Рационалистический тип правового познания. Философия общества. История развития типов научного рационализма

Юридическая наука, как и наука в целом, на месте не стоит, а находится в постоянном развитии. В процессе своего развитии она проходит определенные этапы, характеризующие ее качественное состояние на том или ином историческом отрезке времени. В истории науки обычно выделяют три этапа ее качественных изменений:

во-первых, переход от преднауки к классической науке (около XVII в. – для Европы);

во-вторых, переход от классической к неклассической науке (рубеж XIX–XX вв.);

в-третьих, переход от неклассической к постнеклассической науке (середина XX в.).

Эти этапы получили название «научных революций». По мнению В. П. Огородникова, первому этапу соответствует обособление специально научного знания, получение науками, выделившимися из состава нерасчлененного философского познания, своего объекта и предмета. Второй качественный скачок связан с изменением объекта познания, переходом на исследование микрообъектов и мегаобъектов. Третья революция связана с необходимостью включения субъекта познания в познавательный процесс и интеграции научного познания по объекту и методу (возврат к целостности).

Сообразно трем научным революциям выделяют три исторических типа научной рациональности: классический, неклассический и постнеклассический. Рациональность, по мнению О. Д. Гараниной, в самом общем виде понимается как обращение к доводам разума и рассудка, и максимальное исключение эмоций, страстей, личных мнений при принятии решений в процессе научного познания. Предпосылкой научной рациональности является тот факт, что наука осваивает мир в понятиях. «Рациональность , – пишет Л. В. Шиповалова, – есть разумность и в этом смысле – одно из самых существенных определений, связанных с человеческой деятельностью. В самом общем виде можно понимать рациональность как способность упорядочивать восприятие мира, способность давать миру определения, правила, законы».

Как отмечает В. С. Степин, классический тип научной рациональности , акцентрируя внимание на объекте, стремится при теоретическом объяснении и описании элиминировать (т. е. исключить) все, что относится к субъекту, средствам и операциям его деятельности. Неклассический тип научной рациональности учитывает связи между знаниями об объекте и характером средств и операций деятельности. Истолкование этих связей рассматривается в качестве условий объективно-истинного описания и объяснения мира. Постнеклассический тип научной рациональности расширяет поле рефлексии над деятельностью. Он учитывает соотнесенность получаемых знаний об объекте не только с особенностью средств и операций, но и с ценностно-целевыми структурами. При этом объясняется связь внутринаучных целей с вненаучными, социальными ценностями и целями.

Примерно таким же образом говорят о типах научной рациональности О. Д. Гаранина, А. А. Краузе, В. П. Огородников, Т. П. Павлова, Л. В. Шиповалова и многие другие авторы.

Несколько иной точки зрения на типы научной рациональности придерживается Ю. Н. Тарасов. Наряду с общепринятыми тремя типами научной рациональности (классическим, неклассическим и постнеклассическим) он предлагает выделить еще один тип – доклассический. Автор аргументирует свою позицию тем, что практически общепринятой точкой зрения среди экспертов по философии и методологии науки является факт возникновения науки, научной рациональности в эпоху Античности, однако отсчет периодизации типов рациональности во многих работах по философии науки начинается с Нового времени. Вследствие этого возникает вопрос, как характеризовать науку (научную рациональность) с Античности до эпохи Возрождения. По мнению автора, данный период развития науки нужно назвать доклассической рациональностью.

На наш взгляд, едва ли правильно выделять доклассический тип научной рациональности, поскольку наука как таковая, как особая форма знания и познания отделяется окончательно от мифологических, религиозных, философских форм познания в XVI–XVII вв. «Кристаллизация научной рациональности, – пишет Е. Н. Яркова, – в русле иных форм знания – мифологии, религии, философии, обозначаемая как протонаучный этап развития рационализма, осуществляется в культуре Древнего Востока, Древней Греции, Древнего Рима, Средневековья, Возрождения».

Итак, существует три типа научной рациональности: классический, неклассический и постнеклассический.

Классический тип научной рациональности , акцентируя внимание на объекте, стремится при теоретическом объяснении и описании элиминировать (т. е. исключить) все, что относится к субъекту, средствам и операциям его деятельности. Такая элиминация рассматривается как необходимое условие получения объективно-истинного знания о мире.

В конце XIX начале XX столетия формируются принципы неклассической рациональности . Возникает образ многоуровневой, неоднородной, с элементами самоорганизации реальности; происходит отказ от установки на получение абсолютно точного знания. Акцент переносится на поиск методов, дающих возможность комплексно, системно исследовать процессы природного и социального мира. Общенаучными, философскими понятиями, адекватно описывающими такую реальность были: неустойчивость, неравновесность, сложность, нелинейность, необратимость, абстрактность, свобода поиска, новаторство, нестандартность и др..

Постнеклассическая наука , будучи результатом развития неклассической науки, открыла новые грани, черты и закономерности познаваемой реальности. Научная картина мира с точки зрения постнеклассической науки в самом общем виде выглядит следующим образом: мир состоит из неживых, живых и социальных самоорганизующихся систем, связанных между собой и стремящихся к динамическому равновесию. Главной чертой постнеклассической науки является плюралистичность познавательных подходов и методов, открытость их для критики и самокритики. Сегодня постнеклассическая наука работает с неопределенными, непредсказуемыми, неточными, сложными, открытыми и самоорганизующимися объектами природного и социального характера, требующими комплексного, междисциплинарного подхода при их изучении.

Говоря о типах научной рациональности, необходимо вместе с тем отметить, что смена одного типа научной рациональности другим не отбрасывает предшествующий тип, а только ограничивает сферу его действия.

В отечественной юридической науке вопрос о типах научной рациональности еще не получил должного исследования, хотя происходящие в науке изменения, связанные со сменой типов научной рациональности, прямо или косвенно влияли и влияют на отечественную юридическую науку. Так, например, с 60-х гг. прошлого столетия в юридической науке широкое распространение получил системный метод исследования правовых явлений, начиная с 70-х гг. активно разрабатывается ценностный подход к праву и другим правовым явлениям, в настоящее время много внимания уделяется синергетическому и другим новаторским методам исследования государственно-правовых явлений, известную актуальность приобрели вопросы правовой информации. Вместе с тем типология юридической научной рациональности еще ждет своих исследователей.

Научное познание, в том числе научное юридическое познание, характеризуется также определенными стилями. Вопрос о стилях научного познания имеет важное теоретическое значение, поскольку «… субъект познания, изучая те или иные предметы исследования, должен отдавать себе отчет, в системе какой теории научного познания он работает, какой стиль научного познания берет за основу». Вместе с тем вопрос о стилях научного познания еще не получил в философии достаточно глубокой разработки. Пожалуй, единственным на сегодняшний день исследованием по этой проблеме является докторская диссертация С. Ю. Пискорской, выполненная на тему «Стили научного познания и их стандарты». В современной философской литературе обычно говорят о стилях научного мышления, что, по мнению С. Ю. Пискорской, не тождественно стилям научного познания. В философии под стилем научного мышления понимается исторически сложившаяся совокупность методологических регулятивов, идеалов и норм науки, философских принципов, определяющих содержание и направленность изменений науки на исторически-конкретном этапе ее развития. При этом понятие «стиль научного мышления» наряду с такими понятиями, как «парадигма», «научно-исследовательская программа», «тема», «философские основания науки», «базовые модели знания» и др., относится к ряду средств метатеоретического исследования структуры и динамики науки.

С. Ю. Пискорская исходит из того, что стиль научного мышления является характеристикой познавательной сферы, свидетельствующей об особенностях ее организации, своеобразии способов получения знания.

Существование стилей мышления является основанием для выделения научных школ и научно-исследовательских направлений. Стиль мышления (его наличие у научной школы или отдельного ученого) показывает научному сообществу присутствие определенных стилевых особенностей. И, поскольку стиль мышления отражает такие особенности, как самоопределение субъекта познания, осознание и интерпретация научных фактов (гипотез, теорий), постольку он субъективен.

Стиль научного мышления, как отдельной эпохи, так и отдельной научной школы или тем более отдельного ученого, подчеркивает различные стороны субъективности научного мышления. Однако поскольку процесс познания – это не только процесс мышления, но еще и проверка наших теорий на практике, постольку, по мнению С. Ю. Пискорской, актуальным является введение понятия «стиль научного познания», характеризующего, во-первых, преемственность стратегий научного поиска, а, во-вторых, замыкание не на субъективных моментах, а на объективных (зависимых от способа производства) моделях мира. Сущность и содержание стиля научного познания закрепляется в философском категориальном аппарате, а сам стиль включает в себя соответствующие данному стилю гносеологию, методологию и логику исследования.

Таким образом, понятие «стиль научного познания» вводится С. Ю. Пискорской для достижения теоретической строгости, поскольку понятие «стиль научного мышления» подчеркивает различные стороны субъективности научного мышления, в то время как понятие «стиль научного познания» носит объективный характер и включает в себя соответствующие данному стилю гносеологию, методологию и логику исследования.

С. Ю. Пискорская исходит из того, что стиль научного познания предполагает определенные стандарты, характеризующие особенности данного стиля и отличие его от других. Стили научного познания проявляют себя в различных качествах, в связи с чем они предполагают множество стандартов. Специфика стилей научного познания предполагает необходимость различения их основных типов. По основанию методологии С. Ю. Пискорская различает метафизический и диалектический стили научного познания, каждый из которых характеризуется соответствующими совокупностями гносеологических стандартов.

В качестве важнейших компонентов, характеризующих стили научного познания, С. Ю. Пискорская выделяет: 1) модель мира; 2) идеалы и нормы научного познания; 3) философские основания.

По мнению данного исследователя, модель мира формируется объективно в соответствии с определяющим ее способом производства общественной жизни. При этом специфика способа производства общественной жизни определяется типом его социальности (индивидуалистическим или коллективистским). Способ производства общественной жизни задает систему жизнедеятельности и формирует соответствующую ему модель мира. В качестве моделей, соответствующих индивидуалистическому и коллективистскому способам производства общественной жизни, выступают Универсалистская и Космическая модели мира. При этом один мир изучается как Универсум (механическая сумма частей или технологий, противостоящая человеку и призванная обеспечивать удовлетворение его потребностей), а в другой – как Космос (прекраснейший порядок, гармонично включающий человека). По мнению автора, основным, определяющим стандартом Универсалистской модели мира выступает стандарт свободы, Космической модели – стандарт совершенства.

Идеалы и нормы научного познания представляют собой, по мнению С. Ю. Пискорской, совокупность определенных концептуальных, ценностных, методологических установок, свойственных науке. Их основная функция заключается в организации и регуляции процесса научного исследования. Идеалы и нормы, взятые вместе, характеризуют особенности того или иного стиля научного познания, каждому из которых соответствует свой комплекс познавательных средств, которые в целом можно охарактеризовать как гносеологические стандарты.

Философские основания стиля научного познания выражают философские идеи и принципы, которые содержатся в данном научном стиле. Характеризуя философские основания С. Ю. Пискорская в качестве всеобщих гносеологических оснований выделяет метафизический и диалектический подходы к теоретическому исследованию действительности, каждый из которых раскрывает соответствующий стиль научного познания. Философские основания определяют, во-первых, мировоззренческую позицию на соотношение сознания и бытия; во-вторых, способы, формы, содержание и результаты процесса познания; в-третьих, задают соответствующую методологию и гносеологию.

В юридической литературе вопрос о стилях научного юридического познания практически не рассматривается, поэтому ограничимся изложением взглядов на стили научного познания С. Ю. Пискорской, исходя из того, что положения и выводы относительно стилей научного познания вполне могут быть распространены на научное юридическое познания.

И в заключение поговорим об образах научного юридического познания. Речь пойдет об образах познаваемого в процессе научного юридического исследования объекта, поскольку полученное в результате научного исследования знание представляет собой субъективный образ познаваемого объекта.

В литературном языке слово «образ» имеет разные значения. Образ – это: 1) вид, облик; 2) живое, наглядное представление о ком-нибудь или чем-нибудь; 3) в литературе, искусстве: обобщенное художественное отражение действительности, облеченное в форму конкретного, индивидуального явления; 4) в художественном произведении: тип, характер; 5) порядок, направление чего-нибудь, способ.

В философии образ определяется как результат отражения объекта в сознании человека. На чувственной ступени познания образами являются ощущения, восприятия и представления, на уровне мышления – понятия, суждения, умозаключения. Образ объективен по своему источнику – отражаемому объекту и субъективен по способу (форме) своего существования. Своеобразие образа заключается в том, что он есть нечто субъективное, идеальное; он не имеет самостоятельного бытия вне отношения к своему материальному субстрату – мозгу и объекту отражения. Образ объективен по своему содержанию в той мере, в какой он верно отражает объект. Но образ объекта никогда не исчерпывает всего богатства его свойств и отношений, поскольку оригинал всегда богаче своей копии.

Образы различаются по уровню и характеру познавательного процесса. В сфере чувственного познания имеют место относительно элементарные образы в виде ощущений, входящих в состав более сложных образов – восприятий, а также представлений, являющихся воспроизведением прошлых восприятий вещей.

На уровне абстрактного мышления элементы, или единицы, познавательной деятельности составляют мыслительные образы – понятия. Производными от понятий образами являются различные схемы, формулы, уравнения, раскрывающие структуры объектов. Еще более сложными познавательными образами являются научные гипотезы и теории.

Таким образом, существует многообразие образов познаваемого наукой объекта, которое обусловлено как объективными, так и субъективными факторами. К объективным факторам, обуславливающим многообразие образов научного познания, относятся, как представляется, ступени и уровни научного познания, поскольку «глубина проникновения» в познаваемый объект на чувственной и рациональной ступенях, а также на эмпирическом и рациональном уровнях познания различна. Отсюда различными будут и образы отражаемого в сознании объекта. Они будут простыми или сложными, поверхностными или глубокими, раскрывающими внешние признаки объекта или его глубину, сущность.

К субъективным факторам, обуславливающим многообразие образов научного познания, относятся: личностные качества исследователя, его мировоззрение, выбранные им методы и стиль научного познания.

1. Ростки юридической науки в культуре Древневосточных цивилизаций.

Научная рациональность не возникает внезапно, на «пустом месте». Ис­тория рационализма берет начало в культуре Древних Восточных цивилизаций – Древнего Китая, Древней Индии, Древнего Египта, на почве которых прорас­тают первые ростки разумно-рассудочной познавательной стратегии. Зачатки научного знания формируются в лоне традиционной - мифологической куль­туры. Мифология как исторически наиболее ранняя форма мировоззрения складывается в результате актуализации образно-эмоциональной стратегии об­работки информации о мире и являет собой систему эмоционально окрашен­ных образов.

Мифологическая картина мира находила выражение в образе «мирового древа», с помощью которого моделировалась структура мира, предстающая как иерархически упорядоченный космос, в котором природа и общество являются частями космического целого. Доминантой мировоззрения мифологического человека выступал космоцентризм – человек ощущал себя элементом космиче­ского целого, человеческая жизнь, осмысляемая как продолжение жизни кос­мической, растворялась в природе. На основе «подражания природе» формиро­вались образцы поведения и деятельности. Сама идея опоры на авторитет При­роды рождалась вследствие неразвитости рефлексии, аналитического, рацио­нального, причинно следственного мышления. Основным способом выработки стратегий поведения было наблюдение, накопление информации об окружаю­щей природе, интервалах пульсирования биокосмических ритмов, запоминание наиболее успешных способов деятельности. Сферой обобщения и закрепления накопленного опыта стал, регулирующий все многообразие деятельности чело­века, ритуал.

Важнейшей характеристикой традиционного мифологического мышле­ния является синкретизм – нерасчлененность различного рода представлений, в том числе и нерасчлененность представлений о человеке и мире, исключающая саму возможность субъектно-объектного отношения человека к миру. Тради­ционалистская стратегия бытия – это стратегия адаптации к существующим природным и социально-историческим условиям. Неотъемлемой частью тради­ционной мифологической культуры является сакральное отношение к мифу, исключающее любые попытки критического переосмысления сложившихся са­кральных мифологем. Традиционная культура ненаучна, главным ее принци­пом является принцип подчинения авторитету традиции, следовательно, она исключает инновации, в ней нет заказа на новые технологии. Тем не менее, именно в рамках традиционной культуры формируются первые ростки рацио­нальности и протонаука. Очевидно, что научный рационализм принципиально отличается от мифологических форм познания, поэтому он рождается не столько вследствие усложнения или количественного роста мифологических представлений, сколько в результате качественного скачка, актуализации принципиально новой стратегии обработки когнитивной информации. Такого рода качественный скачок, прорыв к новой форме мышления был обусловлен жизненной необходимостью – контрпродуктивностью сложившихся форм жиз­недеятельности и необходимостью создания новых, более эффективных. Оче­видно, что значительную роль в процессах развития рационализма играло обы­денное познание, в рамках которого развиваются и усложняются рассудочные когнитивные стратегии. Именно в пространстве обыденного познания активи­зируется особый – утилитарный (с позиций пользы, выгоды) тип отношения к миру как средству. Утилитарное, но не сакральное отношение к миру стано­вится важнейшим условием преодоления ограниченности традиционного ми­фологического мышления. Утилитаризм – способ разгерметизации синкретиче­ского мышления, оперирующего нерасчлененными представлениями. В рамках утилитарного, объектно-вещного восприятия реальности происходит расчлене­ние, присущей мифологической культуре бессубъективности, формируется субъект объектное отношение человека к окружающему миру. Начинается процесс «расколдования» мира, естественно вытекающий из объектно-вещного к нему отношения. Превращаясь в средство, вещь для человека, мир престает быть «вещью в себе». Рождается тенденция объяснения мира из него самого, а не при помощи ссылок на Богов, потусторонние силы. Из этого логично выте­кает типично утилитаристский способ практического, а не магического воздей­ствия на мир. Таким образом, утилитарная интерпретация действительности превращает мир в предмет аналитических размышлений человека, в ходе кото­рых осуществляется вычленение и оценка отдельных его элементов.

Утилитаризм является предтечей рационализма: его важнейшая миссия – дискредитация мифологического, образно-эмоционального мышления и подго­товка почвы для критического, рационального мышления. Как представляется, утилитаристский здравый смысл есть исторически наиболее ранняя форма рас­судочного осмысления мира, этап рационализации мышления.

Что касается рационализма как такового, то датой его рождения принято считать период «осевого времени». Понятие «осевое время» вводит Карл Яс­перс. Под осью мировой истории он понимает духовный процесс, который шел между 800 и 200 гг. до н.э. В это время в Китае жили Конфуций и Лао-Цзы, возникли все направления китайской философии, в Индии жил Будда и воз­никли Упанишады, в Иране проповедовал Заратустра, в Палестине выступали древнеиудейские пророки, в Греции творили Гомер, Парменид, Гераклит, Пла­тон. «Осевое время», по Ясперсу, это время появления человека такого типа, какой сохранился по сей день, а именно, человека рефлексирующего. Рефлек­сия, по Ясперсу, есть особая способность - способность мышления делать своим объектом мышление, способность сознания осознавать сознание. «Осе­вое время», согласно Ясперсу, знаменует конец господства мифологического мышления: «Мифологической эпохе с ее спокойной устойчивостью пришел конец... Началась борьба рациональности и рационально проверенного опыта против мифа (логоса против мифа)...»(1).

Разумеется, актуализация разумно-рассудочного мышления не означала рождения науки, для выделения науки как особой формы культуры, сферы обще­ственного сознания и способа познания мира необходимы были: накопление значительного массива знаний, приобретение специфических навыков, институ­циализация научной деятельности и т.п. Применительно к цивилизациям Древ­него Востока о науке как таковой говорить преждевременно - здесь существовала протонаука, которая была вплетена в мифологические формы знания. Это в пол­ной мере относится и к юридическому знанию. Зачатки юридического научного знания формируются в результате развития рефлексии относительно сущест­вующих политико-правовых отношений, однако объяснительные конструкции, выстраиваемые в результате такого рода рефлексии, содержат значительную долю мифологических смыслов. В частности ведущим объяснительным принци­пом выступает присущий в целом мифологическому мировоззрению принцип космоцентризма. В рамках космоцентрического мировоззрения земной порядок – микрокосм - рассматривался как отражение общемирового космического по­рядка – макрокосма. Право и государство в таком смысловом контексте предста­вали как внешние по отношению к человеку, заданные свыше силы. Мифологи­ческое истолкование права и государства присуще политико-правовой культуре Древних Восточных цивилизаций, они, в той или иной мере, отражены в Законах Хаммурапи, Законах Ману, Зороастризме, Даосизме, Конфуцианстве, Буддизме.

Например, в Законах Ману – древнеиндийском политико-правовом па­мятнике - вечный космический закон и закон человеческий объединяются по­средством понятия «дхарма». Дхарма понимается одновременно как закон при­роды, моральный закон, обычное право и право позитивное.

Еще более выпуклой представляется эта связь небесных и земных поряд­ков в древнекитайской религиозно-философской доктрине даосизма, где Дао понимается какестественный ход вещей, естественная закономерность, опре­деляющая законы неба, природы и общества, олицетворяющая высшую добро­детель и естественную справедливость.

Необходимо отметить тот факт, что в традиционной культуре право предстает не столько как юридический, сколько как нравственный феномен. Такое понимание права базируется на противопоставлении подлинного, задан­ного космосом закона и закона, созданного человеком, который квалифициру­ется как искажение законов космических. Позитивное право, в таком контексте предстает в худшем случае как суррогат, а в лучшем случае как явление вто­ричное и преходящее. Позитивному праву проти­вопоставляется естественное право, понимаемое особым образом - как задан­ные Космосом моральные предписания.

Наглядной иллюстрацией такого понимания права является Конфуциан­ство, которое противопоставляет обычное право, ритуал (ли) как отражение не­бесного закона, позитивным законам (фа), как подлинное ложному. Конфуций утверждал: «Если руководить народом посредством законов и поддержи­вать порядок при помощи наказаний, - народ будет стремиться уклоняться (от наказаний) и не будет испытывать стыда. Если же руководить народом посред­ством добродетели и поддерживать порядок при помощи ритуала, народ будет знать стыд и он исправится».

Развитие юридической мысли в культуре Древнего Востока можно представить как процесс постепенного сжатия мифологических пред­ставлений и расширения рациональных и, соответственно, изменения отноше­ния к законам позитивным. Конечно, речь идет лишь о тенденции, но не ради­кальной трансформации.

Частичная рационализация представлений о праве осуществляется в буд­дизме. В частности мифологическому толкованию ключевого понятия древне­индийской политико-правовой мысли «дхарма» (дхамма) как универсального космического закона буддизм противопоставляет его трактовку как естествен­ной закономерности, для понимания и применения которой необходимы умст­венные усилия. В Дхаммападе указывается: «Дхаммы обусловлены разумом, их лучшая часть – разум, из разума они сотворены...»

Еще более заметенным это движение от мифологического понимания права к рациональному предстает в трактате «Артхашастра» (IV–III вв. до н.э.), автором которого считаетсядревнеиндийский мыслительКаутилья (Чана­кья). Наряду с дхармой - космическим законом он выделяется артху – практи­ческую пользу, выгоду людей. При этом полезность выступает в качестве ве­дущего принципа политических действий и социального взаимодействия. Один из сторонников идей Каутильи комментатор «Законов Ману» Медхатитхи ут­верждал, что правителю в случае выбора между следованием дхарме и боль­шими потерями для артхи необходимо следовать второй.

Наиболее рельефным переход от мифологического понимания права к рациональному предстает в древнекитайском политико-правовом учении Мо­изма. Основатель моизма Мо-Цзы (479–400 гг. до н.э.) дает новую трактовку небесного закона - «воли неба», утверждая, что «небо придерживается всеоб­щей любви и приносит всем пользу». Такое понимание воли неба позволяет Мо-Цзы приблизиться к новому пониманию государства как продукта общест­венного договора. Конечно, контрактивизм Мо-Цзы едва ли можно назвать по­следовательным, поскольку он соединяется с идеей воли неба. В частности, Мо-Цзы полагал, что в древности не было управления и наказания, и, по­скольку у каждого было свое понимание справедливости, между людьми ца­рила вражда. Беспорядок в Поднебесной был такой же, как среди диких зверей. Поняв, что причиной хаоса является отсутствие управления и старшинства, люди выбрали самого добродетельного и мудрого человека Поднебесной и сде­лали его сыном неба. Только сын неба может создавать единый образец спра­ведливости в Поднебесной, поэтому в Поднебесной воцарился порядок. Мо-Цзы выдвигает важную идею принадлежности народу верховной власти, а также, ссылаясь на присущую небу, которое играет в моизме роль образца и модели для человеческих взаимоотношений, всеобщность, настаивает на при­знании равенства всех людей. Именно трактовка воли неба как позволяет Мо-Цзы выдвинуть требование учета интересов простого народа в процессе управ­ления государством.

Кульминационной точкой в процессе рационализации представлений о праве можно назвать учение древнекитайского легизма. Один из теоретиков легизма и основателей школы «законников» (фацзя) Шан Ян (390– 338 гг. до н.э.), выступил с критикой конфуцианских идеалов управления посредством обычного права – ритуала, он полагал, что люди, придерживающиеся подобных взглядов, могут лишь блюсти законы, однако они не способны обсуждать во­просы, выходящие за рамки старых законов. В видении Шан Яна управление должно опираться на позитивные законы (фа) - «Мудрый творит законы, а глу­пый ограничен ими». Конечно, концепцию легизма едва ли можно назвать гу­манистичной, поскольку идеалу «законнического» государства чужды пред­ставления о каких-либо правах подданных по закону, об обязательности закона для всех, включая и тех, кто их издает. Закон в рамках легизма выступает как приказная форма, которую можно заполнить любым произвольным содержа­нием и снабдить любой санкцией. Тем не менее, фактически в легизме закон предстает не столько как воля неба, сколько как воля правителя.

Подводя итог, можно констатировать, что, не смотря на зримую положи­тельную динамику научного рационализма в культуре Древнего Востока, он не обретает самостоятельности и существует в виде отдельных фрагментов на фоне в целом мифологического мышления.

2. Юридическая мысль Древней Греции.

Культура Античной Греции – культура, в недрах которой осуществля­ется эмансипация рационализма как специфической формы познания. В Древ­ней Греции складывается ряд факторов, обусловливающих развитие рациона­лизма, обретение им статуса особого типа познания.

Во-первых, это специфические природные условия, не благоприятст­вующие формированию цивилизации аграрного типа. В Греции развиваются коммерция и ремесленное производство. Сословия торговцев и ремесленников представляют серьезную экономическую и политическую силу.

Во-вторых, это наличие демократических начал социальной организации, которые реализуются в институте полиса и создают условия творческой сво­боды и индивидуальной инициативы. Индивидуализм колебал общественные устои и делал необходимым постоянное восстановление социальных связей при помощи собственного рассудка. Полисная культура – это культура не авто­ритета, но автора (Кнабе), это культура диалога, творческой конкуренции, со­ревнования, любознательности. Дискуссия выступает как способ решения по­литических, социальных, экономических проблем. Агонистика – состязатель­ность - способствует продвижению свободомыслия, секуляризации, рационали­зации культуры.

В-третьих, развитие древнегреческого рационализма в той или иной мере было инициировано причинами религиозного характера. Религиозная культура древних греков отличалась, условно говоря, своим «либерализмом»: древне­греческие боги, по сути, были идеализированными людьми; греки не имели священных книг – плодов божественного откровения; не имели строго фикси­рованной догматики; жрецы не играли существенной роли в жизни полиса. От­сутствие жестких религиозных догм делало интеллектуальную мысль Древней Греции свободной, в отличие от Древнего Востока, где догмы образовывали устойчивую противодействующую силу.

В-четвертых, древнегреческая мифология несла на себе отпечаток демо­кратической ментальности, она являла собой образец высокохудожественного авторского творчества, специфической ее особенностью были попытки при­чинно-следственного объяснения событий, а также наличие обобщающих сен­тенций, художественных метафор, которые можно рассматривать как прооб­разы философско-научных понятий.

Итак, сама жизнь древнегреческого полиса, основывающаяся не на дик­тате традиции, а на диалоге и воспроизводстве социального консенсуса способ­ствовала развитию рационалистического мышления. Рационалистическая уста­новка складывается под нажимом утилитарных требований - развитие тор­говли, мореплавания, ремесленного производства рождало чувство неудовле­творенности мифологическими и магическими способами объяснения мира и методами воздействия на него. Рационалистический подход заключался в стремление искать в самой природе причины того, что происходит, отказав­шись, таким образом, от апелляции к потусторонним силам. Вместе с тем, ра­ционалистическая установка отличалась от обыденной, поскольку предпола­гала не констатацию фактов в их повседневной очевидности, но поиск причин и оснований при помощи разума. Такого рода гносеологический переворот произошел с одной стороны потому, что человек перестал довольствоваться ав­торитетом мифа в понимании мира и поставил задачей сам понять его, с другой стороны, такой поворот стал возможен вследствие выработки навыков раз­мышления не только о предметах, но и о мыслях, т.е. навыков рефлексии.

Ключевой лексемой, которой оперируют первые древнегреческие фило­софы, становится лексема «фюзис», понимаемая как природа, внутреннее уст­ройство всех вещей. Другой важнейшей категорией, вокруг которой организу­ется античный философский дискурс является категория «архэ» - первоначало. Поиск первоначала, выступающего как причина и основа природных и соци­альных явлений и процессов, свидетельствует о развитии абстрактного мышле­ния. Собственно говоря, способность увидеть за многообразными явлениями жизни некоторую единую сущность рождается в результате способности к идеализации мира – абстрагирования от конкретных физических и психических его характеристик. Таким образом, осуществлялся выход к обобщающим, опи­рающимся на доказательство построениям и отступление от мифологических представлений. В интеллектуальной культуре Античной Греции формируются представления о различных формах знания. Среди них: докса – знание обыден­ное; техне – практическое знание; матема – знание, полученное в процессе обу­чения и направленное на формирование этических добродетелей; эпистема - знание теоретическое, прототип знания научного; софия – теоретическое умо­зрение. Продвижению культуры рационализма способствовало образование. Идеалом греческого образования было свободное добровольное занятие нау­кой. Воспитание, формовка здорового духа в здоровом теле обозначалась тер­мином пайдейя. В античной культуре бытовали представления, согласно кото­рым решающую роль в формировании духовной природы человека играют сло­весность, поэзия, риторика, история и философия. Помимо этого в Древней Греции возникают элементы юридического образования - некоторые сведения о праве включались в систему общего образования, а в школах стоиков обучали судебному красноречию.

Культура Древней Греции – важнейший этап становления юридической науки. Этот этап связан с переходом от мифологических представлений к фи­лософским, от образно-эмоцонального мышления к логико-понятийному ана­лизу и зачаточным формам эмпирико-научного познания.

Собственно говоря, изначально политико-правовая мысль Древней Гре­ции подобно древневосточной политико-правовой мысли была мифологичной. Первые ростки политико-правовой мысли рождаются в поэмах Гомера и Ге­сиода. Так, например, в поэмах Гесиода (VII в. до н.э.) «Теогония» и «Труды и дни» проблемы правового устройства решаются посредством апелляции к сле­дующему мифологическому сюжету: от брака Зевса (олицетворения всего со­вершенного) и Фемиды (олицетворения вечного естественного порядка) рож­даются две дочери-богини: Дике (справедливость) и Эвномия (благозаконие). Дике охраняет естественно-божественную справедливость и карает неправду. Эвномия же обозначает божественный характер начал законности в общест­венном устройстве, глубинную внутреннюю связь законности и полисного уст­ройства.

Для поэм Гомера характерно превращение мифологических образов в обобщающие понятия, в частности Дике означает у него уже не столько имя бо­жества, сколько принцип вечной справедливости.

Характерные для поэм Гомера попытки рационализации представлений о праве получают дальнейшее развитие в творчестве первых философов, напри­мер, Пифагора (580–500 гг. до н.э.) и его последователей - Архита, Лизиса, Филолая. В качестве основы и источника права они определяли число. Пред­ставление о справедливости, таким образом, утрачивало мифологический ха­рактер и обретало новое рационалистическое звучание – как воздаяние равным за равное.

Еще один шаг по пути рационализации политико-правовой мысли – уче­ние Гераклита (VI –V вв. до н.э.), который определяет право как порождение всеобщего логоса – всеуправляющего разума. Гераклит настаивает на том, что закон полиса имеет разумную природу, он возникает в результате интеллекту­ального постижения логоса.

Принципиально общим для подходов Пифагора и Гераклита, оказавших заметное влияние на последующих мыслителей (Сократа, Платона и др.), явля­ется выбор ими интеллектуального (логико-философского, научно-математиче­ского) критерия для определения того, что есть право.

Переломный момент в развитии рационалистического понимания права – творчество софистов, выступивших в V в. до н.э. в период расцвета афинской демократии. Софистами – мудрецами называли в Древней Греции учителей по­литического красноречия, которые радикальным образом изменили представ­ления о праве и государстве.

Во-первых, софисты выступают с критикой идеи божественного проис­хождения права. Например, софист Критий называл Богов чучелами, изобре­тенными политиками, чтобы заставлять людей почитать законы, которые сами по себе не имели бы силы.

Во-вторых, софисты выдвигают идею утилитаризма - обусловленности нравственных, правовых норм жизни общества человеческой пользой. Напри­мер, софист Фрасимах рассматривал справедливость, как то, что полезно вла­стям; всякая власть, в его видении, устанавливает законы в свою пользу: демо­кратия – демократические, тирания – тиранические.

В-третьих, идея утилитаризма у софистов неразрывно связана с идеей ре­лятивизма - относительности существующих нравственных и правовых норм, их изменчивости, текучести.

Наконец, в-четвертых, в толковании правовых норм софисты приближа­ются к антропоцентрическому пониманию права и государства, согласно кото­рому основным источником права и государства является человек. Софист Протагор (481–411 гг. до н.э.), например, утверждал, что законы – изобретение древних законодателей.

Рационализация политико-правовых представлений в творчестве софис­тов связана, в первую очередь, с передачей права установления норм социаль­ной жизни человеку. Определение человека как меры всех вещей (Протагор) открывала возможность рационального – аналитического, а не сакрального – апологетического отношения к существующему праву. Необходимо отметить, что ряд софистов вводят разграничение закона полиса (номоса) и закона при­роды (фюзиса). Софист Гипий (460–400 гг. до н.э.) противопоставляет истин­ное, происходящее от самой природе вещей, естественное право ошибочному, искусственному, полисному закону. Посредством апелляции к естественному праву софист Антифонт (около 400 г. до н.э.) утверждает равенство людей. Как представляется, обращение к природе как объяснительному принципу создает прецедент сциентизации политико-правовой мысли, а также контуры «натуро­центризма» как принципа понимания права. Необходимо отметить, что рацио­налистическая по своей сути идея натуроцентризма радикальным образом от­личается от мифологической идеи космоцентризма: в рамках натуроцентризма природа понимается как фюзис - внутренне устройство и архэ - сущность ве­щей. Натуроцентризм в понимании права есть утверждение некоего порядка аутентичного природе и сущности человека. Таким образом, софисты может быть не всегда последовательно, отходят от космоцентрической идеи обожест­вления природы, понимания права как заданного Космосом высшего порядка. В целом вклад софистов в дело формирования юридической науки трудно пре­увеличить: они предложили деление права на естественное и позитивное; опи­раясь на естественно-правовую теорию заложили основания современной тео­рии прав человека; с позиций естественного права обосновали аксиому право­вого равенства людей; обосновали факт разнообразия законов. Однако учение софистов едва ли можно квалифицировать как юридическую научно-исследо­вательскую программу. Знание, выработанное софистами, носило фрагментар­ный и во многом умозрительный характер. Применительно к учению софистов едва ли можно говорить о целостной и законченной концептуальной научной системе, а тем более о сколько-нибудь репрезентативной эмпирической его базе.

Нечто подобное можно сказать и об учении Сократа (469– 399 гг. до н.э.), который стоит у истоков традиции рационального понимания права. По­добно софистам, Сократ различал естественное право и законы полиса, но в от­личие от них он считал, что и естественное право и полисный закон имеют ра­зумное основание. Сократ формулирует важную идею тождества разумного, справедливого и законного. Утверждая, что править должны знающие, Сократ, по сути, формулирует принцип компетентного правления. Конечно, теоретиче­ская позиция Сократа была далека от существовавших в его времена политиче­ских порядков.

Создателем целостной концептуальной системы знаний относительно го­сударства и права является Платон (427–347 гг. до н.э.). Вместе с тем, концеп­ция Платона носит ярко выраженный философский характер. Описываемое Платоном в диалоге «Государство» идеальное государство принадлежит миру эйдосов - идей. Оно может быть реализовано в мире вещей – земной политико-правовой жизни, однако идеальная форма государства первична и независима от людей. Таким образом, по Платону, идеальный образ государства не извле­кается из эмпирической реальности, но конструируется умозрительно в резуль­тате также умозрительно усмотренного структурного тождества между Все­ленной в целом, человеческой душой и государством. В идеальном государстве Платона правители - философы управляют «по добродетели и науке».

В диалоге «Законы» Платон предпринимает попытку изучения государ­ства как такового, т.е. реального государства, состоящего из реальных, но не идеальных людей. В реальности, как полагает Платон, трудно найти тех, кто управлял бы «по добродетели и науке», поэтому реальное государство отлича­ется от идеального, в первую очередь тем, что носителем высшей власти дол­жен быть закон, следовательно, необходима конституция. И, тем не менее, ре­альное государство для Платона лишь искажение идеального, которое высту­пает как главная цель и ценность.

В «Законах» Платон выдвигает целый ряд важных политико-правовых идей – создает классификацию форм правления государства в зависимости от количества правящих и их отношения к законам, вводит понятия «смешанной конституции» (под конституцией подразумевается форма государства) и «про­порционального равенства». И, тем не менее, учение Платона нельзя назвать конкретно-научным, оно является философским, т.е. основанным не столько на опытном, сколько на сверхопытном знании. Политико-правовая проблематика освещается Платоном с позиций идеального понимания государства и права.

Вершина рационализации древнегреческой политико-правовой мысли – учение Аристотеля (384–322 гг. до н.э.). Аристотеля часто называют основате­лем политической науки. Так или иначе, но первую попытку всесторонней раз­работки науки о политике предпринял именно Аристотель. Он изменил форму изложения политико-правовых идей, в отличие от Платона, который излагал свои взгляды в типично философской форме диалога, Аристотель обращается к форме трактата. Главной работой, в которой Аристотель излагает свои взгляды, является трактат «Политика». Помимо этого в своих исследованиях права и го­сударства Аристотель опирается на солидную эмпирическую базу – в основу его исследования был положен сравнительный анализ действующих конститу­ций, им и его учениками было описано 158 конституций греческих и варвар­ских государств. Политико-правовое учение Аристотеля отличается от анало­гичного учения Платона большей конкретностью и меньшей умозрительно­стью. Во многом это связано с представлением Аристотеля о том, что идеи не существуют вне вещей, но только лишь в них самих как формы вещей. Каждая вещь есть единство материи и формы. Таким образом, Аристотель преодоле­вает присущий Платону идеализм и дуализм в понимании государства и права. Государство, в представлении Аристотеля, есть высшая форма общения, обни­мающая собою первичные формы общения – семью, общину; оно создается во имя благоденствия всех.

Государство в учении Аристотеля предстает как продукт естественного развития. Вместе с тем, государство отвечает самой природе человека, который есть существо социальное и политическое. Таким образом, в понимании госу­дарства Аристотель стоит на позициях «социоцентризма», позиционирующего в качестве источника государства - общество. Стагирит снимает присущий пла­тоновскому пониманию государства налет сакральности и спиритизма. Такого рода десакрализацию Аристотель осуществляет и в отношении других поли­тико-правовых понятий. Закон он понимает как уравновешивающий разум об­щественной жизни. Справедливость как принцип создающий и сохраняющий благо (счастье) общества. Право как политическую справедливость, служащую нормой политических отношений между людьми. Правопонимание Аристотеля базируется на принципе совпадении справедливого и законного. Таким обра­зом, Аристотель вплотную подходит к созданию науки о праве. Он создает ряд важный политико-правовых понятий, например, понятия уравнивающей и рас­пределяющей справедливости; осуществляет классификацию форм правления исходя из критерия количества правящих и служения интересам общего блага; разрабатывает проект идеальной формы правления – политии. И, тем не менее, учение Аристотеля по своей сути являет собой знание, где синкретически (не­разрывно) слиты философский и конкретно-научный рационализм. В частно­сти, этика (этика – раздел философии) определяется Аристотелем как начало политики и введение к ней. В качестве объекта политической науки у Аристо­теля выступают прекрасное и справедливое, т.е. те же объекты, которые изуча­ются этикой в качестве добродетелей. Аристотель дает этическое понимание государства как сообщества равных людей для достижения возможно лучшей жизни.

В эллинистический период развития античной культуры наступает упа­док политико-правовой мысли, связанный с кризисом древнегреческой госу­дарственности. Идеал аполитичности, неучастия в общественной жизни выдви­гают школы эпикуреизма, кинизма. Стоицизм возрождает космоцентрическую по своей сути идею универсального космического закона, управляющего всем сущим. Стоики именуют его судьбой.

Итак, необходимо определить специфические особенности древнегрече­ского рационализма. Важнейшая из них - ориентация на построение теории, дедуктивных конструкций. Только занятие теоретическим познанием рассмат­ривалось древними греками как достойное свободного гражданина полиса. Теоретическое знание противопоставлялось опыту и практическим ремеслам (техне) как высокое низкому. Другой особенностью древнегреческого рациона­лизма был его синкретизм – нерасчлененность философского и собственно на­учного рационализма. Ростки частных наук, например, юридической науки, прорастали и вплетались в философское знание, в этом смысле можно гово­рить, что у древних греков, в сущности, не было отдельных «наук», была лишь одна общая «наука», которая была спаяна с философскими умозрениями, раз­вилась под эгидой философии. Именно вследствие недифференцированности философского и научного знания, древнегреческая «наука» не была наукой в полном смысле этого слова, она являла собой протонаучный тип знания.

3. Основные этапы научного познания.

Процесс научного познания осуществляется по определенной апробиро­ванной схеме, включает такие основные этапы как: постановка проблемы, вы­движение гипотезы, конструирование теории, выявление законов и формиро­вание парадигмы.

Постановка проблемы – этапнаучного познания, содержанием которого является еще не познанная, но нуждающаяся в познании человеком противоре­чивая ситуация, теоретического или практического характера. Научная про­блема (греч. проблема – преграда, трудность, задача) - это вопрос или комплекс вопросов, возникающих в процессе научного познания, решение которых пред­ставляет теоретическую или практическую значимость. Проблема - это знание о незнании, рождающееся в результате осмысления некоторого несоответствия, пробела в научном знании, либо дефицита научной информации о том или ином явлении, процессе действительности. Разногласие между мыслями и фак­тами или разногласие между мыслями – источник возникновения проблемы. Научное исследование начинается с постановки проблемы, т.е. главного во­проса, на решение которого направляются исследовательские усилия. Каждому историческому типу научного рационализма присущи свои характерные формы проблемных ситуаций. Типологию научных проблем формирует Т. Кун, кото­рый различает три класса проблем, составляющих проблемное поле нормаль­ной науки: установление значительных фактов, сопоставление фактов и теории, разработка теории; и экстраординарные научные проблемы, связанные с науч­ными революциями и затрагивающие глубинные основания тех или иных исто­рически сложившихся форм научного знания(3). Развития науки можно пред­ставить как процесс решения одних проблем и осмысления новых.

Выдвижение гипотезы – этапнаучного познания, связанный с формули­рованием научного допущения или предположения, истинное значение кото­рого неопределенно и нуждается в доказательстве. В современной методологии термин гипотеза - (греч. гипотеза – предположение),употребляется в двух ос­новных значениях: как элемент научной теории и как метод развития научного знания. В сущности, гипотеза есть предварительное допущение, сделанное на пробу с целью более легкого понимания фактов, но не поддающаяся пока дока­зательству имеющимися фактами. Научные гипотезы выдвигаются в контексте развития науки с целью объяснения экспериментальных данных или устране­ния противоречий теории. Значительную роль в процессе формирования гипо­тезы играют направляющие научное познание научная картина мира, ценност­ные установки, идеалы и нормы исследования.

Гипотетическое знание – знание вероятностное по своей природе, оно требует проверки и обоснования. В ходе проверки одни гипотезы обретают ста­тус теории, другие уточняются и модифицируются, третьи отбрасываются. Ос­новные требованияотносительно построения гипотез можно свести к следую­щим: гипотеза должна допускать возможность ее подтверждения или опровер­жения; гипотеза должна соответствовать установленным в науке законам; ги­потеза должна быть согласована с имеющимся фактологическим материалом; гипотеза должна быть приложимой не только к тем объектам, для изучения ко­торых она выдвинута, но и к более широкому классу родственных объектов; гипотеза должна быть простой и внутренне непротиворечивой; гипотеза должна проверяться практически и логически. Существуют разные виды гипо­тез – общие, частные, рабочие, гипотезы ad hoc - для каждого конкретного слу­чая.

Конструирование теории – этап научного познания, в рамках которого осуществляется целостное отображение существенных характеристик и зако­номерных связей определенной сферы реальности. Научная теория (греч. тео­рия – рассматриваю, исследую) – это система принципов, идей, выражающих сущность, глубинные связи изучаемого объекта во всей его целостности и кон­кретности как единство многообразного. Теория – не просто готовое знание, но инструмент для получения нового знания. Что касается возникновения самих теорий, то существует два основных способа объяснения генезиса теоретиче­ского знания: эмпирический, согласно которому теории – продукт обобщения опытного знания; и рационалистический, в рамках которого новая теория пред­ставляется логически выведенной, сконструированной из прежних теорий.

Существует множество разновидностей теорий, среди них: объясняющие и описывающие, индуктивные и дедуктивные, фундаментальные и прикладные. Помимо этого принято различать общие и частные, специальные и отраслевые теории. Особый тип теории, формируемый неклассической наукой - стохасти­ческие теории, имеющие вероятностный характер.

Научная теория – сложное образование, в современной литературе по ис­тории и философии науки ее структура позиционируется как система, состоя­щая из следующих элементов: исходные положения - понятия, принципы; идеализированный объект – абстрактная модель определенного фрагмента ре­альности; логика теории - совокупность образцов, схем решения некоторых конкретных задач; мировоззренческие, аксиологические, социокультурные ус­тановки; совокупность законов и утверждений, выведенных в качестве следст­вий из основоположений данной теории в соответствии с конкретными прин­ципами; символические обобщения – терминологический тезаурус(4).

Функции теории можно свести к следующим: генерализующая - теория призвана систематизировать разрозненные знания в упорядоченное целое; ме­тодологическая – теория есть базис метода, любая методологическая конструк­ция имеет в своей основе определенную теорию; объяснительная и предсказа­тельная – теория ориентирована на осмысление свойств, законов, причинных связей исследуемого явления и предсказание его будущих состояний; прагма­тическая – теория является не только знанием, но и программой деятельности.

Основные требования к теории: точность, непротиворечивость, простота, широта приложения, плодотворность. Тем не менее, выбор той или иной тео­рии в качестве исследовательского базиса, как показывает история науки, обу­словлен не только ее операциональностью, функциональностью или конкурен­тоспособностью, но и личными предпочтениями исследователя.

Важнейшим элементом теории является закон . Научный закон – форма теоретиче­ского знания, содержащая представления о существенных, необходимых и по­вторяющихся связях между явлениями реального мира. В научном законе от­ражаются только те связи между явлениями, процессами, которые являются объективными, существенными, конкретно-всеобщими, необходимыми, внут­ренними, повторяющимися. Законы науки отображают инвариантные связи между явлениями, они формулируются при помощи общих – номологических (греч. номос – закон), но не единичных высказываний.

Закон есть знание одновременно стабильное и изменяющееся. Открытие нового закона не отменяет прежних законов, скорее показывает ограничен­ность их действия определенными рамками. Принято выделять общие и спе­цифические, основные и не основные, фундаментальные и производные, физи­ческие, химические, биологические, социальные и др. законы. Отличие соци­альных законов, например, заключается в их эластичности - законы понима­ются как тенденции или тренды. Сведение законов одной сферы бытия к зако­нам другой - редукционизм (лат. редукционизм – отодвигание назад, возвраще­ние к прежнему состоянию) – рассматривается современной наукой как контр­продуктивный прием.

Необходимо отметить и такую особенность научного знания как специ­фичность законов, конструируемых научным разумом на том или ном этапе его развития. Законы классической науки – это законы динамического типа, даю­щие предсказания точно определенного, однозначного характера. Неклассиче­ская наука выдвигает понятие статистических законов, т.е. законов, базирую­щихся на статистической схеме детерминации, позволяющей учитывать роль стохастичности – случайности – в процессах развития.

С понятием «научный закон» тесно связано такое понятие как «детерми­низм». Детерминизм (лат. determinare – определять, обусловливать) – признание всеобщей объективной закономерности и причинной обусловленно­сти всех явлений природы и общества, отражаемой в законах науки. Оппозици­онной по отношению к концепции детерминизма является концепция индетер­минизма, отвергающая всеобщую закономерность и причинную зависимость явлений в природе и обществе. Научное познание в целом базируется на прин­ципах детерминизма, однако на разных исторических этапах развития науки существовали различные их толкования. Классическая наука выдвигает прин­цип механистического детерминизма – представления об однозначной, жест­кой причинно следственной связи явлений мира. Неклассическая наука утвер­ждает идеал статистического детерминизма – понимания причинности как ста­тистической закономерности и вероятностной зависимости. Постнеклассиче­ская наука синтезирует представления о детерминизме и индетерминизме, оп­ределяя саморазвитие как движение от хаоса к порядку.

Формирование научной парадигмы - этап научного познания, в рамках которого осуществляется кристаллизация системы мировоззренческих, теоре­тических, методологических, ценностных представлений принимаемых науч­ным сообществом в качестве модели постановки и решения научных проблем. Понятие «научная парадигма» было введено в философию науки Т. Куном для объяснения функционирования науки. В современной философии науки науч­ная парадигма рассматривается как: «…совокупность устойчивых и общезна­чимых норм, теорий, методов, норм и схем научной деятельности, предпола­гающая единство в толковании теории, в организации эмпирических исследо­ваний и интерпретации научных исследований»(5).

4. Юридический натурализм.

Натурализм – методология познания права, в основе которой лежит идея объяснения и обоснования права посредством апелляции к законам природы. Природа выступает в таком контексте как сущностное основание права и как критерий справедливости существующих норм права. Натурализм в юридиче­ской науке – явление неоднородное. Существует различные виды натурализма, выделим важнейшие.

Юснатуралим. Наиболее распространенной формой натурализма в по­знании права является юснатурализм или школа естественного права, сформи­ровавшаяся в юридической науке XVII - XVIII веках. Представители классиче­ского юснатурализма Г. Гроций, Б. Спиноза, Т. Гоббс, Дж. Локк, С. Пуфен­дорф, Ж.Ж, Руссо, Ш.Л. Монтескье и др. под естественным правом понимали совокупность прав, пра­вил, ценностей, продиктованных естественной природой человека и независи­мых от конкретных социальных условий и государства. Природа в теоретиче­ских построениях сторонников юснатурализма выступает как главный автори­тет в защите идеи равноправия людей и критике существующих форм права. Обращение к природе как сущностному основанию права, в представлении юс­натуралистов, открывало возможности превращения правоведения из знания умозрительного в знание научное.

Необходимо отметить, что натурализм школы естественного права не од­нороден. Представители этой школы прибегают к различным видам редукцио­низма, в их рассуждениях присутствуют элементы биологизма (Спиноза), ме­ханицизма и биорганицизма (Т. Гоббс), географического детерминизма (Ш.Л. Монтескье) и др.

Помимо этого натурализм школы естественного права был не всегда по­следовательным. Как представляется, идея обращения к природе возникла в ре­зультате стремления узаконить такие, порожденные развитием капитализма, явления как индивидуализм, предпринимательство, частнособственнические интересы. Идеологи «естественного права» (Гоббс, Локк, Руссо) выступали против религиозно-феодального отношения к телесным потребностям человека как постыдным. В их представлении человек - это тело природы, «принужден­ное» законами природы удовлетворять свои естественные потребности, следо­вательно, удовлетворение таких потребностей «верховное естественное право» человека. Апелляция к «естественному», «телесному», «доисторическому» че­ловеку, его подлинной природе и базовым потребностям служила средством развенчания консервативных форм социальной организации - божественного, традиционного «сверхъестественного» права; и обоснования новых, отвечаю­щих запросам поднимающейся буржуазии норм социальной организации, таких как право на жизнь и частную собственность, право добиваться и достигать благополучия и безопасности, право на свободу конкуренции. Эти права объяв­лялись естественными, происходящими от природы вещей, изначально прису­щими человеку, тогда как противными естественному порядку объявлялись со­словные ограничения, посягательства на частную собственность, достоинство и свободу индивида. Конечно, эти права вовсе не вытекали из естественных по­требностей доисторического человека, скорее они были отражением потребно­стей европейца Нового времени. Тем не менее, такого рода натуралистические аргументации имели огромное значение, например, провозглашение эгоизма атрибутивным качеством человеческой природы лежало в основании требова­ний эмансипации индивида в качестве члена гражданского или правового строя. Концепция естественного права имела вполне практическое назначение, ее задачей было построение общества всеобщего благоденствия, она зиждилась на принципе просветительского утилитаризма, который гласил: salus populi - suprema lex (благо народа - высший закон). И это были не просто слова - в русле этой концепции происходило отпочкование юриспруденции от традици­онной моральной философии, формировался граждански правовой идеал, ставший фундаментом теории прав человека и гражданина, выраженный, на­пример, в «Декларации независимости» (1776г.) и Декларации прав человека и гражданина» (1789г.).

Географический подход - позиционирует географические, климатические, геологические факторы как определяющие в историческом развитии права. Французский правовед Жан Анри Боден (1530-1596 гг.) был одним из первых, кто изучал влияние земной природы на историю человечества. В сочинении «Ме­тод легкого изучения истории» он отмечал огромное разнообразие людей, их сообществ, нравов и считал, что физические условия, климат, высота над уров­нем моря, сила ветра, близость к морю играют значительную роль в формиро­вании этого разнообразия. Боден разбил земной шар на несколько полос и по­лучил три категории народов – южные, северные и средние народы. Северные народы, в видении Бодена, превосходят всех физической силой, южные – силой и тонкостью ума, средние – отличаются от южан телесной силой, но уступают им в хитрости, северян превосходят умом, но уступают в силе. Поэтому люди срединных полос, полагает Боден, более способны управлять государством и более способны к справедливости. Эти люди предпочитают действовать с по­мощью рассудка. Законы и судопроизводство впервые возникли у народов средних полос. Среди народов юга возникли и распространились по миру почти все религии. Народы юга более склонны подчиняться управлению рели­гией, чем насилием и разумом.

Сходные идеи высказывал французский правовед Шарль Луи Монтескье (1689-1755 гг.). В работе «О духе законов» он утверждал, что дух народа (его нравственный облик, психологические свойства) определяет среда – почва, климат, рельеф местности, величина территории. Жаркий климат расслабляет людей, обусловливая неподвижность религиозных верований и активность се­мейной жизни, порождающую многоженство. Жаркий климат стимулирует ленность, вследствие которой появляется жестокая форма приобщения людей к труду – рабство. В прохладном климате, как полагает Монтескье, напротив, рождаются жизненная энергия, храбрость, любовь к свободе и, соответственно. Необходимо уточнить, что натурализм Монтескье был умеренным - он не счи­тал воздействие географических факторов фатальным, полагая, что человек при помощи государственных установлений и других мер в состоянии ослабить от­рицательные воздействия природных факторов и усилить их позитивные влия­ния. Вместе с тем, по мнению Монтескье, форма законов зависят от климата, плодородия почвы и др. естественно-природных факторов. Он утверждал, что республикам следует «естественно» ограничиваться небольшой территорией, монархиям – умеренно большой территорией, большая империя предполагает деспотическую власть, позволяющую быстро принимать решения, при этом страх удерживает отдаленных наместников от бунта. Таким образом, по мысли Монтескье, дух государства меняется в зависимости от уменьшения или увели­чения их территории. Религия любого народа соответствуют образу его жизни. Рассуждение Монтескье были попыткой ответить на вопросы, которые не по­лучили адекватного ответа у его современников.

Биоорганический подход заключается в квалификации государства и права как организмов подобных биологическому организму. Таких воззрений придерживался, например, швейцарский юрист И. Блюнчли. Элементы органи­цизма присутствуют в учениях Ф.К. Савиньи и других представителей истори­ческой школы права.

Психобиологический подход обосновывает возникновение и существова­ние права теми или иными свойствами человеческой психики. В видении осно­вателя этого подхода австрийского психолога и философа Зигмунда Фрейда (1856-1939 гг.) государство и право создаются для подавления агрессивных вле­чений людей, вызванных сексуальными инстинктами.

Элементы натурализма биопсихологического типа можно обнаружить в психологической теории права русско-польского правоведа и политического деятеля Льва Иосифовича Петражицкого (1867 – 1931 гг.), выдвинувшего идею эмоциональной основы права. «Эмоции» - ключевое понятие теории Пет­ра­жицкого. Он разделяет эмоции на два вида – жизнеобеспечивающие эмоции (жажда, голод, сон) и этические эмоции – нравственность и право. Право, в его видении, есть совокупность психических переживаний долга и обязанностей, которые имеют императивно-атрибутивный характер. Рассматривая правые эмоции и физиологические эмоции как явление однопорядковые, Петражицкий с неизбежностью встает на почву натурализма.

Бихевиоризм – поведенческий подход к праву находит воплощение в творчестве представителей школы правового реализма Карла Ллевеллина (1893 -1962 гг.) и Джерома Фрэнка (1889-1957 гг.). Объектом их исследования стало кон­кретное поведение судей, должностных лиц административного аппарата, ко­торое в духе бихевиоризма рассматривалось как совокупность реакций орга­низма на раздражители внешней среды. Таким образом, Ллевеллин и Фрэнк сводили право к рефлексивной деятельности судей и других участников судеб­ного процесса. В их представлении, судьи решают дела опираясь не столько на рациональное мышление, сколько на иррациональные психологические им­пульсы.

В целом, натурализм как методологическая позиция познания права в со­временной российской правовой науке мало популярен, что связано с понима­нием ущербности редукционизма как исследовательского приема сводящего законы существования одной сферы бытия к другой. Современная юриспру­денция, преодолевая плоский редукционизм, выходит к утверждению принципа синтеза различных систем знания, различных юридических школ.

5. Юридическая аксиология.

Аксиология – методология познания права, сложившаяся в XIX веке и составившая теоретическую платформу неокантианскому, нормативистскому направлениям юриспруденции, представителями которых были Р. Штаммлер, Г. Радбрух, В. Науке, Г. Кельзен, П.И. Новгородцев, И.А. Ильин и др. Аксиоло­гический подход к праву сформировался в результате экстраполяции (распро­странения) идей неокантианства в сферу юридической науки. Одновременно, правовая аксиология является одним из направлений аксиологии как таковой, т.е. теории ценностей, которые определяются как идеалы, общезначимые прин­ципы, определяющие мотивацию деятельности человека.

Правовая аксиология базируется на идее выделения в пространстве права двух уровней – должного и сущего . По мнению сторонников аксиологического понимания права, должное есть ничто иное, как идеальное право – правовые идеалы, ценности, принципы, которые подобно путеводной звезде освещают правотворческую и правоприменительную деятельность человека. Правовые идеалы и ценности являются духом права, именно поэтому их нельзя свести к какому-нибудь законченному списку. Тем не менее, в самом общем смысле дух права складывается из таких правовых идеалов и принципов как свобода, спра­ведливость, согласие. Сфера должного в праве, по убеждению представителей аксиологического подхода, трансцендентальна (изначально присуща разуму), априорна (независима от опыта), первична по отношению к сфере сущего.

Сфера сущего в праве – существующие в реальности правовые нормы, т.е. позитивное право, которое, в отличие от ценностей, не идеально, но ре­ально, соответственно, имманентно (присуще действительности) и апостери­орно (возникает из опыта). Позитивное право, в видении сторонников аксиоло­гии, формируется в результате реализации – наполнения конкретным социо­культурным содержанием - правовых идеалов и ценностей. Разумеется, такого рода реализация осуществляется субъектом нормотворчества и зависит от ис­торических условий, в рамках которых она осуществляется. Таким образом, вечные и универсальные идеалы всегда отливаются в исторически изменяю­щиеся, партикулярные нормы. Степень реализации правовых идеалов в тех или иных правовых нормах зависит от этапа развития общества, характера полити­ческого режима, стадии гуманизации правовой культуры. Прогресс правовой культуры в таком контексте мыслится как процесс углубления реализации пра­вовых идеалов, все более полное их раскрытие в правовых нормах. Такого рода уг­лубление выражается, помимо прочего, в росте авторитета права и правовых способов урегулирования социальных отношений. В этой связи необходимо отметить два важных положения аксиологической методологии. С одной сто­роны, именно правовые идеалы выступают в качестве критерия прогресса пра­вовой культуры. С другой стороны, правовые идеалы и нормы позитивного права, будучи выражением должного и сущего, никогда не достигнут тожде­ства, поскольку идеал не воплотим в социальном бытии. Правовые идеалы и позитивные правовые нормы, таким образом, едины и противоположны одно­временно.

Юридическая аксиология позиционирует принцип разделения наук на два вида:

1) науки о сущем – науки, изучающие природные и социальные явления, при помощи методологии объяснения, т.е. исходя из законов причинности;

2) науки о должном - науки, изучающие нормативный порядок человече­ских отношений, при помощи методологии «отнесения к ценности».

Юриспруденция квалифицируется представителями аксиологической па­радигмы как наука о должном. Соответственно, центральной процедурой ак­сиологического метода является соотнесение существующего позитивного права с правовыми идеалами. Такого рода соотнесение выступает как дейст­венный способ не только анализа существующего позитивного права, но и пра­вотворчества, в процессе которого правовые идеалы выступают как цель пра­вотворческой деятельности. Например, одной из фундаментальных правовых ценностей можно считать права человека. Критическое рассмотрение сущест­вующего права сквозь призму этих прав, является мощным стимулом и важ­нейшим ориентиром развития права.

Аксиологический подход к феномену права наиболее полно и последова­тельно выражен в юридическом неокантианстве. Одним из видных представи­телей неокантианства в праве является немецкий юрист Рудольф Штаммлер (1856-1938 гг.), автор работ «Учение о правильном праве», «Сущность и задачи права и правоведения», «Теория правоведения», «Хозяйство и право с точки зрения материалистического понимания истории». Традиционно учение Штаммлера представляется как развитие идей марбургской – логической школы неокантианства, тем не менее, представляется очевидным, что оно несет на себе явный отпечаток идей аксиологии.

Штаммлер полагал, что понятие права невозможно вывести из разроз­ненных явлений правовой действительности. С точки зрения Штаммлера, поня­тие права есть логическая данность. Отношение права и социальной реально­сти, по Штаммлеру, есть отношения должного и сущего, формального и факти­ческого. Иными словами, в видении Штаммлера, основой реального, дейст­вующего позитивного права, является право идеальное, которое являет собой априорную форму права.

Он критикует методологию К. Маркса, основой которой является мате­риалистическое понимания социального развития и, соответственно, причинно-следственный метод объяснения социальных явлений, в том числе и права. По­добно другим неокантианцам Штаммлер полагал, что право – продукт челове­ческого духа, поэтому оно не подчинено законам причинности, а, следова­тельно, каузальный (причинный) подход к праву, также как методологическая процедура объяснения в познания права не корректны.

Штаммлер выдвигает идею телеологического (телеология – учение о цели) понимания права. Он направляет свои усилия на формирование «высшего понятия права», которое есть социальный идеал и цель социального развития. Таким идеалом, целью и высшей ценностью по Штаммлеру является «обще­ство свободно хотящих людей». «Общество свободно хотящих людей» - это общество, состоящее из моральных личностей, в котором каждый человек рас­сматривается как цель и ценность, но не как средство. Это такое общество, где преодолено извечное противоречие между волей и желаниями, между разумом и чувствами, между должным и сущим. Штаммлер утверждал, что социальный прогресс определяется движением к «обществу свободно хотящих людей». Штаммлер призывал выдвигать проекты, приближающие общество к идеалу, распространять соответствующие идеи путем обучения и примера, морально со­вершенствоваться. Согласно Штаммлеру, «общество свободно хотящих людей» является «регулятивной идеей», путеводной звездой, за которой следуют не для того, чтобы достичь ее, но для того, чтобы найти правильный путь. Штаммлер утверждал, что «общество свободно хотящих людей» есть идеал, который ни­когда не может быть достигнут, так как его достижение означало бы конец ис­тории человечества.

Помимо этого Штаммлер выдвинул понятие «правильное право», которое вошло в научный аппарат теоретико-правовых исследований. Это понятие он использовал в критике позитивистского правопонимания.

Штаммлер разделяет право на справедливое и несправедливое. Крите­рием такого разграничения выступает соответствие того или иного реально су­ществующего права основной идее права – «социальному идеалу». Истинное право, по Штаммлеру, это такое право, которое в каждом отдельном положе­нии вообще согласуется с основной идеей права. Соответственно, справедли­вость понимается Штаммлером как качество права, принадлежащее правовой норме в том случае, если ее содержание соответствует общей идее человече­ского общения – социальному идеалу.

Штаммлер вводит понятие «естественное право с меняющимся содержа­нием». Концепция «естественного права» у Штаммлера радикально отличается от концепций школы естественного права XVII-XVIII вв. Штаммлер полагал, что «естественное право» есть ничто иное, как исторически изменяющиеся идеи общественного правосознания, как прогрессирующее уразумение воз­можной справедливости. Штаммлер полагает, что лишь наука может обнару­жить в исторически изменчивом праве «истинное право», которое сориентиро­вано на социальный идеал как свою конечную цель. «Естественное право с ме­няющимся содержанием» – идеально и априорно, поскольку оно формируется телеологически – в результате стремления к идеалу – «обществу свободно хо­тящих людей». Идея меняющего содержания естественного права связана с представлением, о развитии права процессе приближения к его идеалу. Важно отметить, что посредством концепции «естественного права с меняющимся со­держанием» утверждалась идея, согласно которой именно меняющееся право определяет развитие общества. Реформы права, по мнению Штаммлера, обу­словлены движением к социальному идеалу и конечной цели – «обществу сво­бодно хотящих людей». «Естественное право с меняющимся содержанием», в видении Штаммлера, есть компас в руках законодателя для усовершенствова­ния позитивного права.

Необходимо отметить, что концепция «естественного права с меняю­щимся содержанием» способствовала возрождению и обновлению идеи есте­ственного права, она инициировала естественноправовые исследования в XX в. Правоведение XX в. восприняло идею «естественного права с меняющимся со­держанием», давшую возможность конкретизировать общечеловеческий идеал в связи с историческими условиями его реализации. Эта идея нашла широкое развитие и обоснование в трудах известного русского правоведа Павла Ивано­вича Новгородцева (1866 – 1924 гг.), автора работ «Нравственный идеализм в фи­лософии права», «О задачах современной философии и права», «Кризис совре­менного правосознания». Классическому пониманию естественного права как «абстрактного права природы», имеющего абсолютный и неизменный характер Новгородцев противопоставляет естественное право с «переменной частью своего содержания». Такого рода естественное право возникает, по убеждению Новгородцева, как продукт индивидуального сознания, как отражение мораль­ной ценности отдельных людей, выражением которой являются соответствую­щие права и свободы. Естественное право, будучи, в видении Новгородцева, совокупностью моральных представлений о праве, выступает как своего рода нравственный критерий оценки существующего в обществе порядка.

Представителем юридической аксиологии является российский правовед и методолог Богдан Александрович Кистяковский (1868 – 1920 гг.), автор ра­бот: «В защиту научно-философского идеализма», «В защиту права», «Соци­альные науки и право». По мнению Кистяковского, обновление науки о праве необходимо начинать с ее методологии. Необходимость методологического обновления мыслитель аргументирует следующим образом: «Итак, для того чтобы наука о праве была методологически правильно построена, она должна быть ориентирована не на той или иной гуманитарно-научной дисциплине и не на всей совокупности их, а, прежде всего, на философии культуры и только при посредстве ее – на всей сумме гуманитарных наук, объединенных при помощи философии в цельную систему научного знания». Кистяковский полагает, что наука о праве как одна из наук о культуре, отличается от наук о природе тем, что она стремиться выработать синтетическую теорию права, соединяющую представление о праве как явлении государственно-организационном, социаль­ном, психологическом и нормативном. Таким образом Кистяковский выходит к плюралистическому пониманию права.

Представителем юридического неокантианства является немецкий юрист Густав Радбрух (1878-1949 гг.). Его критика юридического позитивизма и стрем­ление к восстановлению в юриспруденции «идеи права» и концепциии «надза­конного права» также способствовали возрождению естественного права в За­падной Европе в XX веке. Книги Радбруха «Закон­ное неправо и надзаконное право», «Обновление права» вызвали дискуссию в европейском правоведении, консолидировали противников юридического позитивизма.

Радбрух обвиняет юридический позитивизм в искажении права при на­ционал-социализме. Он полагает, что тезис позитивистов «закон есть закон» лишил немецких юристов возможности противостоять преступным законам национал-социализма. Юридическая наука, таким образом, оказалась бессиль­ной перед лицом тоталитарной власти.

Обновление права и юридической науки, его изучающей, возможно, по представлениям Радбруха, лишь посредством возвращения к идее надзакон­ного, надзаконодательного права. Юридическая наука, по убеждению Рад­бруха, должна вновь вспомнить о тысячелетней мудрости античности, христи­анского средневековья и эпохи Просвещения, о том, что есть более высокое право, чем закон, - естественное право, божественное право, разумное право, короче говоря, надзаконное право, согласно которому неправо остается непра­вом, даже если его отлить в форму закона.

Однако надзаконное право Радбрух понимает не в русле юснатурализма, но в русле неокантианства. Надзаконное право для него есть мыслительная юридическая форма – идея права. Радбрух разграничивает право и закон по­средством понятия «идея права». В таком контексте надзаконное право есть право идеальное. Основным содержательным элементом «идеи права», его сущностью является ценность справедливости. При этом у Радбруха справед­ливость понимается как формальный принцип, смысл которого раскрывается посредсвом идеи равенства. Справедливость, утверждает Радбрух, указывает нам, что: «равное равно, неравное неравно», но ничего не говорит нам о точке зрения, по которой ее следует охарактеризовать как равное или неравное, она определяет лишь отношение, но не способ обхо­ждения. Принцип справедливости становится у Радбруха критерием различе­ния права от «законного неправа». Радбрух, например, полагает, что установ­ление, которому не присуща воля к тому, чтобы обходиться так: «равное равно, неравное неравно», может быть позитивным, может быть целесообразным, даже необходимым и поэтому также и абсолютно законно признанным, но ему должно быть отказано в имени право, так как право есть лишь то, что, по меньшей мере, имеет своей целью служить справедливости.

Для периодизации юридической науки приемлемо классическое Древний мир, средние века, Новое и Новейшее время, которое не создает трудностей, порожденных формационным подходом, однако же лежащий в ее основе хронологический принцип не всегда позволяет выявить специфику развития политико-правовой идеологии. Между тем любая периодизация должна строиться в соответствии с логикой развития самого предмета, поскольку проблема определения основных периодов истории носит не столько классификационный, сколько теоретический характер.

Закономерностью развития юридической науки является то, что любое учение о государстве, праве, политике разрабатывается с учетом современной ему политико-правовой действительности, которая обязательно отражается в самом, казалось бы, абстрактном теоретическом построении. Каждая большая эпоха сословного и классового обществ имела свои, свойственные ей правовые учреждения, понятия и способы их теоретического объяснения. Поэтому в центре внимания юристов разных исторических эпох были различные правовые проблемы, связанные с особенностями государственных учреждений и принципов права соответствующего исторического типа и вида. Так, в государствах-городах Древней Греции главное внимание уделялось устройству государства, проблеме круга лиц, допущенных к участию в политической деятельности, государственно-правовым способам укрепления господства свободных над рабами. Этим и были обусловлены повышенное внимание к теоретическому определению и классификации форм государства, поиск причин перехода одной формы правления в другую, стремление определить наилучшую, идеальную форму правления. В средние века основным предметом юридических дискуссий стал вопрос о соотношении государства и церкви. В центре внимания общественно-политической мысли XVII-XVIII вв. стояла уже проблема не столько формы правления, сколько формы политического режима, проблема законности, гарантий равенства перед законом, свободы и прав личности. XIX-XX вв. выдвинули на первый план вопрос о социальных гарантиях прав и свобод человека, а с конца XIX в. проблема форм правления и политического режима государства была существенно дополнена исследованием его связей с политическими партиями и другими политическими организациями.

Право занимает ведущее по отношению к государству положение в некоторых религиях (брахманизм, ислам) и потому правовые проблемы являются главными в содержании политико-правовых учений, построенных на идейной основе соответствующей религии. В истории юридической науки было также немало не связанных с религией проектов детальной регламентации неизменными законами жизни общества, проектов, отводящих государству второстепенную роль хранителя этих законов ("Законы" Платона, "Кодекс природы" Морелли, "Путешествие в землю Офирскую..." Щербатова и др.). Проблемы права по-новому вышли на первый план в эпоху становления гражданского общества в тех юридических доктринах, которые обосновывали юридическое равенство людей, их права и свободы, отводя государству роль гаранта прав человека (Локк, Кант и др.). Вместе с тем в истории было немало концепаций, уделяющих большее внимание проблемам политики и государства (Макиавелли, Боден и др.).

В укрупненном виде типология истории правовой науки включает три больших эпохи, соответствующих главным периодам государственно-организованного общества:

1) юридическая наука сословно-кастового общества;

2) правовые доктрины периода перехода к гражданскому обществу;

3) юридическая наука гражданского общества.

К первому относится период от возникновения права и государства примерно до XV-XVI в. По формационной схеме данный период включает азиатский способ производства, рабовладельческое и феодальное общества; по схеме общей истории - это Древний мир и средние века.

Особенность этого периода, который в исторической науке иногда называется "большая феодальная формация", состоит в том, что социальная структура общества определялась правом, не равным для разных сословий, а государство (чаще монархическое, чем республиканское) зависело от высшего, наиболее привилегированного сословия и стояло на страже общественно-правового неравенства. Правовая мысль этого периода строго различала людей свободных и несвободных, привилегированных и непривилегированных, "своих" (граждан данного государства, членов касты или сословия, лиц того же племени или расы, приверженцев определенной религии и церкви, сотоварищей по цеху и т.п.) и "чужих". Даже в наиболее развитых государствах, где имелись зародыши гражданского общества, при определении государства как "дела народного" под народом разумелась лишь малая часть общества (свободные, имеющие гражданство), а крайне редкие рассуждения некоторых философов V в. до н.э. о том, что все люди по природе равны, до сих пор дают обильную пищу для предположений, что эти рассуждения надо либо толковать ограничительно, в классовом смысле, либо отнести за счет неверного прочтения или передачи античных источников. Попытки теоретического обоснования всеобщего правового равенства людей влекли свирепые репрессии против политических мыслителей в сословных государствах.

Второй период охватывает XVI-XVIII вв. Он вообще не вмещается в формационную схему, а по общеисторической периодизации к нему относятся позднее Средневековье и начало Нового времени. Для истории юридической науки этот период имеет исключительно важное значение как эпоха грандиозных сдвигов, поисков, открытий в области политико-правовой идеологии и вообще духовного развития Европы. Великие потрясения и перестройки тех веков обычно обозначаются именами собственными: Возрождение, Реформация, Просвещение. Общая идея и исторический смысл данного периода состояли в признании и утверждении всеобщего равенства людей перед законом. В правовых доктринах этого периода по существу была сформулирована теоретическая модель бессословного, гражданского общества равноправных людей, свободно проявляющих свою личность, предприимчивость и творческую инициативу, обоснован идеал общества, освобожденного от сословных границ, лишних запретов и правовой регламентации.

Результатом политических революций в ряде стран Европы XVII-XVIII вв. стало становление и развитие гражданского (бессословного, промышленного, капиталистического) общества (XIX- XX вв.). Это - третий большой период развития юридической науки, проблематика которой пополняется рядом новых тем, порожденных сложностями развития современного права гражданского общества.

Связь политических и правовых учений разных эпох обусловлена уже влиянием созданного учеными предшествующих эпох запаса теоретических представлений на последующее развитие юридической науки. Такая связь (преемственность) особенно заметна в те эпохи и периоды истории, в которые воспроизводятся философия и иные формы сознания предыдущих эпох и решаются правовые проблемы, в чем-то аналогичные тем, которые решались в предшествующие времена. Так, в Западной Европе борьба с господством католической церкви и с феодальными монархиями вызвала широкое воспроизведение в правовых трактатах XVI-XVII вв. идей и методологии античных авторов, не знавших христианства и обосновывавших республиканский строй. В борьбе против католической церкви и феодального неравенства использовались идеи первоначального христианства; в периоды революционных событий вспоминались демократические идеи античных авторов, республиканские доблести политических деятелей Древней Греции и Древнего Рима.

Ряд историков и юристов придавали этому влиянию решающее значение, пытался представить всю или почти всю историю юридической мысли как чередование, круговорот одних и тех же идей и их различных сочетаний. Такой подход преувеличивает возможность чисто идеологического воздействия, которое само по себе неспособно породить новую идеологию, если нет общественных интересов, создающих почву для восприятия идей и их распространения.

Влияние и воспроизведение далеко не одно и то же: правовая доктрина, сложившаяся под влиянием других доктрин, чем-то отличается от них (иначе это та же самая доктрина, которая просто воспроизводится); новая теория соглашается с одними идеями, отвергает другие, вносит изменения в наличный запас представлений.

В новых исторических условиях прежние идеи и термины могут приобретать совершенно другое содержание и толкование. Так, термин "право природы" (естественное право) возник еще в Древнем мире; этим термином, например, пользовались философы Греции V в. до н.э. В XVII в. возникла теория естественного права, направленная против сословного неравенства и феодального строя. При сходстве терминологии суть доктрин противоположна по той причине, что если теоретики естественного права XVII-XVIII вв. требовали соответствия положительного права (т.е. законов государства) праву естественному (люди равны от природы и т.д.), то именно этого требования не было у античных мыслителей.

Столь же неосновательны попытки искать идейные истоки теории разделения властей в трудах древнегреческого историка Полибия или средневекового философа Марсилия Падуанского. Как известно, без представительных учреждений в структуре государства разделение властей практически неосуществимо, а таких учреждений во времена Полибия и Марсилия Падуанского еще не было.

Предпринимались попытки представить историю юридической науки как повторение основных правовых идей: власти, свободы, равенства и т.п. Наиболее обширной попыткой такого рода была концепция Б. Н. Чичерина, рассматривавшего историю правовой мысли как чередование "политических начал" (закон, свобода, общее благо и власть), которые воплощаются в доктринах сменяющих друг друга мыслителей. Попытка не нашла поддержки, поскольку многие доктрины не вмещались в эту схему и оставалось неясным, почему одно политическое начало сменяет другое, причем именно в последовательности, определенной историком.

«Я не сомневаюсь, - писал Гоббс, - что если бы истина, что три угла треугольника равны двум углам квадрата, противоречила чьему-либо праву на власть или интересам тех, кто уже обладает властью, то, поскольку это было бы во власти тех, чьи интересы задеты этой истиной, учение геометрии было бы если не оспариваемо, то вытеснено сожжением всех книг по геометрии».

Произведения юридической науки чаще всего являются результатом индивидуального творчества, но те из них, которые приобретают общественное значение, имеют определенные социальные функции, к которым относятся идеологическое самоопределение (самосознание) какой-либо социальной группы по проблемам права, государства, политики, а также влияние на массовое политическое и правовое сознание, на политику государства и развитие права.

Для развития зачатков юридической науки первостепенное значение имело расширение эмпирических знаний в Древней Греции . Многообразие политического опыта, накопленного в государствах-полисах, стимулировало теоретические обобщения практики осуществления власти и создание учений, в которых поднимались проблемы возникновения государств, их классификации, наилучшей формы устройства. Правовая мысль Древней Греции постоянно обращалась к сравнительному изучению законов, которые установили в полисах первые законодатели (Ликург - в Спарте, Солон - в Афинах). В произведениях греческих мыслителей была разработана классификация форм государства (монархия, аристократия, демократия и др.), вошедшая в понятийный аппарат современной.

Возникновение школы софистов как общественного движения было вызвано укреплением демократического строя Афин во второй половине V в. до н.э. Софистами (слово произошло от греческого "софос" - мудрый) называли тогда философов, которые обучали искусству спорить, доказывать, выступать в суде и народном собрании. В этом отношении софисты реализовывали практически одну из программных идей демократии - идею обучения мудрости, распространения знаний.

В центре внимания софистов находились вопросы права, морали, приемы доказательств и ораторского искусства. Интерес к этим проблемам во многом был обусловлен идеологическими установками демократии: поскольку знаниям отводилась роль критерия при отборе кандидатов на государственные должности, постольку главное место в обучении должна была занять подготовка слушателя к политической деятельности, к выступлениям в народном собрании и суде.

По утвердившейся традиции различают старших и младших софистов. К видным представителям старшего поколения софистов принадлежали Протагор, Горгий, Гиппий и Антифонт. Старшие софисты придерживались в целом прогрессивных, демократических воззрений.

Одним из основателей этого направления был Протагор. Согласно знаменитому мифу Протагора, где рассказывается о возникновении общества, человек первоначально отличался от животных только умением обращаться с огнем. Этому искусству его научил Прометей, выкравший огонь у богов. Постепенно люди овладели ремеслами, но продолжали жить разбросанно, у них не было оружия, и они погибали от нападения диких зверей. Людям неизвестно было умение жить в сообществе. Как только они собирались вместе, так сейчас же начинались раздоры. Тогда боги ввели стыд и правду, наделив ими всех людей, так что каждый стал причастен к справедливости и политическому искусству. Никакое государство не устоит, заключал Протагор, если политическим искусством будут владеть немногие.

Миф Протагора лишь внешне напоминает религиозные предания. Создание этого мифа было нацелено как раз на то, чтобы опровергнуть традиционные мифологические представления о "золотом веке" в прошлом, о необходимости возврата к старине. Протагор рисует в своем мифе беспомощное существование человека до образования государства, проводит идеи восходящего развития культуры и совершенствования общественной жизни по мере накопления знаний. Протагор доказывал, что законы относятся к произведениям искусства и что, подобно любому другому ремеслу, справедливости в общественных делах можно научиться. Добродетель, замечал он, дело наживное. Идея одинаковой причастности людей к справедливости приводилась в обоснование того, что в управлении государством должны участвовать все граждане.

Протагор и другие старшие софисты подчеркивали изменчивый характер представлений человека. Об одном и том же предмете, учил Протагор, может быть высказано два противоположных мнения, и ни одно из них не будет более истинным, чем другое. Например, больному человеку еда покажется горькой, а здоровому - сладкой и вкусной. Они оба будут по-своему правы. Общепризнанной истины и единого блага просто не бывает. Носителем знаний и справедливости является не только мудрец, но и каждый отдельный человек. Эту мысль Протагор выразил в формуле, которая воспринималась современниками как своеобразный лозунг софистов: "Мера всех вещей - человек, существующих, что они существуют, а не существующих, что не существуют".

Развивая представления об относительности и условности морали, Горгий выделял добродетель для мужчины и женщины, свободного и раба, добродетель для каждого возраста, рода занятий и конкретного дела. Софисты старшего поколения наполнили учение о морали индивидуалистическим содержанием. Справедливость поступков предлагалось оценивать в зависимости от условий места и времени, состояния человека и т.д. Подобного рода концепции, отрицающие существование абсолютного единого блага, получили позднее название этического релятивизма.

В духе требований окрепшей рабовладельческой демократии старшие софисты развивали учение о законе. Они утверждали, что законы, по сути дела, являются той высшей справедливостью, на которую не может претендовать ни один человек, каким бы мудрым и добродетельным он ни был. Закон есть выражение согласованной, "взаимной справедливости" (Протагор), нечто вроде суммы индивидуальных добродетелей. Исходя из этого старшие софисты пополнили политическую теорию определением закона как договора, как совместного установления граждан или народа.

Гиппий под законом понимал "то, что граждане по общему соглашению написали, установив, что дблжно делать и от чего надо воздерживаться". Антифонт приравнивал справедливость к исполнению закона. Справедливость заключается в том, чтобы "не нарушать законы государства, в котором состоишь гражданином". Предписания законов - результат соглашения.

Сохранившиеся источники показывают, что некоторые софисты использовали противопоставление законов и природы для критики существующих полисных порядков. Законы, рассуждал Антифонт, искусственны и произвольны, тогда как в природе все происходит само собой, по необходимости. Эллины, почитая знатных, поступают словно варвары. "По природе мы все во всех отношениях равны, притом (одинаково) и варвары, и эллины. Уместно обратить внимание на то, что у всех людей нужды от природы одинаковы". Один из младших софистов Алкидамант заявлял, что "бог сделал всех свободными, природа никого не сделала рабом".

Приведенные высказывания Антифонта и Алкидаманта представляют собой не что иное, как простейшую форму моральной критики привилегий аристократии и свободных граждан. Было бы ошибкой усматривать здесь нечто большее - осуждение рабства, признание естественных прав человека, равенства всех людей и т.п. Политической мысли рабовладельческой демократии не были известны представления о всеобщем равенстве. Не случайно провозглашение равенства эллинов и варваров у Антифонта соседствует с высказыванием, где понятие "варвар" употреблено в качестве синонима человеческой низости. Антифонт повторяет здесь распространенные суждения о превосходстве греческой культуры над варварским миром. "Естественное равенство" софистов отнюдь не исключало рабства по "закону" или "умственному превосходству".

Правовым вопросам посвящены самые крупные диалоги Платона - "Государство" и "Законы". В диалоге "Государство" идеальный государственный строй Платон рассматривал по аналогии с космосом и человеческой душой. Подобно тому как в душе человека есть три начала, так и в государстве должны быть три сословия. Разумному началу души в идеальном государстве соответствуют правители-философы, яростному началу - воины, вожделеющему - земледельцы и ремесленники (низшее сословие). Сословное деление общества Платон объявил условием прочности государства как совместного поселения граждан. Самовольный переход из низшего сословия в сословие стражей или философов недопустим и является величайшим преступлением, ибо каждый человек должен заниматься тем делом, к которому он предназначен от природы. "Заниматься своим делом и не вмешиваться в чужие - это и есть справедливость".

Платоновское определение справедливости было призвано оправдать общественное неравенство, деление людей на высших и низших от рождения. В подкрепление своего аристократического идеала Платон предлагал внушать гражданам мифы о том, как бог примешал в души людей частицы металлов: в души тех из них, что способны править и потому наиболее ценны, он примешал золота, в души их помощников - серебра, а в души земледельцев и ремесленников - железа и меди. Если же у последних родится ребенок с примесью благородных металлов, то его перевод в высшие разряды возможен только по инициативе правителей.

Во главе государства, утверждал Платон, необходимо поставить философов, причастных к вечному благу и способных воплотить небесный мир идей в земной жизни. "Пока в государствах не будут царствовать философы либо так называемые нынешние цари и владыки не станут благородно и основательно философствовать.., до тех пор государствам не избавиться от зол". В проекте идеальной организации власти Платон отходит от принципов "аристократии крови" и заменяет ее "аристократией духа". Обосновывая эту идею, он наделил философов-правителей качествами духовной элиты - интеллектуальной исключительностью, нравственным совершенством и т.п.

Чтобы достигнуть единомыслия и сплоченности двух высших сословий, образующих вместе класс стражей государства, Платон устанавливает для них общность имущества и быта. "Прежде всего никто не должен обладать никакой частной собственностью, если в том нет крайней необходимости. Затем ни у кого не должно быть такого жилища или кладовой, куда не имел бы доступа всякий желающий". Продовольственные запасы стражи получают от третьего сословия в виде натуральных поставок. Стражам запрещается иметь семью, для них вводится общность жен и детей.

Образ жизни низшего сословия Платон освещал под углом зрения многообразия общественных потребностей и разделения труда. Крестьянам и ремесленникам разрешалось иметь частную собственность, деньги, торговать на рынках и т.п. Отметив значение разделения труда в экономической жизни общества, Платон тем не менее выступал за ограничение хозяйственной активности и сохранение аграрно замкнутого, самодостаточного государства.

Прообразом идеального государственного строя для Платона послужила аристократическая Спарта, точнее, сохранявшиеся там патриархальные отношения - организация жизни господствующего класса по образцу военного лагеря, пережитки общинной собственности, группового брака и др. Вырождение аристократии мудрых, по его словам, влечет за собой утверждение частной собственности и обращение в рабов свободных земледельцев из третьего сословия. Так возникает критско-спартанский тип государства, или тимократия (от "тиме" - честь), господство сильнейших воинов. Государство с тимократическим правлением будет вечно воевать.

Олигархия - появляется в результате скопления богатства у частных лиц. Этот строй основан на имущественном цензе. Власть захватывают немногие богатые, тогда как бедняки не участвуют в управлении. Олигархическое государство, раздираемое враждой богачей и бедняков, будет постоянно воевать само с собой. Победа бедняков по Платону приводит к установлению демократии - власти народа. Общественные должности при демократии замещаются по жребию, вследствие чего государство опьяняется свободой в неразбавленном виде, сверх всякой меры. В демократии царят своеволие и безначалие.

Нарисованная философом картина перехода от одного государства к другому, по существу, являлась понятийно-логической схемой. Вместе с тем в ней отражены реальные процессы, имевшие место в древнегреческих государствах (закабаление илотов в Спарте, рост имущественного неравенства и др.), что придавало этой схеме вид исторической концепции. Идеологически она была направлена против демократических учений о совершенствовании общественной жизни по мере развития знаний. Платон стремился опорочить любые изменения в обществе, отклоняющиеся от стародавних порядков, проводил идею циклического развития истории.

Основные отличия диалога "Законы" от диалога "Государство" таковы.

Во-первых, Платон отказывается от коллективной собственности философов и воинов и устанавливает для граждан единый порядок пользования имуществом. Земля является собственностью государства. Она делится на равные по плодородию участки. Каждый гражданин получает земельный надел и дом, которыми пользуется на правах владения. Все остальные виды имущества граждане могут приобретать в частную собственность, но ее размеры ограниченны, Для удобства расчетов (при замещении государственных должностей, комплектовании войска и т.п.) предусматривается точное число граждан - 5040. В это число входят только владельцы земли; ремесленники и торговцы гражданскими правами не обладают.

Во-вторых, деление граждан на сословия заменяется градацией по имущественному цензу. Политические права граждане приобретают в зависимости от размеров имущества, записавшись в один из четырех классов, различающихся по степени богатства. Разбогатев или обеднев, они переходят в другой класс. Все вместе граждане образуют правящее сословие. Помимо занятий в собственном хозяйстве им вменяются в обязанность служба в войске, отправление тех или иных государственных должностей, участие в совместных трапезах (сисситиях), жертвоприношения и т.п.

В-третьих, производственные потребности земледелия предполагается теперь полностью обеспечить за счет рабского труда (в диалоге "Государство" рабы упоминались, но Платон не нашел для них места в экономике идеального полиса). Во "втором по достоинству" государстве "земледелие предоставлено рабам, собирающим с земли жатву, достаточную, чтобы люди жили в довольстве". Вместе с признанием рабства у Платона появляется и пренебрежительное отношение к производительному труду.

В-четвертых, Платон подробно описывает в диалоге организацию государственной власти и законы наилучшего строя. В отличие от первого проекта здесь проводятся идеи смешанной формы государства и сочетания моральных методов осуществления власти с правовыми.

Все выборные государственные органы и правители обязаны действовать в точном соответствии с законом. Что же касается мудрецов из "ночного собрания", то они причастны к божественной истине и в этом смысле стоят над законом. Согласившись с тем, что общественную жизнь необходимо урегулировать нормами писаного права, Платон не мог по своим идейным соображениям допустить верховенство закона над религиозной моралью. "Ведь если бы по воле божественной судьбы появился когда-нибудь человек, достаточно способный по своей природе к усвоению этих взглядов, - писал Платон, - то он вовсе не нуждался бы в законах, которые бы им управляли. Ни закон, ни какой бы то ни было распорядок не стоят выше знания".

Аристотель право отождествляет с политической справедливостью, подчеркивая тем самым его связь с государством как моральным общением между свободными гражданами. Вне политического общения права не существует. "Люди, не находящиеся в подобных отношениях, не могут и иметь относительно друг друга политической справедливости". Право отсутствует поэтому в отношениях господ и рабов, отцов и детей, при деспотической власти.

Политическое право делится на естественное и условное (установленное). "Естественное право - то, которое везде имеет одинаковое значение и не зависит от признания или непризнания его. Условное право то, которое первоначально могло быть без существенного различия таким или иным, но раз оно определено [это безразличие прекращается]". Предписания естественного права Аристотель нигде специально не перечисляет. По смыслу его концепции "от природы" существуют и соответствуют этим предписаниям семья, рабство, частная собственность, война греков с варварами и др. Под условным правом он понимает законы, установленные в государстве, включая сюда как писаные законы, так и неписаное обычное право.

Естественное право стоит выше закона; среди законов важнее неписаные, основанные на обычае. Аристотель подчеркивал, что постановления народного собрания и правителей не являются законами в собственном смысле слова и не должны содержать предписаний общего характера. "Закон должен властвовать над всем; должностным же лицам и народному собранию следует предоставить обсуждение частных вопросов".

Направленная против учений рабовладельческой демократии, аристотелевская концепция была призвана умалить значение писаных законов, подчинить их нормам обычного права и предустановленной, как считал Аристотель, в природе справедливости. "Законы, основанные на обычае, имеют большее значение и касаются более важных дел, нежели законы писаные", - утверждал философ.

Правовая теория Аристотеля суммировала развитие взглядов землевладельческой аристократии в Древней Греции. По мере проникновения частной собственности и рабовладельческих отношений в земледелие идеологи полисной знати последовательно, перешли от традиционных воззрений к признанию экономической роли рабства, правовых методов регулирования общественной жизни ("Законы" Платона), к апологии частной собственности и равенства граждан перед законом в сфере имущественных отношений (в "Этике" Аристотеля). Выше этого подняться они не могли. Аристократия, связанная с полисной системой землевладения, способна была удержать господствующие позиции лишь при условии сохранения натурального хозяйства, "умеренной", или "средней", собственности и патриархальных полисных традиций и обычаев в сфере управления. Аристотель не случайно повторял за Платоном, что для аристократии, обладающей "избытком добродетели", законы не нужны.

Светская юриспруденция как самостоятельная отрасль знаний сложилась в Древнем Риме во II-I вв. до н.э. По своему характеру и направленности она явилась специфическим порождением идеологии тех слоев рабовладельческой знати, которые были заинтересованы в усилении правовой охраны частной собственности и в то же время выступали против расширения законодательной деятельности государства в сфере имущественных отношений, полагаясь больше на советы и консультации немногих избранных юристов ("право мудрых"), чем на писаный закон.

Расцвет римской юриспруденции приходится на эпоху ранней империи (I в. до н.э. - III в. н.э.). В этот период императоры, стремясь ограничить законодательную власть сената, предоставляют наиболее выдающимся юристам право давать разъяснения и толкования действующих правовых норм, обязательные для всех должностных лиц и судей. Разъяснения правоведов приравниваются тем самым к закону. Со второй половины III в., когда законодательная власть сосредоточивается в руках императоров, пожалование такой привилегии прекращается, и римская юриспруденция приходит в упадок.

К числу самых известных юристов периода ранней империи принадлежали Гай, Папиниан, Павел, Цельс, Ульпиан и Модестин. Пространные выдержки из написанных ими сочинений содержат Дигесты Юстиниана. Понятие права юристы выводили, подобно Цицерону, из стоической идеи мирового, всеобщего закона природы. Согласно определению Цельса, принятому многими римскими юристами, право - это искусство добра и справедливости (ars boni et aequi). Правосудие, уточнял Ульпиан, есть "познание божественных и человеческих дел, наука о справедливом и несправедливом".

В составе права, действовавшего в Римской империи, юристы выделяли три части: естественное право (ius naturale), право народов (ius gentium) и право граждан (ius civile). Естественное право, по их представлениям, распространяется как на людей, так и на животных. К его установлениям относятся брак, семья и воспитание детей. По естественному праву все рождаются свободными.

Право народов, в отличие от естественного, охватывает правила, которые мировой разум установил для людей. Римляне используют это право в своих отношениях с покоренными народами и соседними государствами. Правом народов введены война, рабство, основание царств, международная торговля и ряд других установлений. Право граждан, или цивильное право, регулирует отношения между свободными римлянами. Цивильное право, указывал Гай, является "собственным правом государства". Источниками этого права Папиниан называл законы, решения плебеев, постановления сената, декреты принцепса и "мнения мудрых". Разграничение права народов и права граждан, проведенное в римской юриспруденции, имело цель оправдать рабство, агрессивные войны и неравенство завоеванных народов по отношению к римлянам.

Право в Древнем Риме делилось на частное и публичное. По знаменитой формуле Ульпиана, публичное право относится к положению государства, частное - к пользе отдельных лиц. Частное право, считал он, включает в себя предписания права естественного, предписания права народов и предписания права цивильного.

Основное внимание юристы уделяли частному праву. В их трудах были заложены основы теории гражданского права - цивилистики. Разрешая споры по гражданским делам, юристы разграничили виды сделок, выработали формулы исков, определили правомочия собственника и других субъектов права.

К изучению публичного права римская юриспруденция обратилась в I-II вв., когда правоведы, получившие привилегию официального толкования закона, выступили в поддержку императорского режима. В публичном праве они проводили идеи неограниченных полномочий принцепса, передачи ему законодательной власти.

Вследствие рецепции римского частного права его принципы были усвоены теоретической юриспруденцией во многих странах континентальной Европы. Под влиянием римской цивилистики сложились классические правовые доктрины XVIII-XIX вв., наделившие собственника абсолютным правом распоряжаться принадлежащей ему вещью по своему усмотрению.

Находка в XI в. рукописей Дигест Юстиниана дала начало изучению римского права в университетах Северной Италии, а затем в других городах Западной Европы. В XI-XII вв. в Болонье сложилась школа глоссаторов , изучавших и преподававших римское право ("глосса" - замечание, пояснение).

В споре императоров и церкви легисты-глоссаторы выступали на стороне светской власти. Большинство легистов (юристов) утверждало, что народ передал императорам всю власть, которая неограниченна и наследственна. Ссылаясь на законы Римской империи, где воля императоров считалась высшим законом, легисты полагали главным источником права законы, установленные светской властью императоров, королей, городов.

Аналогичные идеи с XIV в. обосновывали постглоссаторы , комментаторы, применявшие правила схоластической логики к обработке материала, собранного глоссаторами. Некоторые юристы средних веков считали свободу естественным правом, а рабство - порождением насилия.

Наиболее видным постглоссатором был итальянский профессор Бартол де Саксоферрато, по имени которого постглоссаторы назывались "бартолисты". Они продолжили развитие юридической науки, начало которой было положено глоссаторами. Глоссаторы и постглоссаторы не только изучали и преподавали букву римского права, но и стремились обобщать и систематизировать правовые понятия, соединять или согласовывать основные положения римского права с понятиями современного им канонического, городского, обычного права. Однако применение к изучению права схоластических методов часто вело к бессодержательности и многословию комментаторов, отрыву их от практики исследования и реализации права.

Защита легистами независимости светской власти вызывала раздражение католической церкви, запретившей духовенству изучение римского права, а также преподавание его в Парижском университете, В противовес школам легистов в XII в. была создана школа канонистов , систематизировавших папские декреты и буллы, решения церковных соборов, высказывания отцов церкви, положения Библии. Естественное право они отождествляли с божественным законом, изложенным в священных книгах, а единственным источником человеческого права считали обычай. Канонисты одобряли старые решения синодов (IX в.), строго запрещавшие епископам и аббатам наделять свободой рабов или посвящать их в духовный сан. Канонисты грозили анафемой тем, кто поощрял рабов к бегству или помогал беглым рабам.

В средние века, с возникновением в XII в. Италии Болонского университета уголовное право преподавалось, но не в качестве самостоятельной научной дисциплины, а как составная часть канонического и римского права. Толкованием уголовно-правовых норм занимались глоссаторы, которые не разрабатывали, а лишь комментировали нормы канонического и римского права. Вообще уголовное право средневековья находилось в полной зависимости от церкви. Глоссаторы давали в обобщенной форме ранее высказанные мнения по тому или иному вопросу уголовного права, а также разъясняли основные положения обычного права. Коментаторское постижение вопросов уголовного права обусловило его в самостоятельную учебную дисциплину, а в самом начале XV в. в Венеции выходит книга Альберта Гиндина «Трактат о преступлениях», представляющий собой рассуждения о природе некоторых преступлений в уголовном судопроизводстве. В этой книге содержится и изложение отдельных вопросов общей части уголовного права: умысел, неосторожность, покушение. Глоссаторское направление просуществовало до середины XVIII века.

Среди многочисленных представителей глоссаторского направления, особого внимания заслуживают трактаты в области уголовного права итальянца Фаринауци и немцев Карпцова и Берлиха. Заслуга этих авторов состоит в том, что хотя они не разработали систематических основ науки уголовного права, но рассматривали многие вопросы общей части уголовного права применительно к конкретным случаям судебной практики. Карпцов до середины 18 века считался крупнейшим авторитетом и отцом немецкой науки уголовного права. К трудам по уголовному праву указанного периода следует так же отнести, так называемые консультативные заключения юридических факультетов XVII в. в Германии, игравших большую практическую роль, особенно в виде публиковавшихся сборников решений. Наибольшую научную ценность представляют заключения Тюбингенского университета.

Глоссаторская юриспруденция оказала определенной влияние на уголовное законодательство Священной Римской империи, в частности, на такой важнейший в XVI веке законодательный акт, содержащий вопросы уголовного права и уголовного судопроизводства, как Каролина (принят в 1532 г.). Заслуга глоссаторов в области развития науки уголовного права заключалась в том, что они в значительной степени и с большей широтой, чем римские юристы, разработали вопросы как общей, так и особенной части уголовного права; такие как состав преступления, покушение, умысел и неосторожность, случай, возраст уголовной ответственности и влияние на нее душевных болезней, опьянения, виды наказаний и виды конкретных преступле-ний. Этим они содействовали дальнейшему развитию науки уголовного права.

В начале эпохи Возрождения , XVI в. обозначились правовые и политические основы гражданского общества. Во-первых, утверждалась идея природного, морального, правового, религиозного равенства людей, идея, лежащая в основе и новых политико-правовых концепций, и массовых религиозно-политических движений. Во-вторых, после почти полутора-тысячелетнего перерыва государство рассматривалось как общественное явление, не только самостоятельное по отношению к религии и церкви, но и даже имеющее превосходство над ними. За главную предпосылку, обусловливающую необходимость и деятельность государства, бралась "природа человека", его склонности и интересы. Право логически выводилось из этой посылки, рассматривались в связи с интересами людей, их отношениями, историей и природной средой.

Среди правоведов той эпохи наиболее значителен Макиавелли. Однако его творчество направлено не на преодоление политического отчуждения, а на его обоснование. Можно истолковать концепцию смешанной республики как идею защиты гражданского общества от произвольной власти тирана; но сама власть в любом ее виде и любом проявлении рассматривается как нечто принципиально отделенное от общества хотя бы теми особыми правилами, которыми она должна руководствоваться, проводя политику. Кампанелла, идеи которого по всем положениям отличались от взглядов Макиавелли, сходится с ним в определении форм и степени участия народа в управлении государством: народ в Городе Солнца все же не определяет политику, а, скорее, лишь оценивает ее.

Главным итогом XVII в. в идеологии Западной Европы стало формирование теории естественного права , выразившей основные принципы гражданского общества. В теории естественного права получили развитие идеи XVI в. о природе человека, его страстях и разуме как об основе и движущих силах политики. Существенное достижение и основа теории естественного права XVII в. - идея всеобщего естественного равенства людей.

Рационалистический подход к государству, попытки использовать категории частного права для объяснения причин его возникновения и существования ввели в правовую науку не только главную идею общественного договора, но и категорию естественного состояния, перспективную для последующего исследования догосударственной истории человечества, а также проблему взаимных прав и обязательств власти и народа.

В правовой идеологии Западной Европы XVII в. по существу была сформирована и теоретически обоснована модель гражданского общества, практическое осуществление которой заняло несколько веков и в масштабах человечества далеко не завершено.

В конце XVII века был обоснован перечень естественных прав и свобод человека, ставший классическим для последующей эпохи. Тогда же были теоретически обозначены основные пути реализации этих прав и свобод в гражданском обществе. Разработка проблемы защиты человека от государственной власти вела к идее правового и демократического государства, постановка вопроса о материальных гарантиях прав и свобод, защиты человека от голода и нищеты порождала мысль о социальном государстве.

Г. Гроций первым обосновал взгляд на право как на право человека, разумное право, без чего вообще нет человека. Из пессимистических взглядов Гоббса на природу человека логически выводилась принципиальная отчужденность государства от народа. Однако в его концепции не только считались естественными и закономерными самые, казалось бы, антисоциальные страсти людей, но и в рамках полного политического отчуждения личности за последней признавались достоинство, свобода и равенство в отношениях с себе подобными. По существу, Гоббсом описано гражданское общество, охраняемое авторитарной властью (Стюартов или Кромвеля). В этой теории нет противоречий, хотя противоречивой часто становилась государственно-правовая практика, считающая источником права произвольную волю суверена, но пытавшаяся предписать этой воле правила естественных законов. Нередко ответом суверена на эти попытки были деяния и суждения: "Лучше капля силы, чем мешок права". Стремление преодолеть такое чисто практическое противоречие заметно в теории Спинозы, отождествлявшего право и силу, а также в концепции Локка, согласно которой свобода и равенство граждан предписаны государству самой природой.

Д. Локком был обозначен тот вариант преодоления политического отчуждения, который состоит в замене традиционной суверенной власти государства над обществом и народом суверенитетом права. Как необходимое средство обеспечения верховенства закона, основанного на данных природой правах человека, обосновывалось ослабление самого государства (разделение властей). В результате государство оказывалось подчиненным незыблемым принципам права, а само право из велений власти превращалось в стабильную основу общества равных перед законом и свободных собственников.

Иной вариант преодоления политического отчуждения был предложен Б.Спинозой : коль скоро государство порождено противоречием между страстями и разумом людей, то вся задача - в том, чтобы и людьми, и государством руководил разум. Это достигается демократическим устройством государства, при котором оно фактически сливается с народом и, оставаясь обособленной от общества силой, воплощающей разумную общую волю, перестает быть чуждым и опасным для общества и народа.

Эпоха Просвещения пробудила уголовно-правовую мысль , направленную на коренные преобразования в области уголовного и уголовно-процессуального законодательства и опирающуюся на требования разума, гуманности и новые политические идеалы. Выдающиеся философы и юристы: Локк, Руссо, Монтескье, Вольтер, Пуффендорф, Томазий, Вольф и др., опираясь на идеи естественного права, выдвигали уголовно-правовые требования диктуемые разумной природой человека. Так, например, выдающийся английский философ Джон Локк к прирожденным и естественным правам человека относил свободу и равенство. «Обиды и преступления, - писал он, - равны, совершаются ли они носителем короны или каким - либо незначительным крестьянином». Звание преступника и число его приближенных не означает различия не означает различия в преступлении, если только не отягощает его». Локк требовал, также пропорциональности между тяжестью наказания и тяжестью преступления, которое впоследствии было развито Ч. Беккария . Локк обращал внимание на то, сто еще в естественном состоянии один человек может наказать другого не произвольно, «а воздать ему так, как это диктует спокойный разум и совесть, пропорционально его поступку». Этот же принцип он распространял на отношения между людьми в государстве.

Д.Локк также утверждал, что только закон может быть мерилом правильного и дурного и только из закона каждый может знать, что ему полагается. Другими словами, сам закон определяет, что является преступным и какие наказания можно к преступнику применять. Важной задачей уголовного закона по мнению Локка должна являться защита ча-стной собственности. Во Франции этого периода передовые уголовно-правовые идеи выдвига-лись в трудах Монтескье, Вольтера, Бриссо и Беккария. Основные уголовно-правовые идеи Монтескье, основоположника просветительно-гуманистического направления в уголовном праве, высказаны в его знаменитой книге «О духе законов» (1748 г.) и могут быть сведены к следующим основным принципам: наказание должно соответствовать природе преступления; наказание в своих размерах не должно превосходить требования необходимости. В последнем положении содержится зародыш принципа экономии репрессии. Просветительно-гуманистическое направление в уголовном праве в наиболее отчетливой и завершенной форме было выражено в знаменитой книге Ч. Беккария «О преступлении и наказании».

Идеи просветительно-гуманистического направления легли в основу европейских уголовно-правовых систем, в частности, были отражены в французском уголовном кодексе 1810 г. Все реформирование уголовного законодательства первых трех четвертей XIX века проходило под эгидой классического направления в уголовном праве, ярчайшими представителями, которого являлись А. Фейербах, Г. Штюбель и К. Грольман. Классическое направление в уголовном праве акцентировало внимание главным образом на преступлении и наказании в отрыве этих явлений от самой социальной действительности. Во второй половине XIX века появляется антропологическое направление , подвергшее жестким атакам классиков. Представители этого направления обратили серьезное внимание на необходимость изучения личности преступника и причин преступности. В трудах представителей этого направления Ч. Ломброзо, Э. Ферри, Ф. Лист, Г. Тард, Принс и др. развивались идеи, сочетающие положительные моменты с отрицательными.

С исследованиями И.Канта связан ценностный подход к праву и к человеку. Разумеется, конкретные правовые взгляды Канта не выходили за пределы его эпохи, да и тогда не могли считаться самыми радикальными. Формализм его правовой теории впоследствии послужил методологической основой нормативизма и некоторых позитивистских школ. Тем не менее к проблемам аксиологии разработанный Кантом этический подход к праву имеет самое прямое отношение.

Не менее сильно влияние Канта на развитие идей правового государства. Много говорилось об утопизме мечты Канта о "вечном мире", но осуществление этой мечты в наше время стало настоятельнейшей необходимостью, условием выживания человечества. Не до конца осмыслены и пресловутый реформизм Канта, его осуждение революций. Так ли уж оппортунистически звучат его суждения о тупости правительств, медлящих с проведением назревших реформ, что и порождает кровавый хаос революций?

В философии Г.Гегеля имело место противоречие между диалектикой Гегеля и системой его философии, построенной так, что она как бы завершает все развитие весьма умеренным политическим идеалом конституционной монархии английского образца с сохранением ряда прусских учреждений. При всем богатстве содержания "Философия права" (учение об объективном духе) - не лучшая часть гегелевской философии; слишком обстоятельно и конкретно в ней выражены умеренные политические взгляды великого философа. Но верно и то, что предпосланное всему содержанию "Философии права" знаменитое положение Гегеля "что разумно, то действительно; и что действительно, то разумно" дает основания не только для консервативных, но и для прогрессивных выводов.

Проблему политического отчуждения Гегель решал более в умозрительном, чем в реальном плане. Эта проблема рассматривалась внутри концепции перехода самосознания в инобытие, представляющее собой "вещность", предметность. Примерами такого перехода в процессе социально-политической активности и труда названы государство и частная собственность ("богатство"). Но сам Гегель не считал их проявлением враждебного людям отчуждения; это отчуждение преодолевается в сознании примирением с разумной действительностью. "Разумное назначение человека - жить в государстве... Индивид лишь постольку истинен и нравственен, поскольку он есть член государства". Целью государства не является обеспечение интересов единичных людей, их жизни, собственности и личной свободы. "Скорее, наоборот, государство есть то наивысшее, которое изъявляет притязание также и на самое эту жизнь и самое эту собственность и требует от индивида, чтобы он принес их в жертву". Государство - "абсолютная неподвижная самоцель в которой свобода достигает наивысшего, подобающего ей права, так же как эта самоцель обладает наивысшей правотой в отношении единичного человека, наивысшей обязанностью которого является быть членом государства".

Сама история в понимании Гегеля есть внедрение и проникновение принципа свободы в мирские отношения. Правительство и государство не сразу организовалось разумно, долгие века они не основывались на принципе свободы. В контексте гегелевской философии взгляд на историю как на поступь свободы содержит постановку важнейшей проблемы: может ли быть свободен человек среди несвободных политических и общественных учреждений?

Его взгляд на государство как на воплощение публичного интереса (в противовес эгоизму гражданского общества) стал основной идеей теоретика социальной демократии Ф.Лассаля. Трудно признать случайным и то, что приверженцы наиболее радикального варианта преодоления политического отчуждения - видные теоретики анархизма (Прудон, Штирнер, Бакунин) и сторонники идеи отмирания государства (Маркс, Энгельс) прошли школу гегелевской философии, были гегельянцами левого направления.

Идеи и смыслы

Татьяна АГАФОНОВА, Алексей МАМЫЧЕВ, Виталий ПОПОВ

ЮРИДИЧЕСКАЯ РАЦИОНАЛЬНОСТЬ В КОНТЕКСТЕ ИСТОРИЧЕСКОЙ ЭВОЛЮЦИИ

Классическая форма рационального познания права переживает кризис, в настоящее время происходит поиск постне-кпассической методологии юридической рефлексии. Поэтому актуализируется анализ эволюции и современного состояния юридического мышления, перспектив его развития.

The classical form of rational knowledge of the right endures its crisis. Nowadays a search of post non-classical methodology of a legal reflection is taking place. Therefore the analysis of evolution and a current state of legal thinking, prospects of its development is actualized.

Ключевые слова:

государство, иррациональность, мышление, право, рациональность; state, irrationality, thinking, right, rationality.

Сущность, содержание и значимость феномена «юридическая рациональность» можно рассмотреть с точки зрения эволюции взаимодействия иррационального и рационального в государственно-правовой организации общества, в познании права и взаимосвязанных с ним явлений и процессов. В этом контексте условно можно выделить три исторических этапа, отражающих эпистемологическое развитие правового познания.

В средние века рациональное и иррациональное в развитии права и юридического мышления были тесно связаны друг с другом как в доктринально-правовом, так и в обыденно-правовом плане. При этом предполагалось, что рациональность не противоречит праву, а, скорее, дополняется ею (например, в вопросах веры. Ф. Аквинский утверждал, что позитивное право формируется на основе постулатов веры, а правовой порядок должен учитывать божественные откровения). Таким образом обосновывалось, что «иррациональность не только не чужда праву, но чрезвычайно существенна для него...» (Ф. Ньюманн). При этом на концептуальном уровне обосновывалось, что право может быть формально-иррациональным, если легально институционализируется мистический источник правотворчества.

Далее - Новое время, в контексте которого с развитием картезианского типа мышления возводится «непреодолимый» барьер между рациональным и иррациональным. В публично-правовой практике это выражалось в принципе дифференциации нормального и ненормального, стратегии изоляции безумцев от нормальных людей, в преобладании разумных оснований в конструировании социального, политического и правового порядка. Однако не только на уровне обычно-правового взаимодействия проявляется данная дифференциация, но и на уровне юридического мышления. Так, в государственно-правовом контексте формируются доминирующие типы юридической и политической рациональности, в рамках которых «реализуются» одни юридико-политические теории, доктрины и «терпят крах» другие, не вписывающиеся, противоречащие этим типам рациональности.

Таким образом, на всех уровнях публично-правовой организации действует системная оппозиция истинного и ложного, методы разделения и отбрасывания, которые базируются «на противопоставлении разума и безумия», что формирует определенный «тип разделения, который управляет нашей волей к знанию», вырисовывающий «систему исключений (систему историческую, подверженную изменениям, институционально принудительную)»1.

АГАФОНОВА Татьяна Петровна - к.ф.н., доцент; кафедра государственноправовых дисциплин ТГПУ, г. Таганрог

МАМЫЧЕВ Алексей Юрьевич - к.ю.н, доцент; заведующий кафедрой государственноправовых ТГПУ [email protected]

кПаОфПедОрВа ВПиотлиатлиойлогии Владимирович - д.ф.н., профессор; ректор ТГПУ reр[email protected]

1 Фуко М. Порядок дискурса // Воля к истине: по ту сторону знания, власти и сексуальности. Работы разных лет. - М., 1996, с. 53-55.

Здесь следует признать вслед за философом и методологом М. Фуко, что со сменой научных парадигм сменяются не только типы политической и юридической рациональности, но и формы дифференциации истинного и ложного знания, методы разделения и исключения иных видов знания, социальной практики как неразумных, безумных, иррациональных. «Великие научные мутации, - пишет в своей программной лекции М. Фуко, - и могут иногда читаться как следствия какого-нибудь открытия, но они могут читаться также и как результат появления новых форм воли к истине... такая воля к знанию, которая навязывает познающему субъекту (и в каком-то смысле - до всякого опыта) определенную позицию, определенный взгляд и определенную функцию»1.

Третий период - период современности, который начинается с того, что в ХХ в. формируются предпосылки, позволяющие говорить о близком родстве рациональных и иррациональных форм и практик правового мышления. Несомненно, что сама постановка этой проблемы - взаимодействия рационального и иррационального (или возвращение этой проблематики в современность)

Начинается благодаря постмодернистскому течению в философско-правовом анализе. Так, согласно постмодернистской концепции, развиваемой в рамках философско-правовых исследований, утверждается, что общество испытывает острейшую потребность в новых формах правового мышления, освобождении от рационально-позитивистского, формально-юридического взгляда на права и правовую реальность. Данная акцентуация вызвана, в первую очередь, тем, что в познании правовой действительности происходит переход от сциентистской программы позитивизма к антропоцен-трической2. В данном случае утверждается, что социальный мир неоднороден и многомерен, объединяет совершено разные типы правопонимания, формы и способы познания права и восприятия юридических процессов и событий, различные социальные источники и факторы правового развития.

В правовой теории начинают уделять большее внимание внеправовым факто-

1 Там же, с. 56.

2 Социальная антропология права современного общества / под. ред. д.ю.н., проф. И.Л. Честнова. - СПб., 2006, с. 4.

рам, второстепенным процессам и явлениям, историческим и этнокультурным доминантам, иррациональным и мистическим основаниям права, зависимости типа правопонимания от религиозного миросозерцания и проч. В том числе полагается, что современное общество переживает «кризис репрезентации», обусловленный исчезновением традиционных канонов истины и возникновением позиций, согласно которым юридическая и политическая истина понимается как социально и контекстуально сконструированные суждения. В данном ракурсе отмечается, что «правовая реальность слишком многообразна для того, чтобы воспринимать и описывать ее при помощи только какого-либо одного исключительного, и тем более императивно-нормативного, т.е., по существу, волюнтаристского метода. право, закон, власть как выдающиеся явления мирового порядка нуждаются в более широком взгляде на них, а следовательно, и в более комплексном учете и освещении всех нюансов и всего своеобразия, свойственных каждому их проявлению и каждому отдельному элементу»3.

Детеологизация и десакрализация властно-правового устройства, нивелирование духовно-нравственных и иных факторов и доминант в развитии политического и юридического мышления сформировали предпосылки для развития такого феномена, как государственная рациональность. Справедливо в этом плане суждение Фуко, что «искусство управлять не должно искать обоснование в трансцендентальных законах, в космологической модели или в неком философском или моральном идеале, оно должно вывести принципы своей рациональности из того, что составляет особую реальность государства. Таковы основополагающие моменты наипервейшей государственной рациональности»4.

На этом же контексте формирования политической и юридической рациональности настаивал и известный теоретик К. Шмит, отмечая, что «государство ^аа!)... есть в высшей степени единичное, конкретное, обусловленное временем явление, которое следует датировать эпохой с XVI по ХХ столетие христианского эона и которое вышло из четырех веков,

3 Исаев И.А. Топос и номос: пространство пра-вопорядков. - М., 2007, с. 9.

4 Фуко М. Интеллектуалы и власть: избранные политические статьи, выступления и интервью. Часть 2. - М. : Праксис, 2005, с. 189.

из Ренессанса, Гуманизма, Реформации и Контрреформации; оно есть нейтрализация конфессиональной гражданской войны, а также специфическое достижение западного рационализма и т.д. Государство есть по преимуществу продукт религиозной гражданской войны, ее преодоление посредством нейтрализации и секуляризации конфессиональных фронтов, т.е. детеологизации»1.

С этого времени, отмечает Фуко, государство начинает трактоваться как «нечто такое, что существует для самого себя», в качестве особой рациональной сущности. При этом оно само по себе, как, впрочем, и государственно-правовые отношения в целом, представляет определенный порядок вещей и специфическую область политического знания. Причем, настаивает Фуко, «политическое знание имеет дело не с правами народа и не с человеческими или божественными законами, а с природой государства, которое должно быть управляемо». В свою очередь «разум государства не отсылает ни к мудрости Бога, ни к разуму или стратегиям Государя. Он соотносится с государством, с его собственной природой и собственной рациональностью». Государственная рациональность в этом контексте рассматривается как определенное «искусство», «то есть как некая техника, сообразующаяся со специфическими рациональными правилами. Эти правила касаются не просто обычаев или традиций, они касаются определенного разумного познания»2.

Обобщая методологические положения фукианской доктрины, можно государственную рациональность трактовать в качестве широкой категории, которая в интегративном качестве выражает юридическую рациональность, которая организует и поддерживает с помощью внешней нормативной регламентации существующий порядок функционирования государства, взаимодействие государственного аппарата и общества, деятельность иных политических и социальных институтов; политическую рациональность, отражающую доминирующие официальные идеологии и доктрины, а также форму и технологии развития властных отношений в обществе (так, например, теория договора в западно-

1 Цит. по: Пивоваров Ю.С. Русская политическая традиция и современность. - М., 2006, с. 11.

2 Фуко М. Интеллектуалы и власть: избранные

политические статьи, выступления и интервью. Часть 1. - М., 2002, с. 366-367.

европейском правовом мышлении стала ведущей не только в организации институциональной сферы и мыследеятельнос-ти субъектов, но и выступила в качестве теоретического императива в правовом и политическом познании социальных феноменов); социальную рациональность, которая воспроизводит определенные типы доминирующих субъектов, их интересов и потребностей.

Например, в этом контексте либерально-демократическая доктрина должна рассматриваться не только как политико-правовая форма организации общественных отношений, не столько как тип властно-правовых отношений, устойчиво воспроизводящийся в обществе, но и в большей степени в качестве специфического типа юридической и политической рациональности, обусловливающего определенную форму мыследеятельнос-ти людей данного сообщества. При этом либерально-демократическая рацио-нальность исходит в политическом и экономическом измерении из «правила максимальной экономии», а в юридической сфере - из «правила максимальной подчиненности закону». Данные основания либеральной рациональности обусловливают такую управленческую технологию, «доминирующим принципом которой является принцип государственного интереса: и некоторым образом, “совершенно естественно”, что она занимается проблемами населения, которое должно быть по возможности более многочисленным и активным

Для усиления государственной мощи; следовательно, здоровье, рождаемость и гигиена без проблем обретают в “полицейской науке” свое важное место»3.

Таким образом, следует резюмировать, что одну из центральных проблематик современной теории познания права представляет формирование постнеклас-сической рациональности. В настоящее время представители различных типов правопонимания констатируют кризис идеи рациональности, полагая при этом, прежде всего, утрату четких критериев рационального познания правовой действительности и адекватной методологии социально-культурного исследования различных юридико-политических явлений и процессов. И в этом смысле рационалистические установки

3 Фуко М. Интеллектуалы и власть: избранные политические статьи, выступления и интервью. Часть 3. - М., 2006., с. 152-153.

и рационалистическое мировоззрение оказались в рамках всего объема противоречий современной цивилизации, которые невольно ставят под сомнение сами основы рационального познания правовой действительности1.

Юридическая рациональность в настоящее время испытывает серьезное воздействие со стороны различных постмодернистских и иррационалистических направлений восприятия и интерпретации права, различных правовых феноменов и событий. Все это обусловливает эволюцию классической, формальноюридической рациональности в сторону постнеклассических подходов. Очевидно, что истоки этой ситуации связаны с радикальным изменением роли и места духовных, этнокультурных и иных факторов правовой жизни общества, которые иногда ставят под сомнение классическую формально-юридическую рациональность. Конечно, плюрализм и рациональная неоднозначность по-разному влияют на мировоззрение современных исследователей2 и способствуют

1 См. подробнее об этом: Попов В.В., Щеглов Б.С. Теория рациональности (неклассический и постнеклассический подходы). - Ростов н/Д, 2006.

2 См.: Козлихин И.Ю. О Нетрадиционных подходах к праву // Правоведение, 2006, № 1; Гревцов

Ю.И., Хохлов Е.Б. О юридико-догматических химерах в современном российском правоведении // Правоведение, 2006, № 5.

пониманию рационального мнения как выхода за пределы научной рациональности, которую связывают с логически замкнутыми построениями3.

Следовательно, концепция постнеклас-сической юридической рациональности должна основываться не только на рациональных формах сознания, познания и знания, но и на рациональном познании человеческого действия и поведения. В этом плане необходим анализ природы социальной рациональности, ее места и значения в человеческой жизнедеятельности с рассмотрением ее социальной ценности, изучением ее взаимоотношений и взаимодействия с другими формами освоения правовой действительности.

Исследование, в рамках которого написана данная статья, выполнено при финансовой поддержке Аналитической ведомственной целевой программы «Развитие научного потенциала высшей школы» (2009-2010) Министерства образования и науки Российской Федерации. Проект РНП.2.1.3.4842 «Методологические и логико-семантические основы исследования социального противоречия и переходных периодов развития современного российского общества». Научный руководитель проекта - доктор философских наук, профессор В.В. Попов.

3 См.: Честнов И.Л. Постклассическая методология в юриспруденции // Современные методы исследования в правоведении / под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. - Саратов, 2007.

Научная рациональность не возникает внезапно, на «пустом месте». Ис­тория рационализма берет начало в культуре Древних Восточных цивилизаций – Древнего Китая, Древней Индии, Древнего Египта, на почве которых прорас­тают первые ростки разумно-рассудочной познавательной стратегии. Зачатки научного знания формируются в лоне традиционной - мифологической куль­туры. Мифология как исторически наиболее ранняя форма мировоззрения складывается в результате актуализации образно-эмоциональной стратегии об­работки информации о мире и являет собой систему эмоционально окрашен­ных образов.

Мифологическая картина мира находила выражение в образе «мирового древа», с помощью которого моделировалась структура мира, предстающая как иерархически упорядоченный космос, в котором природа и общество являются частями космического целого. Доминантой мировоззрения мифологического человека выступал космоцентризм – человек ощущал себя элементом космиче­ского целого, человеческая жизнь, осмысляемая как продолжение жизни кос­мической, растворялась в природе. На основе «подражания природе» формиро­вались образцы поведения и деятельности. Сама идея опоры на авторитет При­роды рождалась вследствие неразвитости рефлексии, аналитического, рацио­нального, причинно следственного мышления. Основным способом выработки стратегий поведения было наблюдение, накопление информации об окружаю­щей природе, интервалах пульсирования биокосмических ритмов, запоминание наиболее успешных способов деятельности. Сферой обобщения и закрепления накопленного опыта стал, регулирующий все многообразие деятельности чело­века, ритуал.

Важнейшей характеристикой традиционного мифологического мышле­ния является синкретизм – нерасчлененность различного рода представлений, в том числе и нерасчлененность представлений о человеке и мире, исключающая саму возможность субъектно-объектного отношения человека к миру. Тради­ционалистская стратегия бытия – это стратегия адаптации к существующим природным и социально-историческим условиям. Неотъемлемой частью тради­ционной мифологической культуры является сакральное отношение к мифу, исключающее любые попытки критического переосмысления сложившихся са­кральных мифологем. Традиционная культура ненаучна, главным ее принци­пом является принцип подчинения авторитету традиции, следовательно, она исключает инновации, в ней нет заказа на новые технологии. Тем не менее, именно в рамках традиционной культуры формируются первые ростки рацио­нальности и протонаука. Очевидно, что научный рационализм принципиально отличается от мифологических форм познания, поэтому он рождается не столько вследствие усложнения или количественного роста мифологических представлений, сколько в результате качественного скачка, актуализации принципиально новой стратегии обработки когнитивной информации. Такого рода качественный скачок, прорыв к новой форме мышления был обусловлен жизненной необходимостью – контрпродуктивностью сложившихся форм жиз­недеятельности и необходимостью создания новых, более эффективных. Оче­видно, что значительную роль в процессах развития рационализма играло обы­денное познание, в рамках которого развиваются и усложняются рассудочные когнитивные стратегии. Именно в пространстве обыденного познания активи­зируется особый – утилитарный (с позиций пользы, выгоды) тип отношения к миру как средству. Утилитарное, но не сакральное отношение к миру стано­вится важнейшим условием преодоления ограниченности традиционного ми­фологического мышления. Утилитаризм – способ разгерметизации синкретиче­ского мышления, оперирующего нерасчлененными представлениями. В рамках утилитарного, объектно-вещного восприятия реальности происходит расчлене­ние, присущей мифологической культуре бессубъективности, формируется субъект объектное отношение человека к окружающему миру. Начинается процесс «расколдования» мира, естественно вытекающий из объектно-вещного к нему отношения. Превращаясь в средство, вещь для человека, мир престает быть «вещью в себе». Рождается тенденция объяснения мира из него самого, а не при помощи ссылок на Богов, потусторонние силы. Из этого логично выте­кает типично утилитаристский способ практического, а не магического воздей­ствия на мир. Таким образом, утилитарная интерпретация действительности превращает мир в предмет аналитических размышлений человека, в ходе кото­рых осуществляется вычленение и оценка отдельных его элементов.

Утилитаризм является предтечей рационализма: его важнейшая миссия – дискредитация мифологического, образно-эмоционального мышления и подго­товка почвы для критического, рационального мышления. Как представляется, утилитаристский здравый смысл есть исторически наиболее ранняя форма рас­судочного осмысления мира, этап рационализации мышления.

Что касается рационализма как такового, то датой его рождения принято считать период «осевого времени». Понятие «осевое время» вводит Карл Яс­перс. Под осью мировой истории он понимает духовный процесс, который шел между 800 и 200 гг. до н.э. В это время в Китае жили Конфуций и Лао-Цзы, возникли все направления китайской философии, в Индии жил Будда и воз­никли Упанишады, в Иране проповедовал Заратустра, в Палестине выступали древнеиудейские пророки, в Греции творили Гомер, Парменид, Гераклит, Пла­тон. «Осевое время», по Ясперсу, это время появления человека такого типа, какой сохранился по сей день, а именно, человека рефлексирующего. Рефлек­сия, по Ясперсу, есть особая способность - способность мышления делать своим объектом мышление, способность сознания осознавать сознание. «Осе­вое время», согласно Ясперсу, знаменует конец господства мифологического мышления: «Мифологической эпохе с ее спокойной устойчивостью пришел конец... Началась борьба рациональности и рационально проверенного опыта против мифа (логоса против мифа)...»(1).

Разумеется, актуализация разумно-рассудочного мышления не означала рождения науки, для выделения науки как особой формы культуры, сферы обще­ственного сознания и способа познания мира необходимы были: накопление значительного массива знаний, приобретение специфических навыков, институ­циализация научной деятельности и т.п. Применительно к цивилизациям Древ­него Востока о науке как таковой говорить преждевременно - здесь существовала протонаука, которая была вплетена в мифологические формы знания. Это в пол­ной мере относится и к юридическому знанию. Зачатки юридического научного знания формируются в результате развития рефлексии относительно сущест­вующих политико-правовых отношений, однако объяснительные конструкции, выстраиваемые в результате такого рода рефлексии, содержат значительную долю мифологических смыслов. В частности ведущим объяснительным принци­пом выступает присущий в целом мифологическому мировоззрению принцип космоцентризма. В рамках космоцентрического мировоззрения земной порядок – микрокосм - рассматривался как отражение общемирового космического по­рядка – макрокосма. Право и государство в таком смысловом контексте предста­вали как внешние по отношению к человеку, заданные свыше силы. Мифологи­ческое истолкование права и государства присуще политико-правовой культуре Древних Восточных цивилизаций, они, в той или иной мере, отражены в Законах Хаммурапи, Законах Ману, Зороастризме, Даосизме, Конфуцианстве, Буддизме.

Например, в Законах Ману – древнеиндийском политико-правовом па­мятнике - вечный космический закон и закон человеческий объединяются по­средством понятия «дхарма». Дхарма понимается одновременно как закон при­роды, моральный закон, обычное право и право позитивное.

Еще более выпуклой представляется эта связь небесных и земных поряд­ков в древнекитайской религиозно-философской доктрине даосизма, где Дао понимается какестественный ход вещей, естественная закономерность, опре­деляющая законы неба, природы и общества, олицетворяющая высшую добро­детель и естественную справедливость.

Необходимо отметить тот факт, что в традиционной культуре право предстает не столько как юридический, сколько как нравственный феномен. Такое понимание права базируется на противопоставлении подлинного, задан­ного космосом закона и закона, созданного человеком, который квалифициру­ется как искажение законов космических. Позитивное право, в таком контексте предстает в худшем случае как суррогат, а в лучшем случае как явление вто­ричное и преходящее. Позитивному праву проти­вопоставляется естественное право, понимаемое особым образом - как задан­ные Космосом моральные предписания.

Наглядной иллюстрацией такого понимания права является Конфуциан­ство, которое противопоставляет обычное право, ритуал (ли) как отражение не­бесного закона, позитивным законам (фа), как подлинное ложному. Конфуций утверждал: «Если руководить народом посредством законов и поддержи­вать порядок при помощи наказаний, - народ будет стремиться уклоняться (от наказаний) и не будет испытывать стыда. Если же руководить народом посред­ством добродетели и поддерживать порядок при помощи ритуала, народ будет знать стыд и он исправится».

Развитие юридической мысли в культуре Древнего Востока можно представить как процесс постепенного сжатия мифологических пред­ставлений и расширения рациональных и, соответственно, изменения отноше­ния к законам позитивным. Конечно, речь идет лишь о тенденции, но не ради­кальной трансформации.

Частичная рационализация представлений о праве осуществляется в буд­дизме. В частности мифологическому толкованию ключевого понятия древне­индийской политико-правовой мысли «дхарма» (дхамма) как универсального космического закона буддизм противопоставляет его трактовку как естествен­ной закономерности, для понимания и применения которой необходимы умст­венные усилия. В Дхаммападе указывается: «Дхаммы обусловлены разумом, их лучшая часть – разум, из разума они сотворены...»

Еще более заметенным это движение от мифологического понимания права к рациональному предстает в трактате «Артхашастра» (IV–III вв. до н.э.), автором которого считаетсядревнеиндийский мыслительКаутилья (Чана­кья). Наряду с дхармой - космическим законом он выделяется артху – практи­ческую пользу, выгоду людей. При этом полезность выступает в качестве ве­дущего принципа политических действий и социального взаимодействия. Один из сторонников идей Каутильи комментатор «Законов Ману» Медхатитхи ут­верждал, что правителю в случае выбора между следованием дхарме и боль­шими потерями для артхи необходимо следовать второй.