Понятие бытия и его аспекты философия. Аспекты божественного бытия. Деятельность как способ человеческого бытия

Категория бытия имеет огромное значение и в философии и в жизни. Содержание проблемы бытия включает в себя размышления о мире, ᴇᴦο существовании. Термин ʼʼВселеннаяʼʼ - им обозначают весь необъятный мир, начиная от элементарных частиц и кончая метагалактиками. На философском языке слово ʼʼВселеннаяʼʼ может означать бытие или мироздание.

На протяжении всего историко-философского процесса, во всех философских школах, направлениях рассматривался вопрос об устройстве мироздания. Исходным понятием, на базе которого строится философская картина мира, является категория бытия. Бытие – это самое широкое, а значит самое абстрактное понятие.

Со времен античности были попытки ограничивать рамки этого понятия. Одни философы натурализировали понятие бытия. Например, концепция Парменида, согласно которой бытие есть ʼʼсфера сферʼʼ, нечто неподвижное, самотождественное, в которую вмещается вся природа. Или у Гераклита – как постоянно становящееся. Противоположная позиция пыталась идеализировать понятие бытия, например, у Платона. У экзистенциалистов бытие ограничивается индивидуальным бытием человека. Философское понятие бытия не терпит никакого ограничения. Рассмотрим, какой смысл вкладывает философия в понятие бытия.

Прежде всего, термин ʼʼбытьʼʼ означает наличествовать, существовать. Признание факта существования многообразных вещей окружающего мира, природы и общества, самого человека является первой предпосылкой формирования картины мироздания. Из этого вытекает второй аспект проблемы бытия, который оказывает существенное влияние на формирование мировоззрения человека. Бытие есть, то есть нечто существует как реальность и с этой реальностью необходимо постоянно считаться человеку.

Третий аспект проблемы бытия связан с признанием единства мироздания. Человек в своей повседневной жизни, практической деятельности приходит к выводу о своей общности с другими людьми, существовании природы. Но в то же время, для него не менее очевидны и различия, которые существуют между людьми и вещами, между природой и обществом. И естественно, возникает вопрос о возможности всеобщего (то есть общего) для всех явлений окружающего мира. Ответ на этот вопрос также естественно связан с признанием бытия. Все многообразие природных и духовных явлений объединяет то, что они существуют, несмотря на различие форм своего существования. И именно благодаря факту своего существования, они образуют целостное единство мира.

На базе категории бытия в философии дается самая общая характеристика мироздания˸ все существующее есть мир, к которому мы принадлежим. Таким образом, мир обладает бытием. Он есть. Бытие мира – предпосылка ᴇᴦο единства. Ибо мир сначала должен быть, прежде чем можно будет говорить о ᴇᴦο единстве. Он выступает как совокупная реальность и единство природы и человека, материального бытия и человеческого духа.

Понятие бытия, его аспекты и основные формы - понятие и виды. Классификация и особенности категории "Понятие бытия, его аспекты и основные формы" 2015, 2017-2018.

Начатки науки появились еще в Древнем Китае и Древней Индии. Почти все естественные науки вышли из мифологии. Прежде чем родилась астрономия, существовала астрология, объектом изучения которой было расположение звезд. Древние астрологи обожествляли планеты и небесные тела. Уже во времена вавилонской астрологии были открыты некоторые закономерности в движении звезд, которые потом вошли в астрономию.

Не все практические знания можно назвать наукой. Магия, колдовство – совокупность представлений и обрядов, в основе которых лежит вера в возможность воздействия на людей, предметы и явления окружающего мира сверхъестественным путем. Вся система магии состоит не из одних только позитивных предписаний. Она говорит не только о том, как надлежит поступать, но и о том, чего делать не следует. Совокупность позитивных предписаний составляет колдовство, совокупность негативных предписаний – табу. Дикарь уверен, что стоит ему поступать так-то и так-то – и в соответствии с одним из этих законов неизбежно произойдут какие-то последствия. Магия дает человеку ряд готовых ритуальных актов и стандартных верований, оформленных определенной практической и ментальной техникой.

Настоящая наука, даже в се зачаточных формах, в которых она находит свое выражение в примитивных знаниях первобытных людей, базируется на повседневном и универсальном опыте человеческой жизни, на тех победах, которые человек одерживает над природой в борьбе за свое существование и безопасность, на наблюдении, результаты которого находят рациональное оформление. Магия же основывается на специфическом опыте особых эмоциональных состояний, в которых человек наблюдает не природу, а самого себя, в которых истина не постигается разумом, а раскрывается в игре чувств, охватывающих человека. Наука стоит на убеждении в универсальной значимости опыта, практических усилий и разума; магия же – на вере в то, что человеческая надежда может не сбыться, желание – не исполниться.

В теории познания центральное место отводится логике, в теории магии – ассоциации идей под воздействием желаний. Исследования показывают, что рациональное и магическое знание относятся к разным культурным традициям, к различным социальным условиям и типам деятельности, и эти различия ясно осознавались людьми первобытных обществ. Рациональное знание не доступно непосвященным, магическое входит в область сакрального, овладение им требует посвящения в таинства обряда и выполнения табу.

Каковы культурно-исторические основания процессов, стирающих методологические различия между наукой и псевдонаукой и лишающих научно-технический прогресс его культурной значимости? Здесь в условиях кризиса могут проступить контуры такой культуры, в которой объективность и рациональность вообще не являются образующими элементами.

Может ли наука обойтись без псевдонауки? Мнения разнятся. Одни полагают, что, как цветы растут из сора, так и истина рождается из квазиподлинных мнений. Без наивного здравого смысла, присущего философскому массовому творчеству, не рождаются ни Гегель, ни Хайдеггер. Но есть иное суждение. Если можно провести демаркацию между наукой и псевдонаукой, то зачем нужны отвлекающие маневры, ложные туники, вымороченные псевдоученые? Следует четче обозначить те критерии, которые присущи науке и научному знанию. Б. И. Пружинин пишет о том, что "ситуативная готовность разума переступать свои собственные границы актуализирует в современной европейской культуре совершенно иные культурные и социальные структуры, нежели те, которые в свое время породили науку и которые сделали и делают научный разум необходимым для человека этой культуры".

Б. И. Пружинин не выступает в роли гонителя псевдонауки. Он пытается понять ее эпистемологические основания и даже ставит вопрос о том, какой может быть культура, в которой наука и псевдонаука становятся неразличимыми. Мы помним увлечение позицией П. Фейерабенда, который в известной степени огорошил философскую общественность, утверждая, что противопоставление астрологии и респектабельной науки покоится на более чем сомнительных эпистемологических основаниях. Но как обозначить действительную границу между ними? Самоустранение философии из области формирования методологического сознания науки оборачивается размыванием предметных границ между философией науки, социальной историей науки, социальной психологией, когнитивной социологией науки и пр. Ориентированные на постпозитивизм исследования науки теряют статус философско-методологического сознания науки как культурного феномена.

Знание, по сути, т.е. именно как знание, есть отображение объективной, от знания не зависящей, реальности. Между тем действительно сегодня в научных исследованиях феномена знания (психологических, когнитологических и даже специальных методологических) часто используются такие понятия, как "неявное знание", "бессознательное знание". Речь идет о функционировании знания либо вообще вне рефлексии, т.е. вне осознанного различения знания и реальности, либо в контексте ослабленных вариантов рефлексивного сознания этого различения.

Понятно, что путь к знанию не является прямым, автоматически заданным, легко укладывающимся в очевидные причинно-следственные связи. Любой фрагмент знания предполагает "бахрому" более или менее явных и неявных, более или менее осознанных или вообще бессознательных допущений, предположений, уверенностей. Но не следует на этом основании ослаблять сущностные характеристики знания.

Наука родилась не сразу. Начатки науки появились еще в Древнем Китае и Индии. Почти все естественные науки, как уже отмечалось, прошли через мифологическую стадию. С идеей общих закономерностей в природе мы встречаемся уже в вавилонской астрологии, которая открыла ряд закономерностей в движении небесных светил. Математический язык сочетался в ней с чисто мифологическими концепциями.

По выражению Э. Кассирера, наука – последняя ступень в умственном развитии человека; ее можно назвать высшим и наиболее специфичным достижением человеческой культуры. Этот самый поздний и утонченный продукт мог появиться только при особых условиях.

Даже само понятие науки в этом специфическом смысле, подмечает Кассирер, существует лишь со времен великих древнегреческих мыслителей – пифагорейцев и атомистов, Платона и Аристотеля. По даже и это понятие в последующие века стало туманным и было забыто. В эпоху Возрождения его вновь открыли и восстановили в правах. А после этого нового открытия триумф науки казался более полным и несомненным. Ни одна другая сила современного мира не может, отмечает Кассирер, сравниться с силой научной мысли. И она продолжает оставаться последней главой в истории человечества и самым важным предметом философии человека. Аспекты бытия науки – генерация нового знания, социальный институт, особая сфера культуры.

Ключевые слова

БЫТИЕ ЧЕЛОВЕКА / ЦЕННОСТИ / ЛИЧНОСТЬ / ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА / ОБЩЕСТВО МАССОВОГО ПОТРЕБЛЕНИЯ / ИДЕОЛОГИЯ / BEING OF A HUMAN BEING / VALUES / PERSONALITY / SPIRITUAL CULTURE / SOCIETY OF MASS CONSUMPTION / IDEOLOGY

Аннотация научной статьи по философии, этике, религиоведению, автор научной работы - Константинов Дмитрий Владимирович, Холомеев Алексей Геннадьевич

Рассматриваются три аспекта природы человека (биологический, социальный и духовный), необходимые для его существования. Показывается, что составляющие сферу духовного феномены представляют собой человекосозидающие ценности , которые не редуцируются к биологическому или социальному и не могут быть объектом обладания. Поэтому пропагандируемые массовой культурой ценности тотального обладания могут стать разрушительными для человека.

The axiological aspects of the being of a human being: human-creating and human-destroying values

Understanding the question of the being as a question of the basis that allow to be, the authors consider the being of a human being as an objective basis or a necessary condition of human existence. Philosophers from different schools of thought try to find such a basis in biological, social or spiritual aspects of human life. If to consider a human being from the biological point of view, the similarity between humans and animals nevertheless is much larger than the difference. Besides, it is obvious that human life cannot be reduced only to the activity of a human body, although without it life is impossible. In turn, the social milieu, in which the individual exists, also does not play a crucial role in their formation as a human in every sense of the word. Consequently, bases that allow a human being to be should be looked for in the spiritual. The spiritual is something self-based, it appears in a human being neither from nature nor from society. It is possible to attribute to the spiritual the spheres of conscience, thought, empathy, good and other similar phenomena playing the role of human-creating values . The spiritual being of a human being is inseparably connected with the spiritual culture of society. Artifacts (texts) of spiritual culture first of all are intended to help humans to keep themselves in the spiritual space. At that, in the empirical reality, a human cannot be always good, honest, fair, etc. It would be equivalent to transcending a human to a superhuman (divine) state. However, a human can be truly alive only through the aspiration to the superhuman. The personality is born in such an aspiration. Personality is something that forces humans to seek the order in their life on their own basis. At the same time spiritual culture is very vulnerable and susceptible to all changes, including negative. In particular, the spiritual formation of personality now endures decisive influence of the mass culture which is based on the ideology of total possession. If any ideology occupies the entire space of human life, this life does not leave place for human-creating values , because they are shielded by ideological schemes. These schemes present a human with ready values which are given as the only true guidance. Values of the society of mass consumption often play the role of such guidance today. It is they that can be destructive for a human because they shield the true spiritual values which cannot be the object of possession and consumption.

Текст научной работы на тему «Аксиологические аспекты бытия человека: человекосозидающие и человекоразрушающие ценности»

Вестник Томского государственного университета. 2015. № 390. С. 54-59. Б0! 10.17223/15617793/390/10

УДК ::316.752

Д.В. Константинов, А.Г. Холомеев

АКСИОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ БЫТИЯ ЧЕЛОВЕКА: ЧЕЛОВЕКОСОЗИДАЮЩИЕ И ЧЕЛОВЕКОРАЗРУШАЮЩИЕ ЦЕННОСТИ

Рассматриваются три аспекта природы человека (биологический, социальный и духовный), необходимые для его существования. Показывается, что составляющие сферу духовного феномены представляют собой человекосозидающие ценности, которые не редуцируются к биологическому или социальному и не могут быть объектом обладания. Поэтому пропагандируемые массовой культурой ценности тотального обладания могут стать разрушительными для человека. Ключевые слова: бытие человека; ценности; личность; духовная культура; общество массового потребления; идеология.

Введение

М.К. Мамардашвили, характеризуя современную европейскую философию, подчёркивает, что она, по большому счёту, представляет собой попытку «в новой ситуации разума дать человеку новые средства, позволяющие ему жить в новом мире, такие средства, которые в традиционной философии не даются» . Не вдаваясь в подробности, отметим, что под «новой ситуацией разума» здесь следует понимать ту сложившуюся в современной культуре установку, благодаря которой жизнь человека в мире действительно становится проблематичной, поскольку проблематичным становится сам человек. Причины такой проблематичности мы и попытаемся раскрыть через обращение к аксиологическим аспектам бытия человека.

Бытие человека

В данной статье мы говорим о ценностях с опорой на онтологию человека. Понятие бытия и, в частности, бытия человека в философии не является однознач-ным1, и потому мы постараемся для начала прояснить собственную позицию. Для этого уместно обратиться к работам М. Хайдеггера. Хайдеггер рассматривает бытие как «то, что определяет сущее как сущее, то, в виду чего сущее, как бы оно ни осмыслялось, всегда уже понято» . В свою очередь, эта интерпретация, по мнению Хайдеггера, восходит ещё к философии Гераклита. Комментируя фразу Гераклита «одно (есть) всё», Хайдеггер подчёркивает: «Говоря более строго -Бытие есть сущее. При этом "есть" является переходным глаголом и означает "собранное". Бытие собирает сущее как сущее» (курсив наш. - Д.К., А.Х.) . Исходя из такого понимания бытия, мы говорим о бытии человека как объективном основании или необходимом условии существования человека. Таким образом, человеческое бытие - это то, что позволяет на первом шаге человеку быть человеком, собирать в себе человеческое, а на возможном втором шаге - осознать себя человеком, посмотреть на себя как бы от третьего лица, или со стороны.

Итак, в мире есть феномен человеческих состояний, и онтологическим вопросом будет вопрошание о том, как такие состояния возможны. Так, поставленный вопрос подразумевает, что существование человека как человека нуждается в определённом основании. Далее мы рассмотрим три аспекта сущности че-

ловека, которые и пытаются представить, что такое основание, как правило, отдавая приоритет какой-то одной стороне. Этими аспектами будут биологическое, социальное и духовное в человеке. Остановимся подробней на каждом из них.

Едва ли кто-либо попытается оспорить тот факт, что человеческий организм на физиологическом уровне функционирует по биологическим законам. От природы человек наделён определённым набором органов чувств, имеет определённую продолжительность жизни и т. д. Все эти заданные естественным образом особенности, отличающие человека от любого другого живого существа, М. К. Мамардашвили, М. К. Петров и другие авторы обозначают термином «человеческая размерность» (подробнее об этом см.: ). В целом можно сказать, что понятие «человеческая размерность» характеризует те ограничения, которые неизбежно возникают, когда мы рассматриваем человека в дискурсе биологии. Действительно, человек конечен: он рождается и умирает; у него есть именно такое (а не другое) тело, есть определённые жизненно важные биологические потребности; у него конкретным образом устроены органы чувств и т. д. Это, в свою очередь, означает, что человек что-то может (увидеть, воспринять, понять и т.д.), а чего-то не может в принципе. И.С. Алексеев для иллюстрации этого осуществляет своеобразный мысленный эксперимент: «Представим себе гипотетического "негеоцентрического" субъекта (не человека!), объектные характеристики которого... существенно отличны от соответствующих характеристик человека. В то время как человек имеет рост порядка 102 см и живёт порядка 102 лет, наш гипотетический субъект пусть имеет размеры тела порядка, скажем, 10100 см и время жизни соответственно порядка 10100 лет. <...> Так вот, нам представляется достаточно очевидным, что в мире объектов-вещей такого субъекта не будет ни наших атомов, ни гор, ни даже планет и звёзд, ибо они попросту не могут фигурировать в его "негеоцентрической" практической деятельности, выступая в роли её инвариантов (напомним, что, согласно современным данным, возраст Солнечной системы не превышает 1010 лет, а размер Метагалактики - порядка 1026 см). Зато его внешний мир будет содержать такие (объективные по отношению к нему) объекты-вещи, с которыми мы не можем (в силу нашей объективной природы) заниматься в нашей практической деятельности и которые поэтому "не существуют для нас"» . Действительно, гипотетический «не-

геоцентрический» субъект познания И. С. Алексеева несоизмерим с такими параметрами окружающего нас мира, как возраст Солнечной системы и размер Метагалактики. Но точно так же несоизмерим с ними и человек. Поэтому, говоря словами Т. Нагеля, вполне «можно верить и в то, что существуют факты, которые не могут быть представлены или осмыслены людьми, даже если бы человечество как вид жило вечно - просто потому, что наша структура не позволяет нам оперировать необходимыми для этого понятиями» .

Можем ли предположить, исходя из сказанного ранее, что биология способна раскрыть специфику феномена человека? Представляется, что ответ здесь будет отрицательным. Несмотря на то, что человек -это вполне конкретное и даже уникальное живое существо, сходств между человеком и животным с точки зрения биологии всё же намного больше, чем отличий. Как справедливо указывает Н.М. Бережной, естественные потребности человека есть «проявления того инстинкта жизни, которые свойственны человеку, также как всему роду животного мира» . Другими словами, для понимания специфики человека рассмотрения его на биологическом уровне ещё не достаточно. Вот почему мы можем согласиться с М. Хайдеггером, говорящим следующее: «Если физиология и физиологическая химия способны исследовать человека в естественнонаучном плане как организм, то это ещё вовсе не доказательство того, что в такой "органике", то есть в научно объяснённом теле, покоится существо человека. Это ничуть не удачнее мнения, будто в атомной энергии заключена суть природных явлений» . Действительно, жизнь человека в широком смысле этого слова не сводится только лишь к деятельности человеческого организма, пусть без неё она и невозможна.

Если основания человеческого не получается обнаружить в биологическом, то, может быть, их следует искать в социальном? Действительно, такие попытки неоднократно предпринимались в истории философской мысли (и предпринимаются до сих пор). При этом социальность чаще всего интерпретируют в более широком смысле как нечто неразрывно связанное с культурой (см., например: ). В более узком же смысле слова термин «социальное» подразумевает наличие определённых надындивидуальных структур, социальных институтов. Одной из функций социальных институтов является функция социализации, включения человека в систему общественных отношений. Социализация позволяет человеку успешно идентифицировать себя в социуме и взаимодействовать в нём с другими людьми.

Стоит уточнить, что не обязательно социальная среда, в которой родился и вырос индивид, сыграет решающую роль в его становлении как человека в полном смысле этого слова. Однако очевидно, что вне общества полноценного человека, т.е. личность, сформировать нельзя (примеры феральных людей это очень ярко демонстрируют). Но в то же время в обществе нередко происходит и подавление личностного начала в человеке - того начала, которое мы как раз и связываем с духовностью. Таким образом, человек,

постоянно сталкиваясь лицом к лицу с интересами других людей, порой вынужден преодолевать давление со стороны социума, пытаясь сохранить своё внутреннее «Я».

Помимо биологического и социального аспектов, в человеке есть некое особое измерение, которое мы и обозначили термином «духовность». Отметим, что говорить о духовном в человеке чрезвычайно сложно, как и дать сколько-нибудь исчерпывающее и удовлетворительное определение духовности. Поэтому мы не будет приводить такие определения, равно как и пытаться создать собственное. Вместо этого попробуем обозначить ряд феноменов, которые и составляют, по нашему мнению, сферу духовного. К ним можно отнести совесть, мысль, сопереживание, добро и т. п. Мы утверждаем, что все подобные феномены достаточно автономны для выделения их в отдельную сферу (сферу духовного) вопреки расхожей традиции редукции духовного либо к природному (социобиоло-гия)2, либо к социальному3. Другими словами, среди возможных подходов к так называемой проблеме психофизиологического дуализма (представляется, что такое наименование не совсем удачно, если различать психику и сознание) нам ближе антиредукционистские позиции4. Причины этого мы постараемся более подробно раскрыть далее.

Во-первых, отметим, что бытие объективно, т. е. не зависит от человека. От человека не зависит тот набор органов чувств, которым он обладает, человек не выбирает общество, в котором он появляется на свет, но от человека (от его желания или нежелания, воспитания, социального положения и т. д.) не зависит и момент пробуждения, например любви или совести. Это некая устремлённость, которая вдруг появляется неизвестно откуда и которую человек уже не в силах отменить (но её, впрочем, можно экранировать). Даже событие понимания (мысли) не вполне подвластно воле и желанию человека - никто не сможет сказать, когда человек что-либо поймёт (и поймёт ли вообще), несмотря на все его возможные попытки достичь понимания и ясности.

Во-вторых, человек всегда смотрит на мир только через призму своих духовных (ментальных) состояний, поскольку покинуть пределы своего сознания он не может. Ничего не может быть дано человеку, минуя его сознание. Т. Нагель отмечает, что если быть совсем честным, то нельзя с уверенностью утверждать даже наличие сознания у другого человека, поскольку «единственный реально доступный нам внутренний опыт - это наш собственный» . Другими словами, акт взаимодействия человека и мира -далее неразложимый акт. Деление на субъект и объект - абстракция, удобная для учёного, но не для философа. Философ должен отдавать себе отчёт, что такое деление возможно как сугубо теоретическая конструкция уже после случившейся соразмерности человека и мира, выразившейся в том, что мы уже неотменимым образом находимся в мире и можем смотреть на него нашими человеческими глазами и понимать его человеческим образом. Поэтому представляется не совсем корректным искать причину духовных состояний человека только во внешних усло-

виях, природных или социальных. Это верно хотя бы потому, что само понятие внешнего оказывается проблематичным.

Духовное бытие человека неразрывно связано с духовной культурой социума, включающей в себя в первую очередь (но не только) науку, искусство, философию и т.д.5 Артефакты (тексты) духовной культуры, помимо возможного утилитарного значения, в первую очередь призваны помочь человеку собирать себя как человека. Другими словами, человек, чтобы удержаться в сфере духовного, нуждается, по определению М.К. Мамардашвили, в «амплификаторах или усилительных приставках к нашим психическим, ментальным и другим возможностям» . Но даже при наличии таких амплификаторов полностью собранным человек в эмпирической реальности не бывает никогда. Полная собранность была бы равносильна выходу за пределы человеческого к сверхчеловеческому (божественному) состоянию. Однако подлинно живым человек может быть лишь в устремлённости к сверхчеловеческому. Вот почему человек -это всегда возможный человек, это, говоря словами В. Д. Губина, «метафора самого себя» . Истинная культура, в свою очередь, как раз и должна быть ориентирована на возможного человека, что фактически и означает наличие у человека возможности быть человеком. Можно сказать, что под истинной культурой мы вслед за М.К. Мамардашвили понимаем такую, которая способна поддерживать «систему отстранений от конкретных смыслов и содержаний, создавая пространство реализации и шанс для того, чтобы мысль, начавшаяся в момент А, в следующий момент Б могла бы быть мыслью. Или человеческое состояние, начавшееся в момент А, в момент Б могло бы быть человеческим состоянием» . Сам Мамардашвили, правда, называет такую поддерживающую систему цивилизацией, мы же предпочитаем называть это культурой, различая вслед за И. Кантом культуру и цивилизацию.

Итак, человеку, чтобы оставаться человеком, необходимо постоянно находиться в созидающем процессе, каждый раз переосмысливая и создавая себя заново. В таком процессе и возникает личность. Личностное - это то, что заставляет человека стремиться упорядочить свою жизнь на собственных основаниях. Так, например, личностный акт соблюдения закона (нарушение закона есть разрушение порядка и в обществе, и одновременно в душе самого нарушившего закон) подразумевает не следование традиции (все соблюдают, и я тоже) и не страх наказания, но некую внутреннюю убеждённость, что закон просто нужно соблюдать. В данном случае человек не рассуждает о том, что закон на самом деле несправедлив (отметим, что, находясь вне пространства закона, бессмысленно говорить о его справедливости или несправедливости), не пытается найти отговорки и лазейки, чтобы не соблюдать его. Он соблюдает закон, потому что это закон и только через соблюдение закона возможно существование законности в обществе. Личностное, таким образом, имеет отношение к основаниям культуры (без личностного культура невозможна), но в то же время из культурных содержаний не выводит-

ся. Важно понимать, что культура не гарантирует человеческое (Первая и Вторая мировые войны это показали), хотя сама она появляется в устремлённости к человеческому. Более того, культура может вырождаться, утрачивать своё человекосозидающее значение, хотя на первый взгляд это может быть не столь заметно при сохранении цивилизации как внешней оболочки культурных феноменов.

Таким образом, вопрошание о бытии человека -это фактически задача поиска тех оснований, которые позволяют человеку быть. Данные основания философы различных школ и направлений пытаются найти в биологическом, социальном или духовном аспектах жизни человека. Мы, в свою очередь, отдаём здесь приоритет духовному началу в человеке, не сводимому к биологическому или социальному. Более того, такая несводимость зачастую приводит к конфликтам и противоречиям. В этом контексте особенно важным, на наш взгляд, является конфликт между социальным и духовным, поскольку именно общество, находясь в непрерывной динамике, способно нарушать и перестраивать ценностный каркас личности, заменять че-ловекосозидающие ценности человекоразрушающи-ми. В итоге может возникнуть «ситуация неопределённости» (термин М. К. Мамардашвили), в которой человек уже не сможет быть человеком. Как отмечает сам М. К. Мамардашвили, человек в такой ситуации превращается в зомби, а его жизнь - в абсурдное существование . Далее мы попытаемся более подробно это пояснить.

Ценности человека

Прежде чем дать характеристику человекосози-дающим и человекоразрушающим ценностям, нам необходимо раскрыть само понятие ценности. Точное определение ценности дать очень трудно. На первый взгляд, ценности имеют сугубо субъективный характер. Мы не отрицаем, что ценности всегда так или иначе связаны с социальной средой, в которой находится индивид, они формируются обществом. Но в то же время конкретный набор ценностей того или иного человека всегда субъективен. На это обращает внимание, например, Л.В. Баева: «Ценности - идеальный феномен, особенностью которого, в отличие от материальных объектов, является принадлежность к субъективному восприятию и сознанию. Когда мы говорим, что какие-либо предметы или отношения обладают ценностью для нас, это не означает, что они являются такой же ценностью для других индивидов» . Кроме того, ценности не являются застывшими, они взаимодействуют друг с другом, трансформируются, пребывая в постоянной динамике. Таким образом, человек, формируя ценностное основание своей жизни, постоянно преодолевает путь от частного к общему и обратно. Он преобразует ценности социума, придавая им свой собственный смысл. Сама же социальная среда по отношению к индивиду имеет сравнительно случайный характер. Она может довлеть над ним или, напротив, дать необходимую свободу и пространство для живой мысли.

Несмотря на это, мы утверждаем, что те человеко-созидающие ценности, которые позволяют человеку собирать себя в пространстве личностного, являются объективными. Субъективность ценности здесь исключается тем, что фактически такие ценности составляют предельные (онтологические) основания человеческого. Таковы уже упомянутые ранее феномены, образующие сферу духовного бытия человека. Проблема такого рода ценностей для философа, по наблюдению М.К. Мамардашвили, - «...это не проблема веры человека в идеалы, высшие ценности. Речь... идёт о другом - об участии человека с его усилием в реальной жизни, отличной от нашей, в реальной жизни некоторых онтологических абстракций порядка или так называемых высших, или совершенных, объектов» . В качестве такого «совершенного объекта» можно взять, например, совесть. Очевидно, что в эмпирической реальности невозможно встретить человека с абсолютно чистой совестью. Однако каждый эмпирически фиксируемый акт поступка по совести предполагает, что совесть уже есть, и есть вся сразу в данном поступке. Ведь совесть не может быть в какой-то большей или меньшей степени, она либо есть вся, либо её нет вовсе. Причём ситуация, когда совесть есть, - это не результат обобщения какого-либо предшествующего опыта человека, совесть не задаётся в виде идеала. Даже если попытаться задать идеал совести, то из знания этого идеала не будет с необходимостью следовать ни один реальный поступок. К тому же идеалы могут быть разными, а совесть одна - нельзя сказать, что у каждого человека есть какая-то своя совесть. Аналогично и добро одно - одно не по содержанию, а по факту своего присутствия в мире. Любой эмпирический акт добродетели возможен (в чём бы он ни выразился), потому что добро уже есть. В этом смысле совесть, добро и т.п. феномены объективны, т.е. не человеком создаются и не являются результатом его рефлексии или теоретических обобщений. Человек может лишь пытаться собственным усилием сохранить в себе состояние пребывания в совести, добре и т. д.

Мы уже говорили ранее, что самосозидающее усилие человека должно поддерживаться культурой. Однако духовная культура является весьма ранимой и восприимчивой ко всем изменениям, в том числе негативным. Её очень легко надломить и придать ей иное направление. Это представляется нам актуальным для настоящего времени, когда процесс духовного становления личности переживает определяющее воздействие со стороны массовой культуры, которая строится на идеологии всеобладания. Любая идеология - необходимый момент социальной жизни, она призвана объединять людей. Однако проблемы возникают тогда, когда идеология стремится занять всё пространство человеческой жизни. В этом случае в жизни человека уже не остаётся места для человеко-созидающих ценностей, поскольку они экранируются идеологическими схемами6. Эти схемы преподносят человеку уже готовые ценности, выдаваемые за единственно верные ориентиры. В качестве таких ориентиров сегодня чаще всего выступают ценности общества массового потребления. Как раз они и могут ока-

заться разрушительными для человека, поскольку экранируют те подлинные духовные ценности, которые объектом обладания и потребления быть не могут - нельзя обладать мыслью или совестью наподобие обладания вещью (подробнее об этом см. ). Конкретные механизмы такого экранирования могут выглядеть по-разному (некоторые из них мы рассмотрим далее), но все они приводят к тому, что человек в итоге рискует превратиться в обезличенное существо, одержимое лишь одним желанием - иметь и потреблять. Здесь мы видим замещение модели существования «быть» на «иметь», по Э. Фромму .

Одним из блокирующих духовное механизмов является возведение обладания биологически или социально заданными благами в ранг абсолютной ценности. Удовлетворение биологических потребностей необходимо для жизнедеятельности человеческого организма. С одной стороны, это роднит человека с животным. С другой стороны, человек в процессе личностного развития постоянно пытается преодолеть свою животную суть. В этом и заключаются определённый парадокс и, на наш взгляд, одна из проблем современного общества. Массовая культура преподносит сексуальность, культ человеческого тела как ценности, выражающие идеал современного человека (хотя телесность - это уже в большей степени социальный феномен, нежели биологический ). Как следствие, человек зачастую перестаёт восприниматься как личность, он становится просто объектом сексуального потребления, вещью.

В свою очередь, социальные ценности также претерпевают ряд изменений. Динамичное развитие науки и техники, рост благосостояния дали людям возможность массового приобщения ко всем сферам общественной жизни, будь то политика или спорт, искусство или образование . С одной стороны, данная тенденция позволила практически каждому человеку прикоснуться к сакральному, увидеть то, что было доступно только элите. С другой стороны, это стало причиной появления таких феноменов, как «средний» человек и масса. Массовое производство товаров, как необходимых, так и совершенно не нужных для жизни, вывело общество на новый путь развития - путь потребления. Опасность такого пути в том, что человек как личность не воспринимается обществом, теперь его оценивают по количеству материальных благ, которые он себе может позволить. Именно этот показатель становится одним из ключевых, когда речь идёт о социальном статусе индивида. В погоне за более высоким положением в обществе происходит обезличивание человека, сводимость его только к потреблению, навязанному извне социальной средой. Действительно, темпы развития социума настолько велики, что человек даже не успевает задуматься над тем, что ему нужно в жизни, - это за него решают экономисты и маркетологи.

Массовая культура также подвергла переоценке и духовные ценности человека, посягнув на внутренний мир личности. Духовное сейчас напрямую пытаются сделать объектом потребления, что фактически приводит к его перерождению в очередную схему, экранирующую человеческое. Так, например, подлинная значимость образования (особенно высшего) заключается в

выработке умения создавать и удерживать в себе, насколько это возможно, пространство собранности, т.е. то пространство, в котором возможны живые человеческие состояния (события мысли, совести и т.д.). Однако в современных условиях образование постепенно перестаёт выполнять эту функцию. Став доступным многим, образование превратилось в некий конвейер знаний, выступающих в качестве товара. Каждый человек может иметь тот набор знаний, который захочет. Люди потребляют знания, которые можно купить когда угодно и где угодно. Э. Фромм в связи с этим справедливо замечает: «Студенты, ориентированные на "обладание", слушая лекции, воспринимают слова, улавливают логические связи и общий смысл; они стараются сделать максимально подробные записи, чтобы затем зазубрить конспект и сдать экзамен. Но они не думают о содержании, о своём отношении к этому материалу, он не становится частью собственных мыслей студента» .

Заключение

Следует отметить, что человек не является чем-то заданным и гарантированным, человек - это ско-

рее процесс, чем результат. В этом процессе постоянного становления человеку необходимо то предельное (онтологическое) основание, которое даёт ему возможность быть. Такое основание бессмысленно искать только лишь в сфере биологического или социального, оно с необходимостью подразумевает наличие в жизни человека тех духовных ценностей, которые позволяют человеческое не разрушать. Однако именно эти ценности, которые должны поддерживаться истинной культурой, в современном обществе зачастую оказываются экранированными всевозможными идеологическими схемами. В частности, социум сегодня старается повсеместно внедрить идеологию потребления, затрагивающую все сферы человеческой жизни. Человеку в такой ситуации очень сложно отличить настоящие человекосозидающие ценности от ложных и нередко разрушительных ценностей всеобла-дания, так как последние преподносятся в качестве необходимых для жизни. Вот почему человек сегодня находится в потенциальной опасности быть сломленным массовой культурой и утратить человеческое начало.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Чтобы в этом убедиться, достаточно обратиться, например, к соответствующей статье в Новой философской энциклопедии .

2 О социобиологии см., например: .

3 См., например: . Хотя Э.К. Вагимов говорит здесь о трёх измерениях существования человека - биологическом, психическом (отождествляя его с духовным) и социальном, - фактически между психическим и социальным он ставит знак равенства. Личность же, по его мнению, есть результат социализации.

4 Обзор возможных концептуальных подходов к проблеме психофизиологического дуализма приводит К. Людвиг .

5 Деление культуры на материальную и духовную представляется достаточно условным, если учесть, что любой созданный человеком предмет несёт в себе отпечаток внутреннего мира своего создателя. Поэтому далее мы будем использовать термин «культура», предполагая, что речь идёт о духовном аспекте культуры.

6 Пример действия такого рода схем приводит Ф.М. Достоевский в романе «Идиот». Князь Мышкин во время первого посещения семьи генерала Епанчина рассказывает о женщине по имени Мари, которую общественное мнение считало недостойной, согрешившей. Это не позволяло окружающим увидеть её нужду и страдания - идеологическая схема блокировала человекосозидающий механизм сострадания. И только детям, ещё не включённым столь глубоко в социальные отношения, относительно легко удалось преодолеть в себе действие идеологии и увидеть в несчастной человека. Для остальных же, включая даже и саму Мари, возможность видеть это была закрыта.

ЛИТЕРАТУРА

1. Мамардашвили М.К. Очерк современной европейской философии. СПб. : Азбука; Азбука-Аттикус, 2012. 608 с.

2. ХайдеггерМ. Бытие и время. Харьков: Фолио, 2003. 503 с.

3. ХайдеггерМ. Что это такое - философия? // Вопросы философии. 1993. № 8. С. 113-123.

4. Константинов Д.В. Бытие человека и человеческая размерность // Омский научный вестник. 2010. № 6 (92). С. 82-85.

5. Алексеев И.С. Концепция дополнительности: историко-методологический анализ. М. : Наука, 1978. 276 с.

6. Nagel T. What Is It Like to Be a Bat? // The Philosophical Review. 1974. Vol. 83, № 4. P. 435-450.

7. Бережной Н.М. Человек и его потребности. М. : Форум, 2000. 159 с.

8. Хайдеггер М. Письмо о гуманизме // Проблема человека в западной философии. М. : Прогресс, 1988. С. 314-356.

9. Мамардашвили М.К. Введение в философию // Философские чтения. СПб. : Азбука-классика, 2002. С. 7-170.

10. Nagel T. What Does It All Mean? A Very Short Introduction to Philosophy. N.Y. ; Oxford: Oxford University Press, 1987. 101 p.

11. Мамардашвили М. К. Лекции по античной философии. М. : Аграф, 1998. 320 с.

12. Губин В.Д. О реальном и мнимом существовании // Содержание образования: идеи и опыт. М., 2001. С. 46-55. URL: http://agnuz.info/app/webroot/library/76/305/ (дата обращения: 18.08.2014).

13. Мамардашвили М.К. Сознание и цивилизация // Как я понимаю философию. 2-е изд., изм. и доп. М. : Прогресс-Культура, 1992. С. 107-121.

14. Баева Л.В. Ценности изменяющегося мира: экзистенциальная аксиология истории. Астрахань: Изд-во АГУ, 2004. 275 с. URL: http://aspu.ru/images/File/ilil/Bayeva_tzennosti_izmen_mira.pdf (дата обращения: 14.09.2014).

15. Мамардашвили М. К. Кантианские вариации. М. : Аграф, 2002. 320 с.

16. Константинов Д.В. Антиутопии: будущее без человека // Вестник Томского государственного университета. 2013. № 366. С. 42-48.

17. Фромм Э. Иметь или быть? // Забытый язык. Иметь или быть? М. : ACT, 2009. С. 209-430.

18. Бугуева Н.А. Телесность человека как социокультурный феномен // Вестник Челябинского государственного университета. 2007. № 16. С. 66-71.

19. Ортега-и-Гассет X. Восстание масс. М. : АСТ, 2002. С. 11-207.

20. ГайденкоП.П. Бытие // Новая философская энциклопедия: в 4 т. М. : Мысль, 2010. Т. 1. С. 337-345.

21. Комаров М.С. Социобиология и проблема человека // Вопросы философии. 1985. № 4. С. 129-137.

22. Вагимов Э.К. Человек как философская проблема // Вызовы современности и философия: материалы круглого стола, посвящённого Дню

философии ЮНЕСКО. Бишкек, 2004. С. 57-68.

23. Ludwig K. The Mind-Body Problem: An Overview // The Blackwell Guide to the Philosophy of Mind. Oxford: Blackwell, 2003. P. 1-46.

24. Кант И. Идея всеобщей истории во всемирно-гражданском плане // Собрание сочинений: в 8 т. М.: Чоро, 1994. Т. 8. С. 12-28.

Статья представлена научной редакцией «Философия, социология, политология» 02 октября 2014 г.

THE AXIOLOGICAL ASPECTS OF THE BEING OF A HUMAN BEING: HUMAN-CREATING AND HUMAN-DESTROYING VALUES

Tomsk State University Journal, 2015, 390, pp. 54-59. DOI 10.17223/15617793/390/10

Konstantinov Dmitrii V., Kholomeev Alexei G. Siberian State University of Physical Culture and Sports (Omsk, Russian Federation). E-mail: [email protected]; [email protected]; [email protected] Keywords: being of a human being; values; personality; spiritual culture; society of mass consumption; ideology.

Understanding the question of the being as a question of the basis that allow to be, the authors consider the being of a human being as an objective basis or a necessary condition of human existence. Philosophers from different schools of thought try to find such a basis in biological, social or spiritual aspects of human life. If to consider a human being from the biological point of view, the similarity between humans and animals nevertheless is much larger than the difference. Besides, it is obvious that human life cannot be reduced only to the activity of a human body, although without it life is impossible. In turn, the social milieu, in which the individual exists, also does not play a crucial role in their formation as a human in every sense of the word. Consequently, bases that allow a human being to be should be looked for in the spiritual. The spiritual is something self-based, it appears in a human being neither from nature nor from society. It is possible to attribute to the spiritual the spheres of conscience, thought, empathy, good and other similar phenomena playing the role of human-creating values. The spiritual being of a human being is inseparably connected with the spiritual culture of society. Artifacts (texts) of spiritual culture first of all are intended to help humans to keep themselves in the spiritual space. At that, in the empirical reality, a human cannot be always good, honest, fair, etc. It would be equivalent to transcending a human to a superhuman (divine) state. However, a human can be truly alive only through the aspiration to the superhuman. The personality is born in such an aspiration. Personality is something that forces humans to seek the order in their life on their own basis. At the same time spiritual culture is very vulnerable and susceptible to all changes, including negative. In particular, the spiritual formation of personality now endures decisive influence of the mass culture which is based on the ideology of total possession. If any ideology occupies the entire space of human life, this life does not leave place for human-creating values, because they are shielded by ideological schemes. These schemes present a human with ready values which are given as the only true guidance. Values of the society of mass consumption often play the role of such guidance today. It is they that can be destructive for a human because they shield the true spiritual values which cannot be the object of possession and consumption.

1. Mamardashvili M.K. Ocherk sovremennoy evropeyskoy filosofii . St. Petersburg: Azbuka; Azbuka-Attikus

Publ., 2012. 608 p.

2. Heidegger M. Bytie i vremya . Kharkov: Folio Publ., 2003. 503 p.

3. Heidegger M. Chto eto takoe - filosofiya? . Voprosy filosofii, 1993, no. 8, pp. 113-123.

4. Konstantinov D.V. Human existence and human dimension. Omskiy nauchnyy vestnik - Omsk Scientific Bulletin, 2010, no. 6 (92), pp. 82-85. (In

5. Alekseev I.S. Kontseptsiya dopolnitel"nosti: istoriko-metodologicheskiy analiz . Moscow: Nauka Publ., 1978. 276 p.

6. Nagel T. What Is It Like to Be a Bat? The Philosophical Review, 1974, vol. 83, no. 4, pp. 435-450.

7. Berezhnoy N.M. Chelovek i egopotrebnosti . Moscow: Forum Publ., 2000. 159 p.

8. Heidegger M. Pis"mo o gumanizme . In: Popova Yu.N. (ed.) Problema cheloveka v zapadnoy filosofii . Moscow: Progress Publ., 1988, pp. 314-356.

9. Mamardashvili M.K. Filosofskie chteniya . St. Petersburg: Azbuka-klassika Publ., 2002, pp. 7-170.

10. Nagel T. What Does ItAll Mean? A Very Short Introduction to Philosophy. N.Y.; Oxford: Oxford University Press, 1987. 101 p.

11. Mamardashvili M.K. Lektsiipo antichnoy filosofii . Moscow: Agraf Publ., 1998. 320 p.

12. Gubin V.D. O real"nom i mnimom sushchestvovanii . In: Soderzhanie obrazovaniya: idei i opyt . Moscow, 2001, pp. 46-55. Available from: http://agnuz.info/app/webroot/library/76/305/. (Accessed: 18th August 2014).

13. Mamardashvili M.K. Kakyaponimayufilosofiyu . 2nd edition. Moscow: Progress-Kul"tura Publ., 1992, pp. 107-121.

14. Baeva L.V. Tsennosti izmenyayushchegosya mira: ekzistentsial"naya aksiologiya istorii . Astrakhan: ASU Publ., 2004. 275 p. Available from: http://aspu.ru/images/File/ilil/Bayeva_tzennosti_izmen_mira.pdf. (Accessed: 14th September 2014).

15. Mamardashvili M.K. Kantianskie variatsii . Moscow: Agraf Publ., 2002. 320 p.

16. Konstantinov D.V. Anti-utopias: the future without man. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta - Tomsk State University Journal, 2013, no. 366, pp. 42-48. (In Russian).

17. Fromm E. Zabytyy yazyk. Imet" ili byt"? . Moscow: AST Publ., 2009, pp. 209-430.

18. Bugueva N.A. Human embodiment as a sociocultural phenomenon. Vestnik Chelyabinskogo gosudarstvennogo universiteta, 2007, no. 16, pp. 6671.

19. Ortega y Gasset J. Vosstanie mass . Moscow: AST Publ., 2002, pp. 11-207.

20. Gaydenko P.P. Bytie . In: Novaya filosofskaya entsiklopediya: v 4 t. . Moscow: Mysl" Publ., 2010. Vol. 1, pp. 337-345.

21. Komarov M.S. Sotsiobiologiya i problema cheloveka . Voprosy filosofii, 1985, no. 4, pp. 129-137.

22. Vagimov E.K. Chelovek kak filosofskaya problema . In: Vyzovy sovremennosti i filosofiya: materialy kruglogo stola, posvyashchennogo Dnyu filosofii YuNESKO . Bishkek, 2004, pp. 57-68.

23. Ludwig K. The Mind-Body Problem: An Overview. In: The Blackwell Guide to the Philosophy of Mind. Oxford: Blackwell, 2003, pp. 1-46.

24. Kant I. Sobranie sochineniy. V8 t. . Moscow: Choro Publ., 1994. Vol. 8, pp. 12-28.

Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 33 (171). Философия. Социология. Культурология. Вып. 14. С. 19-23.

ОБЩЕСТВО,

КУЛЬТУРА

А. Н. Лукин

НРАВСТВЕННЫЙ АСПЕКТ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЫТИЯ

В статье раскрывается значение нравственных ценностей в жизни человека и общества, соотношение добра и зла как пределов нравственного аспекта человеческого бытия. Автор показывает, как эти вопросы рассматривались в разных традициях в истории философской мысли. В статье обосновывается положение о том, что искоренение зла в человеческом бытии - вечная цель. Она является симулякром (то есть не может быть окончательно достигнута). Но стремление к ее осуществлению - условие успешного функционирования социальной системы.

Ключевые слова: нравственные ценности, нравственный идеал, добро и зло, человеческое бытие.

Проблема соотношения добра и зла является одной из самых сложных в философии. От ее решения зависит тип мировоззрения отдельного индивида и культуры в целом. При этом, нравственность выступает как родовое отличие человека - это форма сознания и практическое поведение, основанные на уважении других людей. Нравственный аспект можно выделить в любом виде человеческой деятельности - это оценка того, насколько результаты этой деятельности будут способствовать или препятствовать благу окружающих и всего человечества. Добро и зло - наиболее общие понятия морального сознания, категории этики, характеризующие положительные и отрицательные нравственные ценности. Добро - это что-либо полезное, хорошее, способствующее гармонизации человеческих отношений, развитию людей, достижению ими духовного и физического совершенства. Добро предполагает преодоление своих эгоистических устремлений ради блага окружающих. Добро основывается на свободе личности, совершающей поступки, сознательно соотнесенные с высшими ценностями, с идеалом. Перед животным, чье пове-

дение обусловлено врожденными инстинктами, не стоит проблема нравственного выбора. Генетические программы способствуют его выживанию.

В процессе нравственного выбора личность соотносит свой внутренний мир, свою субъективность с миром сущим. Это возможно только в мыслительном акте. Осуществляя выбор в пользу добра или зла, человек определенным образом вписывает себя в окружающий мир. А так как нравственность основывается на «автономии человеческого духа» (К. Маркс), человек свободен в этом своем самоопределении. Он сам творит свою судьбу.

Нравственность делает возможным выход людей из самих себя, из своей отдельности, она - порыв, соединяющий личность с вечным, целым. Она проявляется в мыслях и поступках, в экстазе единства. Только человек обладает великой способностью - испытывать нравственное чувство. Если люди не будут питать культуру своим нравственным вдохновением, она зачахнет и погибнет.

Формирование нравственности не может осуществляться без веры, без сложно описы-

ваемого феномена совести - «зова» (М. Хайдеггер), который во мне и, одновременно, вне меня.

В истории философии онтологический статус добра и зла трактуется по-разному. В манихействе эти начала однопорядковы и находятся в постоянном единоборстве. Согласно взглядам Августина, В. Соловьева и многих других мыслителей действительным мировым началом является божественное Добро как абсолютное Бытие, или Бог. Тогда зло -есть результат ошибочных или порочных решений человека, свободного в своем выборе. Если добро абсолютно в исполненности совершенства, то зло всегда относительно. Третий вариант соотнесения этих начал встречается у Л. Шестова, Н. Бердяева и др., утверждавших, что противоположность добра и зла опосредована чем-то иным (Богом, «высшей ценностью»). Тогда в выяснении природы добра тщетно искать его бытийственную основу. Природа Добра не онтологична, а аксио-логична. Логика ценностного рассуждения может быть одинаковой как у того, кто убежден, что базовые ценности даются человеку в откровении, так и у того, кто считает, что ценности имеют «земное» (социальное и антропологическое) происхождение1.

В широком смысле добро означает, «во-первых, ценностное представление, выражающее положительное значение чего-либо в его отношении к некому стандарту, во-вторых, сам этот стандарт»2. Стандарт как идеал задается культурной традицией, он принадлежит к высшей ступени иерархии духовных ценностей. При отсутствии идеала добра бессмысленно искать его проявление в поведении людей. Чтобы сохранить нравственность как одно из своих родовых качеств человечество на протяжении тысячелетий помещало идеал Добра за пределы изменчивого мира. Получив статус трансцендентного качества, оно возвысилось в культурном космосе до высшего предела, являясь человеческому разуму в виде неотъемлемого свойства Логоса (Парменид), центральной категории в мире эйдосов (Платон), атрибута Бога в иудаизме, христианстве и исламе и т. д. Нельзя избежать снижения статуса Добра, переместив его в изменчивый конечный мир природного человеческого бытия. Но это вынуждена была сделать атеистическая традиция. Верхний предел «расколдованной культуры» (М. Вебер) несоизмеримо ниже трансцендентного

Абсолюта. Соответственно этому, и восприятие библейских заповедей атеистом будет менее глубоким, чем верующим человеком. Потому что христианин будет иметь дело с сакральными ценностями, которые принадлежат неизменному совершенному миру. К этому идеалу стремится религиозный человек. В этом смысл его бытия. Приблизиться к божественному совершенству - главная цель в иерархии жизненных устремлений. Для атеиста же идеал добра будет рационально обосновываться его общественной значимостью, укорененностью в культурной традиции и т. п. При этом собственное нравственное совершенствование становится не столько целью жизни, сколько необходимым условием личной социализации, преодоления обособленности, разобщенности и отчуждения, достижения взаимопонимания, морального равенства и гуманности в отношениях между людьми.

Если добро перестает занимать вершину пирамиды человеческих ценностей, то открывается возможность для возвышения зла. И. Кант утверждает, что самолюбие, которое присутствует в каждом из нас, из потенциального реальным злом становится только тогда, когда оно занимает главенствующее место в иерархии духовных ценностей, сменяя там нравственный идеал. Это видно из высказывания немецкого мыслителя: «Человек (даже и лучший) зол только потому, что он извращает порядок побуждений при восприятии их в свои максимы: он воспринимает в них моральный закон вместе с самолюбием. Но когда он узнает, что одно рядом с другим существовать не может, но что одно должно подчиняться другому, как своему высшему условию, - он ставит побуждения самолюбия и его склонности условием для исполнения морального закона, тогда как последний скорее должен быть воспринимаем, как высшее условие удовлетворения первого в общей максиме произвола, и как единственное его побуждение»3.

Если пересечение природного и божественного начал как нижнего и верхнего пределов бытия возможно в человеке, то это невозможно по отношению к нравственным пределам. Здесь не допускается высокий статус середины. Перед нами дихотомия, которая не может быть заменена трихотомией (С. Булгаков) или монодуализмом (С. Франк). В дихотомии разрыв между полюсами абсолютен, т. к. зло

жестко и однозначно противопоставлено добру. Верхний нравственный предел - это такое идеальное состояние личности, когда все мысли и поступки человека ориентированы на преумножение в мире добра. Соответственно, нижний нравственный предел предполагает интенцию сознания человека лишь на преумножение зла и соответствующие этой цели действия.

Используя термин «предел», мы подразумеваем некую грань, за которую переход практически неосуществим. Собственно, даже достичь такого состояния и постоянно пребывать в нем тоже невозможно. Однако наличие нравственных пределов предполагает, что человек морально совершенствуется, осуществляет нравственное восхождение. Стремясь жить по совести, личность формирует нравственный идеал, в соответствии с которым преобразует себя. Но это длительный процесс, во время которого человек находится в состоянии «между» (М. Бубер).

Зло порождено человеком и существует на протяжении всей человеческой истории. Следовательно, оно - закономерный феномен общественной жизни. Но все-таки, что означает наличие нижнего нравственного предела бытия человека? Ведь это, по сути, оправдание существования в мире необузданных страстей, крайнего гедонизма, эгоизма, зла в чистом виде. Получается, что сияющая высота добра должна оттеняться зияющей бездной зла, потому что «беспочвенно и бесплодно решать вопрос о зле, не имея в опыте подлинного зла»4. Если же разрушить нижний нравственный предел культуры, то не будет и верхнего предела. Человек должен оттолкнуться от нижнего предела, чтобы устремиться ввысь. Необходимо ли сначала пресытиться низменными чувствами, страстями, наслаждениями, чтобы на этом фоне в полной мере ощутить все преимущества добродетелей? Тогда не выходит ли, что мы должны, в какой-то мере, быть благодарны фашистам, террористам и прочим силам зла, способствующим, косвенным образом, сохранению милосердия, сострадания, сопереживания?

Проблема целесообразности сохранения зла как необходимого нижнего предела бытия человека волновала философов во все времена. В религиозной традиции эта проблема сводится к теодицее (Г. В. Лейбниц) - стремлении согласовать идею «благого» и «справедливого» божественного управления миром

с наличием мирового зла. Простейшая форма теодицеи - это указание на то, что справедливость будет восстановлена за пределами земного мира. Каждый получит по заслугам, будь это причинно-следственная связь между заслугами и дурными поступками предыдущей жизни и обстоятельствами последующего рождения в брахманизме и буддизме, или возмездие за гробом в христианстве и исламе. Другая форма теодицеи - это указание на то, что свобода сотворенных Богом ангелов и людей для своей полноты включает возможность выбора в пользу зла. Тогда Бог не несет ответственность за зло, порожденное ангелами и людьми. Третья форма теодицеи (Плотин, Г. Лейбниц) исходит из того, что частные недостатки мироздания, запланированные Богом, усиливают совершенство целого.

В атеистической традиции зло может быть представлено как доставшийся нам из животного прошлого рудимент, как нечто биологическое по своей природе, укорененное в глубинах человеческой психики, направленное на обеспечение самосохранения, на победу в жестокой конкуренции естественного отбора. Зло должно быть преодолено для обеспечения существования коллективного единства. Для борьбы со злом общество может персонифицироваться в виде Бога или идеологии (Э. Дюркгейм).

Отдельной гранью рассматриваемой проблемы является вопрос целесообразности наличия личных пороков для их преодоления в процессе нравственного восхождения. Вероятно, нет необходимости, а значит и оправдания зла в качестве антипода добра в индивидуальной практике личности, так как человек может встретиться и внутренне преодолеть его, обратившись к шедеврам искусства и к опыту человеческой истории. В процессе ин-культурации личность присваивает себе опыт великих предшественников, осваивает пределы культуры и становится готовой к бытию, ориентированному на верхний предел нравственности. Получается, что при правильном воспитании и обучении необходимость отождествления индивида со злом в собственной духовной практике для его преодоления отсутствует.

Важно то, что зло и добро существуют не сами по себе. В окружающей природе, вне мира человека, нет ни того, ни другого. Так, нельзя назвать ни добрым, ни злым шторм или ливень. Точно также нет нравственно-

го аспекта в поведении животных, которое обусловлено врожденными инстинктами. Но именно «человеческий душевно-духовный мир - это истинное местонахождение добра и зла»5. Чтобы культура не утратила свою иерархичность и неравновесность, ее носители должны иметь не столько внешний, сколько внутренний опыт борьбы со злом на стороне добра. Этот бесценный опыт может быть присвоен в процессе инкультурации, через приобщение к культурному наследию. Если принять этот тезис, то следует признать высочайшую ответственность искусства, средств массовой информации, всей системы воспитания за обеспечение возможности пребывания человека в социуме без сползания к низшему нравственному пределу человеческого бытия. В то же время человек должен быть готов при необходимости противостоять злу, исходящему от других людей. Речь может и должна идти о его пресечении. Оправдание жесткости и последовательности в борьбе со злом русские мыслители (И. Ильин, Н. Бердяев, П. Сорокин, С. Франк и др.) находят как раз в иерархичности духовной культуры, потому что «добро и зло не равноценны и не равноправны их живые носители и слуги. Только на иерархичности духовных ценностей строится нравственное регулирование (как, впрочем, и любое другое социальное регулирование). Именно с этих нравственных позиций И. Ильин критикует Л. Толстого за его идею «не сопротивления злу насилием». «Называть того, кто пресекает злодейство, «насильником» можно только от слепоты или от лицемерия; осуждать «наравне» казнь злодея и убиение праведного мученика можно только от лицемерия или от слепоты. Только для лицемера или слепца равноправны Георгий Победоносец и закалываемый им дракон; только лицемер или слепец могут при виде этого подвига «держать нейтралитет» и взывать к «гуманности», ограждая себя и выжидая»6.

При наличии верхнего нравственного предела, укорененного в трансцендентном, индивид ориентируется на готовый нравственный идеал, который носит абсолютный сакральный характер. В светской морали статус нравственного идеала не подкрепляется авторитетом Абсолюта. Следовательно, он более подвержен изменениям, предполагает возможность иной интерпретации, сопоставления с другими, может быть даже субъективно более значимыми ценностями.

Проблема противостояния добра и зла присутствует во всякой культурной традиции, в каждой социальной системе, во все исторические эпохи. Искусство, философия, религия и другие формы общественного сознания рассматривают ее в качестве одной из центральных. Это заставляет нас предположить то, что добро и зло - неслучайные спутники человеческого бытия. Тогда следует поставить вопрос об осмыслении функций нравственных пределов человеческого существования.

Добро, воспринимаемое в качестве высшей и абсолютной ценности в культуре, рассматривалось как атрибут вечного, неизменного Логоса, трансценденции. Это идеал порядка, справедливости, стабильности. Субъект, стремящийся к идеалу Добра, подчиняет себя общим целям, согласует свои действия с другими элементами социума, становится предельно функциональным. Но если все люди будут строго придерживаться моральных заповедей, то мы в конечном итоге получим стационарную систему, в которой никакие изменения происходить уже не будут. Это уже не становление, а окончательное завершение. Такую систему представители синергетики называют эволюционным тупиком.

Зло как антипод добра - это крайнее проявление в человеке эгоизма, игнорирование им общих целей, лишение людей права на счастливую и достойную жизнь, разрушение порядка, справедливости, причинение окружающим страданий. Это источник нарастания энтропии, хаоса внутри системы. Руководствуясь злыми помыслами, индивид ради корыстных целей ставит под сомнение возможность развития себе подобных существ и представляет угрозу самой общественной жизни. Человек, находящийся во власти зла. дисфункционален по отношению к социуму. В таком случае, социальная система при приближении к нижнему нравственному пределу, при моральной деградации масс непременно самоуничтожится. Зло не обладает возможностью созидать. Оно несет с собой разрушение.

В объективной действительности нет общества, построенного исключительно на нравственных принципах, как и не может быть социума, лишенного морали. Каждая социальная система содержит в себе определенную меру нравственности, но в ней постоянно возникают и носители аморальных ценностей. Поэтому мы и можем считать

общество сложноорганизованной диссипативной системой, в которой содержится мера порядка и локализованный хаос. В одну и ту же эпоху в одном и том же социуме уживаются величайшие подвижники и носители зла. Борьба с дисфункциональными элементами, постоянное вытеснение энтропии за пределы социума - это вечный источник общественного развития. В таком случае, идея достижения полной справедливости - это симулякр, та ценность-цель, без которой невозможно развитие, но эта цель окончательно недостижима. А если бы она осуществилась, то это как раз и означало бы появление стационарной системы, «окончание истории». Даже в религиозных текстах высокого порядка подобные идеальные типы представлены лишь как божественный проект, который может быть осуществлен только после Апокалипсиса, после «окончания» этого мира.

У индивида должна быть сформирована иерархическая система духовных ценностей, только после этого речь может идти о его нравственном выборе. Не может быть выбора без наличия сформированных нравственных пределов. Но если нижний предел может быть легко освоен под влиянием бессознательных влечений, то верхний предел - это сложный конструкт культуры, результат духовного восхождения многих поколений людей. Верхний предел осваивается личностью только в определенной культурной среде в процессе длительного целенаправленного воспитания. Передача нравственного опыта новому поколению граждан является функциональной обязанностью здорового общества, условием сохранения его стабильности и дальнейшего развития. Как отмечал С. Франк, «следование божественным заповедям - трудная работа, требующая от человека мужества и упорства, открывающая нам новый мир - сферу духовных основ жизни»7.

Совершенно очевидно, что все реформы имеют смысл только тогда, когда они базируются на прочной основе духовных традиций. При этом важно представлять то, какие именно элементы в духовной культуре ни при каких обстоятельствах не должны изыматься.

Нельзя разрушать высший нравственный предел культуры, не подвергая при этом серьезной опасности всю социальную систему.

Таким образом, нравственные пределы культуры резко противопоставлены друг другу. Даже если зло и является вечным спутником человечества, то борьба с ним - условие успешного функционирования общества. Борьба со злом может вестись только при условии формирования верхнего предела нравственной культуры и поддержания его высокого статуса. Индивид должен присваивать себе иерархию духовных ценностей в процессе своей социализации и инкультурации. В нравственной жизни личности не может быть высокого статуса середины. Человек должен стремиться подняться как можно выше к верхнему пределу нравственности. Неравнозначность добра и зла должна оставаться абсолютной. Искоренение зла в человеческом бытии - вечная цель. Она является симуля-кром (то есть не может быть окончательно достигнута). Но сам процесс ее осуществления - условие успешного функционирования социальной системы. Интенция сознания масс на торжество добра и преодоление зла формирует новую социальную реальность пусть не в идеальном недостижимом варианте, но в таком виде, который способен обеспечить относительную стабильность социума.

Примечания

1 См.: Философский энциклопедический словарь. М. : Гардарики, 2004. С. 244.

2 Там же. С. 243.

3 Кант, И. Религия в пределах только разума. СПб. : Изд. В. И. Яковенко, 1908. С. 35-36.

4 Ильин, И. А. Путь к очевидности. М. : Республика, 1993.С. 7.

5 Там же. С. 13.

6 Там же. С. 68.

7 Философский энциклопедический словарь. С.135.

Под аспектами бытия науки понимаются сущностные признаки науки, которые являются необходимыми и достаточными для того, чтобы определить такой феномен, как наука, и отграничить ее от других явлений человеческой жизни.
Аспектами бытия науки являются следующие.
1. Наука - это особый вид познавательной деятельности, целью которой является достижение объективный информации об окружающем мире, что позволяет эффективно использовать научные знания в практической деятельности. Данный аспект бытия науки был осознан в философии одним из первых. Так, еще в античной философии выделяли науку как особый вид знания, поскольку именно научное знание приближает к подлинному бытию и несет в себе истину. В философии науки XX столетия исследование данного аспекта бытия науки вел целый ряд направлений, наиболее известными из которых можно считать позитивизм и неокантианство. Рассмотрение данного аспекта бытия науки до сих пор остается доминирующим в философии науки. Если в современной зарубежной философии науки эта область исследования получила название эпистемологии (от греч. episteme - научное знание), то в отечественной ее чаще всего называют логикой и методологией науки. Круг проблем, которые связывают с эпистемологией, достаточно широк. К ним относятся проблема критериев научности, достоверности и объективности научных знаний, а также основания для разграничения научных знаний на фундаментальные и прикладные, специфика эмпирического и теоретического уровней научного исследования и их методов (таких, напр., как эксперимент или математическое моделирование), особенности организации научных знаний в фактах, гипотезах, теориях и многое другое.
2. Наука - это особый социальный феномен. Данный аспект бытия науки имеет несколько проявлений. Прежде всего, в условиях современной цивилизации наука - это разновидность социальной деятельности, которая для большого количества людей стала профессией. В силу общественных потребностей и необходимости организовывать деятельность тех, кто так или иначе связан с наукой, возникла многоуровневая и многофункциональная система научных организаций. Эту систему называют социальным институтом науки. В каждом культурном регионе и даже в каждой отдельной стране социальный институт науки имеет свою специфику, зависящую от традиций и уровня развитости страны. Так, напр., в современgt;- ной России наука институционализирована в таких формах, как вузовская и академическая наука, научно-исследовательские институты и т. н. заводская наука. Социальный аспект бытия науки проявляется также и в том, что наука играет важную роль в жизни современного общества, поэтому вполне правомерно говорить о социальных функциях науки, напр. о влиянии науки на развитие техники: оно столь значимо, что сам процесс их взаимовлияния получил название научно-технической революции (или научно-технического прогресса).
И наконец, социальное бытие науки выражается в том, что в самом содержании научных знаний проявляется зависимость от социальных отношений и процессов, т. е.

от того, что происходит в обществе. Наука как социальный феномен стала предметом изучения социологии науки, которая возникла в 30-е гг. XX столетия. Видными представителями ее являются Р. Мертон («Наука, техника и цивилизация в Англии XVII столетия»), К. Манхейм, Дж. Бернал («Наука в истории общества», «Социальные функции науки»). В своих основополагающих вопросах социология науки смыкается с философией науки, поскольку без выяснения изложенных выше социальных проявлений науки нельзя понять саму ее суть. В то же время социология науки включает в себя большой массив прикладных исследований, описывающих конкретные социальные параметры ее существования - в этой своей части социология науки выходит за пределы философии науки. Кроме социологии науки надо назвать еще социологию знания, которая изучает социальную обусловленность научных знаний, т. е. одно из социальных проявлений науки. В качестве примера можно назвать работы М. Шелера «Социология знания» и М. Малкея «Наука и социология знания».
3. Наука не только особый вид знания и социальный феномен, она представляет собой и своеобразное явление культуры. И это третий аспект бытия науки. Признание науки явлением культуры в философии науки происходит значительно позднее двух названных выше аспектов. Причина этого в том, что современный тип науки (сформировавшийся в Новое время) в его стремлении достичь объективности знания максимально абстрагировался от всего того, что не связано собственно с самим объектом изучения. В культуре и во всем том, что создано ею, человеческое и субъективно-личностное представлено слишком ярко и очевидно. А наука, по сути дела, то единственное средство, которое способно подняться над субъективным и связанным с человеческими проявлениями, а значит и над культурой. В философии науки наука и исследовалась как некое внекультурное (или надкуль- турное) образование. Науку рассматривали как самодостаточное образование и утверждали, что в сравнении, напр., с искусством, религией, моралью она не испытывает на себе влияния культурных факторов. Подобная позиция свойственна позитивизму и, безусловно, является определенной крайностью. Умеренный подход по данному вопросу выражается в признании, но только внешних связей науки и научных идей с религиозными, художественными, правовыми и другими воззрениями. На таком соотношении науки и культуры настаивал, в частности, В. И. Вернадский. И только в 80-е гг. прошлого века в философии науки все активнее начал заявлять о себе подход, пытающийся придать науке такой же культурный статус, каким обладают все остальные формы культуры (условно такой подход можно было бы назвать культурологией науки). Главный аргумент его сторонников (среди зарубежных исследователей к ним можно отнести И. Элкану, среди отечественных - Г. Гачева, К. Свасьяна) заключается в признании культурно-исторической обусловленности самой природы науки. Они считают правомерным и корректным говорить о культурно-исторических типах науки, в т. ч. о европейской, арабской, русской и др. Вместе с тем надо признать, что достаточно обстоятельно подобная трактовка науки была развернута не собственно в философии науки, а в общефилософских рассуждениях таких, напр., мыслителей, как Н. Я. Данилевский или О. Шпенглер (по времени это относится к сер. XIX и первым десятилетиям XX столетия).
Выделив три аспекта бытия науки и указав, каким образом они разрабатываются в философии науки, мы должны все-таки иметь в виду, что отрыв данных признаков науки друг от друга - это некоторая абстракция. Наука как особый вид познавательной деятельности, как социальный феномен и как явление культуры представляет собой целостное единство. И это должна иметь в виду современная философия науки.
Н. В. Бряник

Баптисты история возникновения

Карты таро из сериала меч

Понятие бытия и его аспекты философия. Аспекты божественного бытия. Деятельность как способ человеческого бытия

Аннотация научной статьи по философии, этике, религиоведению, автор научной работы - Константинов Дмитрий Владимирович, Холомеев Алексей Геннадьевич

Похожие темы научных работ по философии, этике, религиоведению, автор научной работы - Константинов Дмитрий Владимирович, Холомеев Алексей Геннадьевич

The axiological aspects of the being of a human being: human-creating and human-destroying values

Текст научной работы на тему «Аксиологические аспекты бытия человека: человекосозидающие и человекоразрушающие ценности»

Категории

Популярные записи

Свежие записи