце твоем" (преп. авва Исаия, От. 238-239).

"Когда страстные воспоминания совсем изгладятся из сердца до того, что и не приближаются к нему, - тогда это служит признаком отпущения прежних грехов" (св. Федор Эдесский, Д III - 349).

Однако из всего учения Отцов вытекает и то, что и в этом делании христианского пути - в памятовании своей прошлой греховности - все совершается во имя любви к Богу, а не во имя исполнения своей, хотя бы казалось, самой благочестивой воли. "Всякое доброе дело, - говорит Варсонофий Великий, - которое совершается не из одной только любви к Богу, но к которому бывает примешана и своя воля, нечисто и неприятно Богу" (Д II - 582).

"Нельзя, значит, и в этом делании создавать себе, вне любви к Богу, какое-то "духовно-техническое занятие". Христианство не профессия, а роды: рождение нового человека в мир. Нам, грешным и бессильным, непостижимо - как обретается любовь к Богу, но стремиться к ней мы должны всегда, и это устремление к ней, искание ее должно идти впереди всех наших духовных дел. "Подвиг - направлять все свои мысли, чувства и дела к одному богоугождению, - говорит преп. Никодим Святогорец, - сначала покажется тебе трудным, но потом он сделается легким и удобным, если, во-первых, непрерывно будешь упражняться в таком духовном делании, а во-вторых, всегда будешь возгревать в себе вожделение Бога, к Нему воздыхая живым устремлением сердца... Такое искание беспредельного блага в Боге чем чаще будет происходить в сознании и чем глубже будет проникать в чувство сердца, тем чаще и тем теплее будут совершаться сказанные действия воли нашей, и тем скорее и удобнее образуется в нас навык - всякое дело делатьпо одной любви к Господу и по одному желанию благоугождать Ему, наидостойнейшему всякой любви" (Н - 42, 43). Эти слова относятся ко всему христианскому подвигу, и тем самым к памятованию прежних грехов. Я оскорбил своей прежней жизнью любовь Божию и всегда должен об этом помнить, но и любовь Божию я помню. В устремленности к любви как бы забывается прошлое. Но именно "как бы". Оно не забывается, а, как говорили старцы, "залечивается". Оттолкнувшийся от берега и плывущий всегда знает, от чего он оттолкнулся. Когда же любовь скудеет и плывущий начнет утопать, - пусть тогда с особенной силой великопостным колоколом звучат в ушах слова великого канона: "Откуда начну плакати окаянного моего жития деяний? Кое ли положу начало, Христе, нынешнему рыданию?"

Путь достижения смирения через память о грехах, через молитву, через телесный труд и другие дела покаяния, есть путь всей жизни. Достичь его совершенства могли только святые.

Авва Пимен (Великий) сказал: "Если человек достигнет такого состояния, о котором Апостол сказал: "вся чиста чистым", то увидит себя худшим всей твари" (От. 412).

Но идти по этому пути смирения должны все, так как только он ведет в Землю Обетованную, - в область благодатных слез божественной печали и небесного утешения, удостоверяющего о прощении грехов.

"Некоторый брат спросил старца: душа моя желает слез, когда вижу старцев, проливающих слезы, но слезы не приходят, и смущается душа моя. Отчего это? Старец сказал: сыны Израилевы после путешествия, продолжавшегося сорок лет, вошли в Обетованную Землю. Слезы - Земля Обетованная. Если войдем в нее, не будем страшиться браней. Но Богу благоугодно удручать душу скорбями, чтобы она непрестанно желала войти в эту землю" (От. 464).

"Чем более кто нисходит в глубину смирения и осуждает себя самого, как недостойного спасения, тем более плачет и изводит источники слез. По мере слез и плача источается в сердце его духовная радость, а вместе с нею соисточается и совозрастает надежда и дает вернейшее удостоверение в спасении" (преп. Симеон Новый Богослов, Д V - 24).

"Где сокрушение и плач духовный, там и божественное осияние; а когда оно найдет, тогда отгоняются и леность и немощь" (Симеон Благоговейный, Д. V - 67).

"Блаженны чистые сердцем, потому что нет времени, когда бы не услаждались они сладостию слез, - в коей всегда зрят они и Господа. Пока еще слезы у них на глазах, они сподобляются зрения откровений Его на высоте молитвы своей; и нет у них молитвы без слез. Сие-то и значит сказанное Господом: "блаженны плачущие, ибо они утешаются". Ибо когда монах сподобился с помощью слез прейти область страстей и вступить в равнину душевной чистоты, тогда сретает его утешение, какие плачущим дает Бог за чистоту их" (св. Исаак Сирин, Д II - 653). "Когда душа и без нашего старания бывает склонна к слезам умиления, тогда поспешим, ибо Господь пришел к нам и без нашего зова и дал нам губу боголюбезной печали и прохладную воду благочестивых слез на изглажение рукописания согрешений" (св. Иоанн Лествичник, Л - 79).

"Истинно думаю, что если бы возможно было омыть все тело свое слезами, то оно было бы нетленно. Однако не заплачет человек, если не имеет болезненного труда, т. е. сокрушения" (старец Паисий Величковский, ЖМП, 1956, № 10). "Покаяние составляется из исполнения всех Евангельских заповедей. Евангельские заповеди возможно исполнять точно и богоугодно только из сердца сокрушенного и смиренного. Дух жительства по Евангельским заповедям - покаяние. Когда покаяние вселится в глубину сердца, тогда оно преобразуется в плач... Плач этот вместе и молитва. Ум молитва словами, сердце молится плачем" (еп. Игнатий Брянчанинов, От. 514).

"Когда неудержимая вода страстных помыслов ума удержана будет наитием Духа Святого, и неподобных мыслей и воспоминаний бездна обуздается воздержанием и помышлением о смерти, тогда веет божественный Дух покаяния и нисходят воды умиления, кои Бог и Владыка наш, вливая в умывальницу покаяния, умывает мысленно ноги наши и делает их достойными ступать по двору Царства Его" (преп. Никита Стифат, Д V - 150).

"Основное чувство, возникающее при чтении Отцов о покаянии, смирении и "радостотворном плаче" то, что этот путь не только единственно истинный, но что он и единственно безмерный. Нет предела смирению, так как оно вливается в любовь. Всякая остановка на этом пути, всякое сознание, что "с меня довольно" или "я уже устал", или "я уже богат", - есть доказательство неверия, нелюбви и гордости. Силы дает Бог, любовь к Нему ненасытна, - а смирение никогда не почувствует себя богатым. Стремлюсь, не достигну ли я, как достиг меня Христос Иисус , - говорит Апостол.

"Необходимо действовать так, чтобы всегда простираться вперед" (Фил. 3, 13), если желаем скоро и успешно достигнуть предположенной нам цели. Ибо как только остановимся, хоть на короткое время, тотчас подадимся назад" (преп. Никодим Святогорец, Н - 163).

"Пойди же ты, возжелавший Спасения, теки с жаром, и не зная утомления, пока достигнешь, ищи притрудно, проси непрестанно, толцы терпеливо, пока улучишь, водрузив на верху лествицы, как знамя, твердую веру и смирение" (преп. Феогност, Д III - 420).

"Не примеряй себя к слабейшим из людей, а лучше расширяй себя в меру заповеди о любви... Расширяя себя в меру любви, достигнешь высоты смиренномудрия" (преп. Максим Исповедник, Д III - 215).

"Авва Лот, посетив авву Иосифа, сказал ему: отец мой! по силе моей я исполняю малое молитвенное правило, соблюдаю умеренный пост, занимаюсь молитвою, поучением и безмолвием (молитва Иисусова), стараюсь наблюдать чистоту, не принимаю греховных помыслов: что надлежит мне еще сделать? - Старец встал и простер руки к небу: персты его соделались подобными десяти возжженным светильникам. Он сказал авве Лоту: если хочешь, - будь весь как огнь. Не возможешь соделаться монахом, если не будешь пламенеть весь как огнь" (От. 370).

"Возлюби святых, - говорил преп. авва Исаия, - да ревность их снест тебя" (Д I - 348).

Может, эти выписки будут кому-нибудь полезны, и любовь к святым попалит нашу немощь, неразумие и лень. По слову И. Киреевского, учение Отцов - это "известия очевидцев о стране, в которой они были". Иногда только неведение, а не злая воля бывает причиной равнодушия. Если, как говорил св. Тихон Задонский, "христиане не знают христианства" (От. 445), то что же требовать от других?

Люди часто представляют себе христианство в двух аспектах: или оно для них какое-то полнотелое и благодушное ни к чему, в общем не обязывающее благополучие внешней веры, или же оно самоистязание черных телоненавистников, изуверское презрение к матери во имя бесплотной духовности. Христианство, конечно, ни то и ни другое. Плотская внешность словесной веры так же далека от него, как и бесплотный (или бесовский, по слову блаж. Диадоха) спиритуализм.

Христианство есть учение о Царстве Божием, которое ищется подвигом жизни и которое открывается еще здесь, на земле, внутри нас. В этом предначатии, в благодати Святого Духа, будущей полноты блаженства и вся цель и вся возможность подвига очищения души и тела на узком пути Христовом. В подвиге воздержания, неразрывном от подвига молитвы и любви к людям, душа и тело очищаются от скверны греха, чтобы стать нетленным храмом Божиим.

"Жизнь души есть единение с Богом... Жизнь сия есть жизнь не души только, но и тела; ибо она обессмертивает и его чрез воскресение... Она и ему дает вечную во Христе жизнь, беструдную, безболезненную и беспечальную, воистину бессмертную" (св. Григорий Палама, Д V - 279, 280).

Цель этой временной жизни сливается с целью вечной, как единое устремление к Богу.

"Мы теперь дети Божии, но еще не открылось, что будем. Знаем только, что когда откроется, будем подобны Ему", - говорит Апостол Иоанн, и тут же добавляет: "и всякий, имеющий сию надежду на Него, очищает себя, так как Он чист".

Мысли святых отцов о посте «Пост - дар древний; пост - драгоценность отцов. Он современен человечеству. Пост узаконен в раю. Такую первую заповедь принял Адам: «от древа, еже разумети доброе и лукавое, не снесте» (Быт. 2,17). А сие: не снесте - есть узаконение поста и воздержания» Св. Василий Великий. «Если бы постилась Ева, и не вкусила с древа, то мы не имели бы теперь нужды в посте. «Ибо не требуют здравии врача, но болящий» (Мф. 9, 12). Мы повреждены грехом; уврачуемся покаянием, а покаяние без поста не действенно. «Проклята земля... терния и волчцы возрастит тебе» (Быт. 3, 17-18). Велено сокрушаться духом, а не предаваться роскоши. Постом оправдись пред Богом» Св. Василий Великий. «В законе написано, что Бог повелел сынам Израилевым каждый год давать десятину из всего, что они приобретали, и делая так, они имели благословение во всех делах своих. Зная сие, св. Апостолы установили... чтобы мы отделяли десятину от самых дней жизни нашей и посвящали ее Богу: дабы и мы таким образом получили благословение на все дела наши, и ежегодно очищали грехи, сделанные нами в течение года. Рассудив так, они освятили нам семь недель Четыредесятницы» Преп. Авва Дорофей. «Пост есть начало и основание всякого духовного делания. Какие добродетели ни наздашь ты на основании поста, все они будут непоколебимы и непотрясаемы, как назданные на твердом камне. А когда примешь это основание, то есть пост, и на место его положишь насыщение чрева и другие неуместные пожелания, тогда все добродетели будут потрясены и разнесены от худых помыслов и от потока страстей, как песок разносится ветром, - и все здание добродетели рушится» Преп. Симеон Новый Богослов. «Цель поста - чистое приобщение. Для того отцы и распространили поприще поста и дали нам время покаяния, чтобы мы, очистив и омыв себя, таким образом приступали к Таинству. Потому и я уже теперь громким голосом взываю, свидетельствую, прошу и умоляю - не с нечистою, не с порочною совестию приступать к этой священной трапезе, потому что иначе это не будет приобщением,.. но осуждением, мучением и увеличением наказания» Св. Иоанн Златоуст. «Есть много людей, которые, готовясь сражаться с постом, как бы с диким зверем, ограждают себя объядением, и, до крайности обременив и омрачив себя, весьма неразумно встречают тихое и кроткое лице поста. И если я спрошу тебя: для чего ты сегодня идешь в баню? - ты скажешь: чтобы с чистым телом встретить пост. А если спрошу: отчего упиваешься? - ты опять скажешь: оттого, что готовлюсь вступить в пост. Но не странно ли этот прекраснейший пост встречать с телом чистым, а с душею нечистою и опьяненною?» Св. Иоанн Златоуст. «Строгие посты делаются напрасными, когда за ними последует излишнее употребление пищи, которое скоро доходит до порока чревобесия» Преп. Иоанн Кассиан Римлянин. «Нам следует так делать: не просто лишь проходить седмицы поста, а исследовать свою совесть, испытывать помыслы, и замечать, что мы успели сделать на этой неделе, что на другой, что нового предприняли достичь на следующую и от каких исправились мы страстей. Если мы не будем исправлять себя таким образом и показывать такую заботливость о своей душе, то нам не будет никакой пользы от поста и воздержания, которым подвергаем себя» Св. Иоанн Златоуст. «Есть два вида чревоугодия: гортанобесие и чревобесие. Первый вид - когда человек ищет приятности пищи; он не всегда хочет есть много, но желает вкусного и побеждается его приятным вкусом. Чревобесие - многоядение, когда человек и не заботится о вкусе снедей, но стремится наполнить чрево свое» Преп. Авва Дорофей. «Пусть не будет неумеренности; это весьма много способствует здоровью и крепости нашего тела. Не видите ли, что от роскошных столов и неумеренного насыщения происходят бесчисленные болезни? Откуда болезни в ногах? Откуда болезни головы? Откуда умножение испорченых мокрот? Откуда бесчисленное множество других болезней? Не от неумеренности ли? Как судно переполненное скоро погружается и тонет, так и человек, предавшись объядению и пьянству, несется в бездну, потопляет свой разум, и лежит, наконец, как живой труп, часто могущий еще сделать что-либо худое, а на добро способный не более мертвых» Св. Иоанн Златоуст. «Подобает убо образ питания телесного соразмерять с состоянием сил и крепости тела: когда оно здорово, утеснять его, сколько потребно, а когда немощствует, послаблять ему несколько. Подвизающемуся не следует расслабевать телом, но быть в силе, сколько требуется для подвига, чтобы хотя телесными трудами очищалась надлежаще и душа» Блажен. Диадох. «Надобно обращать внимание, чтоб, чрезмерностью воздержания ослабив телесную силу, не сделать тела ленивым и недеятельным для важнейших занятий... Думаю, что знак самой лучшей распорядительности - следовать положенным уставам» Св. Василий Великий. «Касательно образа поста не может удобно соблюдаться одинаковое правило... - различны должны быть время, способ и качество питания, именно по неодинаковому состоянию тел, или по возрасту и полу; но у всех должно быть одно правило укрощения плоти для воздержания сердца и укрепления духа» Преп. Иоанн Кассиан Римлянин. «Должно поститься умеренно и оказывать телу самую необходимую помощь, но так, чтобы не сластолюбие руководствовало в избрании снедей, а рассудок со всею строгостью определял потребность. Ибо при таковом душевном расположении вкушающий пищу оказывается в любомудрии нимало не ниже невкушающего, а по намерению соблюдает не только непрестанный пост, но и неядение, попечением же о теле заслуживает похвалу, как наилучший домостроитель» Св. Василий Великий. «Есть пост телесный, есть пост и душевный. Телесный пост есть когда чрево постится от пищи и пития; душевный пост есть, когда душа воздерживается от злых помыслов, дел и слов. Добрый постник есть кто от всякого удаляется зла. Аще убо хощеши, христианине, чтоб тебе пост полезен был, то, постяся телесно, постися и душевно, и постися всегда» Св. Тихон Задонский. «Постящемуся нужно воздерживаться от пищи, но прежде всего от грехов... Я назвал бы в тысячу раз блаженнейшим ядущего, чем постящегося и творящего неправду. Говорю это не для того, чтобы уничтожить пост, а чтобы призвать к благочестию. Не еда зло, а грех зло» Св. Иоанн Златоуст. «Кто вкушает пищу и не может поститься, тот пусть подает обильнейшую милостыню, пусть творит усердные молитвы, пусть оказывает напряженную ревность к слушанию слова Божия; здесь нисколько не препятствует нам телесная слабость; пусть примиряется с врагами, пусть изгоняет из души своей всякое памятозлобие. Если он будет исполнять это, то совершит истинный пост, такой, каков именно и требует от нас Господь. Ведь и самое воздержание от пищи Он заповедует для того чтобы мы, обуздывая вожделение плоти, делали ее послушною в исполнении заповедей» Св. Иоанн Златоуст. «С постом всегда должна быть соединена молитва... И молитвы совершаются со вниманием особенно во время поста, потому что тогда душа бывает легче, ничем не отягчается, и не подавляется гибельным бременем удовольствий» Св. Иоанн Златоуст. «Как здоровым глазам свойственно вожделение света, так посту, соблюдаемому с рассудительностию, свойственно вожделение молитвы» Преп. Исаак Сириянин. «Как птица не может летать без помощи крыльев, так и пост не может течь без двух своих крыльев - молитвы и милостыни. Посмотри на Корнилия, как он вместе с постом обладал и этими крыльями. Потому он и услышал бывший ему голос с неба: «Корнилие, молитвы твоя милостыни твоя взыдоша» (Деян. 10, 3-4)» Св. Иоанн Златоуст. «Пост от милостыни заимствует свою твердость... Если ты постишься без милостыни, то пост твой не есть пост, и такой человек хуже обжоры и пьяницы, и притом настолько, насколько жестокость хуже роскошества» Св. Иоанн Златоуст. «Воздержание от пищи, соблюдаемое на показ, ненавидит душа Господня; но воздержание, употребляемое для порабощения плотского мудрования, любит Господь, потому что оно чрез изнурение плоти устрояет освящение» Св. Василий Великий. «Утесняй чрево воздержанием, и заградишь тем себе уста; ибо язык берет силу от множества снедей» Преп. Иоанн Лествичник. «Живая память смерти пресекает невоздержание в пище; а когда невоздержание в пище пресечено со смирением, то и другие страсти отсекаются в то же время» Преп. Иоанн Лествичник. «Облеченный в оружие поста во всякое время распаляется ревностью. Ибо и ревнитель Илия, когда возревновал о законе Божием, пребывал в сем деле - в посте» Преп. Исаак Сириянин. «По пресыщении нашем дух чревоугодия отходит, и посылает на нас духа блудного, извещая его, в каком состоянии мы находимся, и говоря: «Иди и возмути такого-то; чрево его пресыщено, и потому ты немного будешь трудиться». Этот, пришедши, улыбается и, связав нам руки и ноги сном, уже все, что хочет, делает с нами» Преп. Иоанн Лествичник. «Кто служит своему чреву, и между тем хочет победить дух блуда, тот подобен угашающему пожар маслом» Преп. Иоанн Лествичник. «Пост - мать смиренномудрия, источник всякой мудрости; пост - матерь всех благ, учитель целомудрия и всякой добродетели» Св. Иоанн Златоуст. «Пост, как врач душ наших, у одного христианина смиряет плоть, у другого укрощает гнев; от одного отгоняет сон, другого возбуждает на большее доброделание; у одного очищает ум и делает его свободным от злых помыслов, у другого вяжет неудержимый язык и страхом Божиим, как уздою, удерживает его, не позволяя ему говорить праздные и гнилые слова; а у иного не дает глазам смотреть туда и сюда и любопытствовать, что делает тот или другой, но всякого располагает внимать себе самому» Преп. Симеон Новый Богослов. «С трапезы постящихся... заимствуй себе врачевство жизни, и возбуди от омертвения душу свою. Ибо среди них, освящая их, возлежит Возлюбленный, и труд поста и подвиги их претворяет в неисповедимую сладость Свою; и небесные служители Его осеняют их и святые их яства. Я знаю одного из братий, который ясно видел это своими собственными глазами» Преп. Исаак Сириянин.